Том не был в порядке, он хотел прижаться к нему. Хотел и не хотел одновременно. Такой Поттер вызывал в нём страсть и панику.
— Да, все в норме, — как можно безразличнее сказал он и выпутался из его горячих рук. Мерлин, это просто безумие какое-то. Это всего лишь РУКИ. Ничего такого! — Благодарю вас. Вы опять спасаете меня от последствий столкновения со странными обитателями этого архива.
— На то я и аврор. Ты точно в порядке? — подхватил Поттер, улыбаясь так, словно понял то, чего сам Том ещё не понимал.
— Нет, — фыркнул он. — Меня только что ударил плюшевый медведь. Имею я право побыть не в себе?
«Отойди от меня и просто смотри издали, страшный ты человек!» — вопил он внутри себя.
Слишком! Это слишком!
— Конечно, — несносный Поттер мягко улыбнулся и убрался подальше, делая вид, что ничего не произошло.
А Том продолжил страдать. Потому что ему хотелось, чтобы что-то произошло. И одновременно не хотелось.
Они начали работать, и в этот раз все было по-другому. Поттер умудрился выбить его из колеи так сильно, что обратно Том не смог бы залезть при всем своём желании.
Том отвечал на его вопросы, не в силах проявить свою обычную холодность. Когда Поттер улыбался, у него в груди случался мини атомный взрыв, и он начинал отвечать ему быстрее, чем обдумывал сам ответ. Он умолял себя заткнуться и вновь провести границу, но ничего не получалось. Граница куда-то плыла, показывая Тому на прощание средний палец.
— Значит, ты был зубрилой в школе? — спросил Поттер с очаровательной насмешкой.
— Что значит — зубрилой? — возмутился Том. — Я был умнее девяносто девяти процентов однокурсников. Если для них я был зубрилой — пусть так. Я же не виноват, что у них не хватало мозгов понять элементарные вещи.
— О, так ты ещё и высокомерный?
— Я объективный. Объективно я был умнее. Не вижу в этом никакой проблемы, — пожал плечами Том.
— Ты даже не понимаешь, да? — Гарри улыбнулся так, что внутренности Тома сжались.
Ну почему он был таким милым? Эти губы не должны были изгибаться так соблазнительно и нежно, они годились лишь для атакующих проклятий!
— Или это ты не понимаешь. Ты тоже был посредственностью? — Том высокомерно ухмыльнулся и вскинул брови.
— Мерлин! Ты ранишь меня в самое сердце! — засмеялся аврор, ничуть не обидевшись на грубый тон.
— Точно. Ведь в мозг целиться было бы бесполезно, не так ли?
— Ты настоящий садист!
— Ты путаешься в терминах. Садисты любят причинять боль другим, а я просто говорю правду, потому что прав. Купи себе энциклопедию «Расширяем словарный запас» и положи в туалете.
Они общались так, словно давно были знакомы. Том не мог удержаться от провокаций и ребячества, но Гарри воспринимал их с юмором и никак не велся, не показывал, что что-то его задевает.
«Он старше, опытнее, — говорил себе Том. — Не нужно так себя с ним вести. Будь любезным, будь сдержанным, вежливым».
Но Гарри искушал его, заставлял забыть, кто он, и как Том должен себя вести с подобными людьми. Между ними что-то изменилось после того, как Том увидел, почувствовал на себе его властность, прячущуюся за доброжелательной улыбкой, и силу его рук. Поттер больше не был мужчиной из газет, далёким идеалом, на который можно дрочить, запершись у себя в комнате. Это был мужчина из плоти и крови, от одного вида которого у Тома начинал валить пар из ушей. Протяни руку — и вот он, рядом. Болтает о своей личной жизни, хотя Том его даже не спрашивал, такой непосредственный и совершенно земной.
Так Том узнал, что он любит сиреневый цвет, на завтрак предпочитает яичницу глазунью, а ещё при каждом новом знакомстве проверяет человека по базе министерства, потому что однажды его пыталась убить новая девушка, которая за неделю до знакомства сбежала с четвертого этажа Мунго.
Это была какая-то пытка. И все же, когда пытка подошла к концу, Том расстроился. Он был не просто помидором-заикой, он был помидором-мазохистом-заикой с каменной эрекцией в довесок.
Чем больше он слушал Гарри, тем сильнее кровь приливала к его члену. Его мимолётные лукавые улыбки, его долгие внимательные взгляды из-под ресниц, мягкость, с которой он смотрел, когда Том отвечал ему…
Это не было соблазнением, даже Перкис, и тот сказал бы, что в этом нет ничего такого! Кто будет соблазнять, в подробностях описывая, как охотился на маньяка где-то в лесной глуши, при этом ругаясь, как проходимец из Лютного?
Но всё внутри Тома пело от сладкого предвкушения и бьющей ключом страсти, когда Гарри в очередной раз бросал на него косой взгляд и улыбался кончиками губ.
Запястья до сих пор горели от его хватки, уши всё ещё слышали его тихий приказной тон.
Время пролетело слишком быстро, и к шести часам Том серьезно помрачнел, как тучи под потолком, если не больше. А все Перси виновата. Если бы не её слова, Том и дальше бы находил в своем организме ресурсы сопротивляться харизме аврора. Он бы сказал себе: «всё это чушь, ты придумываешь». Но теперь это было невозможно.
— Знаешь, я сказал отцу о нашем уговоре, и он приглашает вашу семью на ферму в среду, посмотреть рождение нового гиппогрифа. Вы сможете? Зрелище будет уникальным, — внезапно сказал Поттер, когда они плечом к плечу шли по коридорам министерства.
Уходить с ним вместе было от чего-то приятно. Тому нравилось, что все на них смотрят, что ему завидуют, потому что он привлек внимание самого Поттера.
— В среду? Вероятно, они смогут. Никто из них не работает, как нормальные люди, — пожал плечами Том.
— А как же твой отец? — удивился Поттер. — Я думал, у него своя компания? И земли?
— Отец имеет одно неоспоримое преимущество, — снисходительно улыбнулся Том. — Он умеет выбирать надежный персонал так великолепно, что ему самому остается только подмахивать бумажки. Этот талант, несомненно, произрастает из его ужасной лени и безответственности.
— Вы с ним совершенно разные, — улыбнулся аврор, кинув на Тома обескураживающе мягкий взгляд.
Том поежился, как от сквозняка.
— Я пошел в дедушку, — пожалуй, после фееричного семейного ужина Том чувствовал некоторое облегчение. Теперь, когда Поттер видел его шибанутое семейство, он мог не скрывать некоторых фактов своей биографии. Не после фотографий с голой жопой уж точно. — Он сам сколотил бизнес и вытащил всю семью из нищеты, в которую нас загнал его дед-игрок. Он был жестким, но надежным. Остальные его недолюбливали, а вот я — я прекрасно его понимал.
От собственных откровений он слегка зарумянился, как куриный окорочок в духовке. Ну зачем?! Зачем он сам прыгал в яму?
Но когда Поттер смотрел на него своими зеленющими глазами с трепещущими ресницами, Том не мог не творить глупости.
— Вот как, — Том ощутил горячее плечо аврора своим плечом и с трудом заставил себя стоять на месте. — Понятно, почему ты не берешь деньги у отца и не веселишься на полную катушку, как твои ровесники, а работаешь и сам себя обеспечиваешь. Хочешь всего добиться сам, как дедушка?
Они вышли к лифтам, и Том ничего не ответил, потому что вокруг было слишком много народу. Все таращились на них: кто-то на Поттера, кто-то на Тома. И всем непременно нужно было обменяться с ними хоть парой слов.
Тому захотелось затащить Поттера в ближайший пустой кабинет и поговорить без назойливого внимания коллег. Зависть, восхищение — это приятно, но почему-то Поттера хотелось украсть и спрятать подальше от чужих глаз.
— Дело не только в этом. Дело в том, кто я есть, — обронил Том, когда они вышли из лифта. — У меня есть свои амбиции, и я не одобряю протекцию семьи. Деньги отца — не мои деньги. И даже не его. Я сам хочу добиться всего, чего захочу, с нуля. И я добьюсь.
Он внимательно смотрел на аврора, и потому заметил, как распахнулись его глаза и приоткрылись губы. Жилка на смуглом виске забилась чаще, над губой выступили еле заметные капельки пота.
— Я не сомневаюсь, что ты получишь всё, что захочешь, — тихо ответил аврор, глядя так пронзительно, уверенно, что у Тома снова кровь вскипела.
