— Альентес, — произнес себе под нос американец, — Есть в тебе что-то необычное. Боюсь, ничего хорошего наша встреча нам обоим не принесет. Заранее прошу прощения, nothing personal.
Джордж утопил свой смех в глиняной стопке с саке.
Ему решительно было наплевать и на братство розенкрейцеров, и на ренегата, вызывающего лишь неприятное чувство презрения, и на Акведук. По жизни игрок, Джордж любил бросать вызов судьбе. Вот и сейчас его интересовал исключительно розенкрейцер, умело притаившийся на улице за ларьком с газетами и при этом неусыпно следящий за ним. Переиграть его — вот истинное наслаждение для потомка великого рода Гленорванов, ярых борцов с орденами святой церкви, как главными поработителями человечества и врагами прогресса. Не зря вся тайная организация называлась Акведук, символизируя своим именем функцию фильтра земли, предохраняющего ее от нечистот и закостенелостей, мешающих движению кристального потока познания.
В сущности, Джордж не был плохим человеком, по крайней мере, именно так он о себе говорил. Он не испытывал ненависти к своему будущему убийце, не желал ему зла, даже к враждебному братству американец не чувствовал негатива, его лишь умиляли догмы ордена и забавляли адепты, старательно следующие своим глупым правилам. Но, как только розы решали атаковать Джорджа, он превращался в смертоносную гадюку, разящую без промедления или раздумий. Мобилизируя все внутренние резервы организма Джордж умудрялся на голову обыгрывать врагов и в тактике и в стратегии. Почувствовав всю свою исключительность, Гленорван давно расслабился и перестал вообще чего-либо опасаться.
В окна постучал зимний дождик.
Погода таяла снегами, и небо решило последовать примеру подруги-земли, захныкав бесцветными каплями воды.
Джордж присмотрелся. За ларьком все еще маячил розенкрейцер, кажется, полностью игнорирующий дождь.
Американец хмыкнул.
— Замерзнет же, дурачек, — буркнул он.
Поднявшись с места и, подав официанту знак рукой, Джордж вышел на улицу через служебный выход. Промозглый ветер исподтишка заполз под воротник и ужалил тело неприятным холодом. Джордж укутался в пиджак и пожалел, что не накинул куртку.
Подойдя к киоску, американец осторожно выглянул из-за угла, чтобы не спугнуть монаха. Он зашел с обратной стороны, поэтому парень оказался к нему спиной, ничего не подозревая о партизанской вылазке объекта.
— И не холодно тебе? — с иронией осведомился Джордж у продрогшего и промокшего насквозь розенкрейцера.
Тот вздрогнул и резко обернулся. Его руки сразу потянулись к черному чехлу, мирно покоившемуся за плечом.
— Я не нападаю, — подмигнул Джордж.
Растерянный вид монаха его позабавил.
Так они и замерли, глядя друг на друга в нерешительности предпринять дальнейшие действия.
— Альентес, кажется? — хитро улыбнувшись, спросил американец.
Розенкрейцер сначала вздрогнул и удивленно поднял на врага свой единственный глаз, но потом резко успокоился, приняв равнодушное выражение лица и отдернув руку от чехла с оружием.
Выдержав паузу, видимо соображая как себя вести, парень, наконец, утвердительно кивнул.
— Шпионов у вас много, — пояснил Джордж.
— Ясно.
— Удивлен?
— Немного.
— А голос у тебя такой… Не подходит образу молодого парня.
— Гленорван, что тебе надо? — Альентес нахмурился.
— Встречный вопрос, роза.
Монах не ответил, предпочтя наградить врага яростным взглядом.
— Тебя послали меня убить?! — улыбнулся Джордж.
— Когда будет приказ, я сделаю это.
— О! Не сомневаюсь. Я, признаться напуган. А пока, значит, приказа нет?
Альентес не ответил.
— Понятно. Ну, раз нет приказа и между нами все очевидно, может, присоединишься ко мне за трапезой?
Монах удивленно уставился на врага.
— А что? — пожал плечами Джордж, — Ты меня убьешь, ты же уверен в этом?! Так ведь? Ну и что нам мешает просто посидеть в ресторане, переждать дождик. Смотри, ты весь продрог.
— Ничего подобного, — огрызнулся Альентес, непроизвольно хлюпнув раскрасневшимся от резкого ветра носом.
— Неужели есть правило запрещающее нам посидеть вдвоем? Я же не предлагаю тебе излить мне душу.
Джордж прищурился и разочарованно покачал головой.
— Нет, — тихо произнес Альентес и сглотнул слюну, вызванную запахами, вырывавшимися из дверей японского ресторана, — Нет такого правила.
— Ну, а в чем тогда дело? — Джордж хлопнул в ладоши, — Боишься меня?
Альентес покачал головой.
— Я убью тебя, когда мне прикажут, — повторил он.
— Уже слышал. Не оригинально.
— Я согласен… — пренебрежительно кинул монах и первым двинулся в сторону ресторана.
— Умница, — чуть слышно шепнул Джордж.
Они поднялись по кафельной лестнице и, пройдя по залу, сели за столик уже облюбованный американцем. Люди с беспокойным удивлением проводили взглядами одноглазого монаха, так диссонировавшего с легкой фигурой американца. Джордж опустился на стул, вытягивая из пепельницы пол сигареты Captain Black. Альентес сел напротив и сразу же закурил, пряча свои глаза за дымовой завесой табачных испарений.
— Я думал, вы ведете праведный образ жизни, — наигранно удивился Джордж.
Альентес молчал.
— Вот узнает твой наставник, голову оторвет.
— Нет, — отчеканил монах.
— Почему??
— Он сам курит.
— Неплохая марка, — Джордж бесцеремонно взял пачку красного Dunhill и повертел в руках, — У тебя есть вкус.
— У Учителя, — поправил американца Альентес.
— Вот как!
— Да, сначала я курил другие сигареты. Я прятался, так как не знал реакцию Учителя на мою дурную привычку. Но, когда меня рассекретили, он лишь отругал меня за неверный выбор марки и поделился своими сигаретами.
— Его не заботило твое здоровье? — с долей провокации поинтересовался Джордж.
— А должно было? Главное, чтобы я выполнял задания.
Альентес затянулся второй сигаретой.
— Убьешь сердце в хлам, — прокомментировал американец.
— Не имеет значения, — равнодушно отозвался Альентес.
— Разве? Настолько наплевать на свой организм?
— Да.
— Я вижу, доказательства передо мной, — Гленорван указал пальцем на повязку монаха.
— Ирония неуместна.
— Не обижайся. Я даже соболезную тебе в связи с потерей глаза.
— С чего ты решил, что я его потерял?
— Ты же в повязке, — ничуть не смутился Джордж.
— Ничего не значит. Я могу видеть… Просто пока глаз в плохом состоянии.
— Бедный Саламоныч, оставил он тебе знатный подарочек перед смертью, — мечтательно протянул американец, будто бы вспоминая, как самолично прикончил товарища по организации.
Альентес отвернулся к окну и замолчал.
— Закажешь что-нибудь? — неожиданно спросил Джордж.
— Чт-что? — встрепенулся парень, нечаянно выронив сигарету на стол.
— Да, не нервничай так! Я просто спросил, — американец засмеялся реакции противника.
Альентес потупил взгляд, на его щеках властвовал едва заметный румянец. Смотря на мальчишку-монаха, Гленорван поймал себя на мысли, что его умиляют юношеские реакции еще неопытного розенкрейцера, который только и знал, что учение братства, а к самой жизни приспособиться не успел.
— Я не умею есть японскими приборами, — виновато признался Альентес.
— Мы возьмем тебе вилку. Не скромничай, ты следил за мной весь день, и, должно быть, проголодался.
— Я… Нет, — Альентес замотал головой.
— Ну, раз ты не хочешь решать, я сам выберу, — на этих словах Джордж подозвал официанта и сделал заказ, не обременяя себя изучением меню. Кажется, он в совершенстве знал тонкости восточной кухни.
Когда американец вновь взглянул на своего сеттелита, то с удивлением обнаружил его полное замешательство. Альентес сидел, понурив голову, с пылающими от стыда щеками.
— Тебе здесь неуютно? — скорее сделал вывод Джордж.
— У меня не хватит денег на здешнюю еду, — признался монах.
Американец заливисто рассмеялся.
