Отец-омега не выдержал и чуть ли не силой отвел его к специалисту. Пожилой, приятный бета осмотрел Джона, выслушал его жалобы, точнее, жалобы его отца, и взял все необходимые анализы. Выводы оказались ошеломительными. С Джоном было все нормально. Репродуктивная система сформировалась полностью, без каких-либо отклонений, а короткие течки и слабый запах бета вообще порекомендовал воспринимать как благо, утверждая, что рядом с подходящим альфой запах усилится, а продолжительность и интенсивность течки никак не повлияют на способность Джона зачать и выносить здорового малыша.
— Много он понимает, этот бета, — бурчал отец, когда они ехали домой. — Независимость от желаний своего организма. Да кому она вообще нужна?
Сидевший рядом Джон мог думать только об одном: что будет, если подходящий альфа так и не появится? Теперь он знал что — одиночество.
В школе он ни с кем не встречался, и никто не пригласил его на выпускной бал. Это было грустно и унизительно, но с этим нечего было поделать. Глядя, как одноклассники парочками исчезают в темноте, чтобы заняться чем-то интимным, он чувствовал себя обделенным, особенно если учесть, какие неудачники составляли ему компанию. Отец-омега обещал, что в университете все будет иначе, и снова ошибся.
Оценки Джона не были слишком хорошими, но они вполне позволяли выбрать нормальное учебное заведение и перспективную профессию. Джон остановился на маркетинге, тогда это показалось ему очень интересным. Родители были разочарованы его выбором, они надеялись, что сын предпочтет что-то более амбициозное, а отец-омега еще и рассчитывал, что на факультете будет побольше альф. На маркетинге же всех было поровну: и альф, и бет и омег. Но, как и в школе, Джон не пользовался у них популярностью. Нет, формально, они не отвергали его, Джон не раз замечал на себе заинтересованные взгляды, но почему-то дальше взглядов дело не шло.
— Ты слишком серьезный, — убеждали его однокурсники-омеги, — они просто боятся к тебе подойти. Что тебе стоит хотя бы раз приветливо улыбнуться?
Так Джон разочаровался в еще одном мифе — мифе о решительных и уверенных в себе альфах. Альфам было необходимо лишь чувствовать себя сильными, а не быть таковыми на самом деле. Поэтому им и нравились слабые, кокетливо-беспомощные омеги или те, кто успешно притворялся. Джон почувствовал себя обманутым. Ведь получалось: если хочешь вступить в брак — лги, а если хочешь провести в браке всю жизнь счастливо — лги всю жизнь.
После этого неприятного открытия что-то в Джоне надломилось. Ему внезапно стало все равно. Будущее, проведенное в одиночестве, показалось ему злом меньшим, чем принижение себя ради запаха альфы в доме.
Кстати о запахе. Джон на него не велся. Он чувствовал запах альф очень четко, иногда ему даже казалось, что четче, чем другие омеги, которым запах туманил сознание. Но при этом альфы не казались Джону привлекательными из-за того, как они пахли. Он оценивал их совсем по другим качествам.
Так, не отвлекаясь на романы и прочее, Джон без труда стал лучшим студентом на факультете. Многие: и альфы, и омеги, и даже беты — часто просили его о помощи — дать переписать конспект или помочь с решением заданий. И Джон никому не отказывал, и даже денег за помощь не брал, ему все равно было нечем заниматься вечерами.
Отец-омега и отец-альфа иногда ругались из-за этого, когда думали, что их никто не слышит.
— Все его одноклассники уже вступили в брак, — агрессивно заявлял отец-омега, — и те, кто выпустился через год тоже. Даже Сэм Митчелл! А ведь у него косоглазие и одна нога короче другой, но и тот уже беременный ходит! И Самуэль Лонгтон! А у этого заячья губа и близорукость! Все уже нашли себе альф! Один наш до сих пор без татуировки на пальце. Мне скоро соседям в глаза стыдно будет смотреть! А что я скажу дяде Фреду? Он ведь каждый раз, когда звонит, спрашивает: не собираемся ли мы пригласить его на свадьбу Джонни?
— Да перестань, парню всего двадцать лет, — возражал отец-альфа, — он ведь учится еще. Вот закончит, получит диплом и тогда точно кого-нибудь подцепит на работе. И не студента-бессребреника, а солидного альфу.
— Да зачем он сдался солидному альфе? Ты что, сам не видишь? Красоты в нем особой нет, и с годами он вряд ли станет лучше. Запаха не почувствуешь, пока носом ему в макушку не уткнешься. Хитрости и домовитости омежьей и тех нет в помине! Кому он нужен будет? Откуда эта переборчивость? А на работе, думаешь, полным-полно свободных альф? Вот у тебя их что, на работе много? — отец-омега явно был на грани истерики.
— Ну, не много, но парочка точно найдется! — отец-альфа возражал мужу слабо, привык уже за годы совместной жизни, что тому надо дать выговориться, и тогда он утихнет, а если возражать — разговор затянется на всю ночь.
— Угу, один с такими алиментами, что едва на жизнь хватает, а другой — беспробудный пропойца! Богатый выбор, ничего не скажешь! И с кем из них ты видишь Джона? Не стесняйся — говори!
Дальше Джон слушать не стал. Он пока не был готов признаться в своем решении — не связывать свою жизнь с альфой. Поэтому пришлось учиться притворяться. Пересилив свою неприязнь, он стал чаще ходить на совместные тусовки сокурсников, чтобы от него пахло альфами. Отец-омега с радостной улыбкой вдыхал эти ароматы и советовал сыну не торопиться и выбирать хорошенько, ведь хотя в их прогрессивное время разводы и разрешены, метку приходится выводить годами при помощи малоприятной гормональной терапии. Отец-альфа, втихаря от мужа, советовал сыну повременить с браком до окончания учебы. Джон понимал, что он видит в старшем сыне продолжение себя и, поскольку все его три ребенка оказались омегами, хочет, чтобы хоть один из них был амбициозным и пробивным. Джон пробивным не был никогда, он был просто умным. Но и этого хватало. Перед отцом-омегой он изображал из себя заинтересованного в браке омегу, а перед отцом-альфой — омегу рассудительного и сильного духом, почти альфу.
Где-то к третьему курсу большинство его сокурсников-омег обзавелось обручальными татуировками на соответствующих пальцах. А потом и растущими животиками. Практически все они на этой стадии забрали документы и предпочли не продолжать обучение, а сесть дома и заниматься супругом и ребенком.
— Но как же так? — недоумевал Джон. — Ты ведь проучился уже три курса! У тебя отличные оценки, тебя звали на постоянное место работы с предыдущей стажировки!
Его беременный сокурсник Макс, один из немногих омег, обладающий не только привлекательной внешностью, но и мозгами, только безвольно развел руками и тут же сложил их обратно на выпуклый живот. До родов ему оставалось около трех месяцев.
— Муж не хочет, чтобы я дальше учился. Кто-то же должен сидеть с ребенком, когда он родится.
— Возьми академический отпуск! Вернешься через год. Сможешь перевестись на вечернее или заочное и закончить, — Джон постарался быть как можно более убедительным.
— Алекс хочет, чтобы я занимался домом: встречал его с работы, готовил ужин, прибирал в квартире, — Макс тяжело вздохнул. — Ну, сам подумай, как я смогу всем этим заниматься и учиться одновременно? Да и какая работа после? Думаешь, там была веселая стажировка? Да я устал отбиваться от этих альф, и даже бет. “Ах, какой милый омега”, “Ах, какой упоительный запах”, “Ты такой привлекательный, малыш”. Не знаю, как вообще вынес это за два месяца. Повезло тебе, Джон, что ты почти не пахнешь.
Джон не был столь уверен, что ему повезло. С одной стороны, он был рад, что свободен от типичной омежьей участи, с другой — к пятому курсу на их потоке осталось всего два омеги, тогда как количество альф и бет не изменилось. На него косились, и ему было неприятно чувствовать чужие изучающие взгляды. Но Джон не хотел сдаваться, он не собирался вступать в брак в угоду чужим стереотипам.
После окончания университета (красный диплом) он довольно долго искал работу, но все же смог найти подходящее место с хорошими перспективами. Ему было двадцать два, и казалось, что все еще впереди, но время летит быстро.
