– Кто вы? Что случилось?– прохрипел мой голос.
Доктор и женщина переглянулись.
– Тэк-с… Детка, как тебя зовут?
– Саша.
– Правильно, Сашенька. А маму ты помнишь как зовут?
Я вопросительно посмотрел на женщину. Мысль лихорадочно металась.
– Дайте мне зеркало, – почти в панике прошептал я.
Женщина протянула мне к лицу зеркало. Боже! Я, тяжело дыша, откинулся на кровать. Из зеркала на меня смотрела та самая девушка, лежавшая на каталке рядом со мной в лифте. Но этого просто не может быть! Или может? Боже! Так. Соображай. Новость о том, что я не та, вернее, совсем не тот Саша, будет воспринята явно неадекватно. Что же делать?
– Сашенька, детка. Ты что-то помнишь? – пришел мне на выручку доктор.
– Нееет, – проблеял я в ответ.
– Мда… Ну что ж, давай еще немножко побеседуем и осмотрим тебя.
Через полчаса, скатившись к тихой панике, я готов был сбежать, но как? Притворившись утомленным, я прошептал:
– Устал-а.
– Поспи, детка, – женщина заботливо укрыла меня одеялом, получив молчаливое разрешение доктора.
Я закрыл глаза, попытался выровнять дыхание.
– Что ж, амнезия – встречающийся эффект. Будем надеяться, что Сашенька вспомнит, – говорил врач вполголоса женщине. – А пока не давите на нее. Меньше стресса. Как можно меньше. А голос… Хм…Возможно, это последствия травмы. Возможно, со временем все исправится или можно будет что-нибудь придумать… Посмотрим… Сейчас главное поставить на ноги. А красоту потом наведем…
Голос! Точно! Единственное, что в этом теле было моим, это голос. Низковат для девушки будет. Зато мой!
Шли дни. Я, прикрывшись амнезией, учился жить в теле девушки и терзал себя мыслью о том, что же стало со мной настоящим? Неужели я умер? Хотел стать девушкой? Получите-распишитесь. Ох, Михель… Бойтесь своих желаний.
Спрятав чуть подтаявшую шоколадку, я тихонько плелся к дежурной медсестре. Так, шажок и еще один. Пришел. Привалившись к столу, отер покрытый испариной лоб. Тяжело-то как. Девушка дремала, положив лоб на скрещенные руки.
– Кхм… – я виновато тронул ее за плечо.
– Что? Случилось что? Плохо? – хлопала ресницами девушка, пытаясь прогнать остатки сна.
– Это вам, – я пододвинул ей чуть деформированную плитку шоколада.
– Мне? – девушка уставилась на меня.
– Помогите мне? – я умоляюще скрестил лапки на груди.
– Ты что? Ну-ка брысь в кровать. Тебе нельзя вставать. Что случилось-то? – дрогнула она от моих переполненных слезами глаз.
– Посмотрите, в тот же день, когда я поступила сюда, привезли парня, – я нервно сглотнул, – тоже Саша. Суицид. Прошу! Это очень важно! Что с ним случилось? Он…умер? – прошептал я, вытянувшись в струночку от переживания.
– Ну и дела! Парень твой, что ли? – медсестра сочувственно покачала головой и пощелкала мышкой.
– Парень, – согласно кивнул я в ответ.
– В коме твой парень. В интенсивке. Извини.
– А можно мне туда?
– Куда тебе? Сама еле стоишь. Иди в палату. Завтра поговори с Борисовичем, он классный, может, что-нибудь придумает.
И я поплелся назад. С нетерпением ждал утреннего обхода, чтобы поговорить с врачом. Я должен увидеть себя. Чего бы мне это ни стоило. Врач похмыкал на то, что я не помню маму, но хорошо помню про парня. В качестве стимулирующего средства для возвращения памяти «прописал» визит к парню. И вот я сижу на краешке кровати и смотрю на свое тело. Как странно. Я тихонько беру за руку. Перевязанные запястья. Жутко и страшно. На руку закапали крупные капли. Вот сейчас чуть-чуть пореву и пойду.
– Сань, ты только не умирай, ладно? Это такая вот глупость все то, что мы с тобой натворили. Ты живи, я что-нибудь придумаю. Обязательно…
Похлюпав носом и пожалев себя со всех сторон, я поправил одеяло и собирался уже уходить, как в палату зашла мама. Я вздрогнул и замер, а сердце застряло в груди острым шилом. Осунувшаяся и как будто усохшая. Черт! Какая же я сволочь! Мамочка! Я, закусив губу, сгорал от стыда и желания обнять ее и утешить. Но нельзя!
– А вы кто?
– Я… Знакомая Саши. Узнала, что он тут, и вот… – я просительно заглянул ей в глаза. – Можно я буду приходить к нему… и к вам?
– Приходи, – мама пожала плечами.
– Спасибо! – я выполз из палаты и засеменил к себе. Там, уткнувшись в подушку и стиснув зубы, старался удержать рвущийся из груди вой отчаяния. Парни не плачут! Но я не парень… Уже.
3
Подошел день выписки. Опираясь на руку мамы-Лены, я ковылял к выходу. Рядом шел доктор. Он явно был доволен мной.
– Санька, удачи тебе и надеюсь больше тебя здесь не увидеть, – он приобнял меня.
– И вам спасибо огромное, – я неловко ткнулся поцелуем в щетинистую щеку.
За время, которое провел в больнице, я понял про эту новую Сашу очень немного. Друзей мало, за все время ко мне пришли только две подруги. Сашины родители души не чаяли в своем ребенке. И с фигурой Саше повезло не очень. Но сейчас я еду «домой» и, надеюсь, там я узнаю «о себе» больше.
Вот и моя комната. Судя по всему, живем мы небедно. Сославшись на усталость, я остался в комнате один. Заперев для надежности дверь, первым делом скинул с себя всю одежду и встал перед зеркалом. Ужас! И ЭТО теперь я? Почему бы мне не поселиться в теле сексапильной дивчины? Нет же! Словно в насмешку меня впихнули в этот окорочок. Я прищипнул за жир на боках и животе, потряс это с брезгливой миной. А когда-то я так гордился своим красивым телом, проводя часы в тренажерном зале и в бассейне. А теперь это. Я повернулся боком, разглядывая. Вот только грудь, пожалуй, ничего. Высокая, пышная с розоватыми сосками. Мда. И волосы, будь они ухоженными, а не эта мочалка неопределенно-мышиного цвета. Волосы вились мелкими кудряшками и достигали попы. Я развернулся к зеркалу спиной и окинул свой тыл критичным взглядом. Мда… Работы край непочатый. Ладно. Что тут у нас с гардеробом? Хм… Как и ожидал, картинка еще печальнее. Куча джинсиков с низкой посадкой, наверное, чтобы подчеркнуть качество и количество лишнего жира. Оу. А в комплект, конечно же, стопки футболочек с тупыми надписями и картинками. Качественно перетряхнув шкаф, я все же обнаружил легкий летний сарафан, воздушно-белый до колен. Отыскав к нему подходящее белье, отправился в ванну. Полежал там, накидывая план действий, тщательно отмыл новоприобретенное тело. Сделал заметку, что первым делом я иду в салон красоты, а потом шопить. Как ни странно, несмотря на все вот это жить мне хотелось неимоверно. То ли новое тело принесло с собой эту жажду, то ли, переступив черту, я осознал всю ценность жизни. Ладно. Пофилософствовали и буде. Пора выплывать, русалочка.
