Но это место на гостиницу не похоже. И Эрдо мог поклясться, что уловил ароматы французских тостов.
А потом он вспомнил.
Алексей.
Майк плюхнулся на спину и взъерошил волосы, стараясь не воскрешать в памяти образ хозяина дома, и уж тем более не вспоминать вечер, который они провели вместе на диване с бутылкой пива и за просмотром хоккея и приятным пустым трепом. В какой-то момент Алексей, устраиваясь поудобнее, положил руку на спинку дивана, и Майку пришлось бороться с порывом прислониться к длинному изгибу тела. В этот момент он вдруг понял, что на таком здоровенном диване выбрал место поближе к хозяину.
Скорее всего, Алексей чисто из вежливости, сходив за очередной парой бутылок, устроился на том же месте, а не отсел куда подальше.
Фыркнув, Майк оторвал голову от подушки и сердито уставился на свой утренний бодрый стояк, взглядом умоляя член угомониться.
Потребовалось время и мысленный просмотр видео родов, которое Майку показывали в восьмом классе на уроке биологии.
Никогда не подводило.
Спрыгнув с кровати, Майк натянул одежду и пошел на умопомрачительный запах, доносившийся с кухни.
Ему открылся вид на обнаженную спину хозяина дома, который возился у плиты. Мягкие домашние штаны с трудом удерживались на бедрах и ровном изгибе задницы. Майк впился жадным взглядом в две симметричные ямочки над поясом и забыл, как дышать, пока легкие, схлопнувшись окончательно, не выдавили какой-то придушенный звук.
Алексей обернулся.
— Привет, — выдохнул Майк, очень надеясь, что голос хрипел после сна, а не из-за того, что он чуть язык не проглотил. Потому что, матерь божья, вид спереди оказался еще лучше.
— Доброе утро. — Низкий голос Алексея, прокатился вибрацией по телу Майка и поднял короткие волоски на шее.
«Очень, очень плохо. Нужно взять себя в руки».
Еще вначале пубертата Майк понял, что гей. Когда пацаны уже вовсю обсуждали девчонок, он все еще думал о мальчиках. И с того времени его предпочтения стали лишь очевиднее.
Во всяком случае, для него. Остальные видели в нем только хоккеиста. Что автоматически приравнивалось к «натуралу».
Майку понадобилось много времени, чтобы по-настоящему принять: его желания не совпадают с ожиданиями окружающих. И по правде говоря, все, о чем он мечтал, сейчас стояло прямо перед ним.
Это лишний раз доказывало, что Майк непроходимый идиот. Любой усвоил бы урок после случившегося позавчера в Квебеке, но сейчас Майк забыл обо всем. И в этом заслуга Белова.
Дело было не только в теле Алексея, хотя оно действительно впечатляло. И не в ярко-зеленых глазах и вьющихся каштановых волосах, растрепанных после сна, просто, мать вашу, манивших запустить в них пальцы.
А в том, как он смотрел. Болтая о чем-то, или отпуская шутки, или спрашивая, не принести ли еще апельсинового сока, Алексей всегда ловил взгляд Майка. Он не просто говорил, он говорил именно с Майком. Видел его.
Вчера они трепались обо всем, кроме хоккея, и это было так непривычно для Эрдо, что первые полчаса он откровенно тупил, подбирая слова. К счастью, трансляция игры отвлекала Белова, и он не видел покрасневших щек и дрожавших рук Майка.
А потом Алексей, спросив Эрдо о доме, не подал виду, когда парень сразу же начал рассказывать о своей сестре Джейн и о том, как он ею гордится. Они обсудили предыдущую команду защитника. И как давно, совсем один, Алексей уехал из России. Ему было всего восемнадцать. Белова удивило, что отец Майка отправился вместе с ним в Кингстон, но в его глазах не было того самого выражения. Которое напоминало парню, что он полный неудачник, раз до двадцати двух лет прожил с отцом. Алексей даже не усомнился, когда Майк уточнил, что это была не его идея и он был не в восторге от всего этого, но отец не был одним из повернутых на хоккее родителей. Почти.
Алексей понимал, как чертовски великолепно чувствовал себя Майк, начав наконец самостоятельную жизнь. И даже поддразнил: мол парень не в состоянии приготовить ничего, кроме жаренного сыра, и будет жить на протеиновых коктейлях, пока не научится готовить. И ничто не сравнится с неописуемым восторгом вратаря, когда он узнал, что Эрдо любит шахматы, хотя через секунду Белов признал, что у него самого получается отстойно. У Майка в горле пересохло и в груди все сдавило, когда мужчина потянулся через него, чтобы показать мраморные шахматы, стоявшие на небольшом столике у дальней стены комнаты.
За завтраком темой для обсуждения стал хоккей, и эта беседа поразила Майка не меньше предыдущей. Конечно, большую часть своей жизни он играл в хоккей или разговаривал о нем, но на сей раз все было иначе. Алексей задавал вопросы и внимательно слушал ответы. Словно ему не все равно. Словно он верил словам Майка и не нуждался во мнении тренера или отца Эрдо, который постоянно маячил за спиной. До недавних пор. Черт, как же Майк не замечал все это время, сколькому научился? Как многое узнал. Потому что спустя два часа споров о чем угодно — от лучшего способа заклеить клюшку до размышлений, был ли Сидни Кросби хоккейной версией второго пришествия Христа, — Эрдо понял, что это на самом деле чертовски много. А Алексей... Он словно прислушивался к мнению Майка. Словно ему хотелось и дальше разговаривать о подобной ерунде.
Майк ни разу в жизни не чувствовал себя таким значимым.
И это было ужасно, ведь несмотря ни на что ему все равно приходилось скрывать свою сущность.
Каким-то чудом Майку удалось пережить завтрак не облажавшись, во многом благодаря столу: каждый раз, когда Эрдо дольше положенного задерживался взглядом на Алексее, штаны позорно натягивались в конкретном месте. Черт, да там такая палатка образовалась, когда Белов склонился и прищурил глаза, доказывая свою точку зрения. Майк с удовольствием возражал в ответ, понимая, что его слова и идеи будут услышаны.
Он мог бы провести так целый день, пусть даже одолел проклятый приапизм1. Разумеется, это означало, что ему лучше уйти.
Алексей, видимо, думал о том же, но Майк сильно сомневался, что причины у них одинаковые. После завтрака в течение часа Эрдо подписал договор аренды однокомнатной квартиры в нескольких кварталах от склада Белова. Дом был чистым и безопасным, а арендная плата — невероятно низкой. Майк подозревал, что именно Алексей уговорил домовладельца скинуть цену, но дареному коню в зубы не смотрят, и Эрдо расспрашивать не стал.
Получив на руки связку ключей, они поехали к спорткомплексу, чтобы забрать машину Майка. И полпути он уговаривал себя не надумывать лишнего, после того как Алексей открыл ему пассажирскую дверь.
Но и притвориться, что ему не понравилось, Майк не мог.
Они остановились возле дряхлой «Тойоты» Эрдо, под завязку забитой коробками, которая в сравнении с пикапом Алексея казалась игрушечной. Интересно, с каких это пор Майк стал считать большие машины ужасно сексуальными.
Голос Алексея прервал его разгулявшиеся мысли:
— Где хранится твоя мебель?
— У меня пока ничего нет. Ближайшие пару недель придется таскаться по магазинам.
— И на чем ты собираешься спать?
— У меня есть спальный мешок.
Майк уже взялся за дверную ручку и собирался поблагодарить Белова, но тот неожиданно надавил на газ и снова выехал на оживленную улицу, не дав Майку спокойно сбежать.
— Куда мы?
— В магазин.
Майк не сводил взгляда с дороги, остро ощущая, как жар заливает щеки и шею. У него нет денег. Вот ни цента. И планировал он купить надувной матрас в «Таргете». Плюс на пару месяцев должно хватить барахла, которым он набил машину.
— Ты не обязан этим заниматься. Я сам разберусь.
Алексей продолжал вести машину, будто Эрдо и рта не открывал.
Майк тайком вытащил телефон и попытался прикинуть остаток на кредитке.
Черт, черт, черт.
Он так запаниковал, что просмотрел, когда они выехали из города.
Гиперактивное воображение снова подсунуло картинку с серийным убийцей, хотя после всего случившегося это уже было смешно. Алексей никогда не причинит ему боль.
