Ника Муратова - Прогулки по радуге

— Да откроешься ты наконец или нет! — в сердцах воскликнула Эрика, тщетно пытаясь повернуть ключ в дверях собственной квартиры. То ли нервы совсем сдали, то ли с замком что-то случилось. «Надо успокоиться», — подумала она, — а то так недолго вообще ключ сломать. И ведь вроде не пила, а в голове полный туман». И зачем она пошла на эту выставку? Скучные работы, стандартная тусовка, все прошло по хорошо знакомому сценарию. Как и сотни подобных мероприятий.

Эрика весь вечер чувствовала себя неуютно, ее не покидало чувство вины за то, что не послушала мужа и не осталась с ним. Несколько раз она пыталась позвонить домой, но никто не отвечал. «Наверное, уснул», — подумала она. Но все равно не могла успокоиться. Она не дождалась закрытия выставки и поехала домой, даже ни с кем не попрощавшись. Гнала машину на бешеной скорости, чудом избегая столкновений с другими автомобилями. Заходя в подъезд своего дома, она вдруг почувствовала, что сердце ее бьется, как будто перед прыжком в пропасть. Эрика остановилась перед ступеньками, держась за перила и тщетно пытаясь успокоиться. И сейчас, уже у двери, сердце колотилось, как бешеное.

Ключ наконец поддался ее усилию, и дверь отворилась. Первым, что ее поразило, была необычная тишина в доме. «Наверное, действительно уснул или ушел куда-нибудь», — подумала Эрика, пытаясь отогнать безотчетную тревогу. Войдя в гостиную, она увидела мужа лежащим ничком на ковре в странной, неестественной позе. Нагнувшись, Эрика заглянула ему в лицо и застыла как вкопанная. Лицо его было перекошено, словно скрученное невероятной болью. Он не шевелился. И не дышал.

Эрика попыталась сделать ему искусственное дыхание и массаж сердца, но это не помогло. Она бросилась к телефону, но не дошла, почувствовав внезапно накативший приступ тошноты. От страха и ужаса. Эрика прислонилась к стене, прикрыв рот руками и прерывисто дыша. Ей хотелось кричать, но горло сдавило спазмом. Он был мертв. Ее муж мертв. Жуткая реальность медленно доходила до нее, застилая сознание черной мглой. Потолок покачнулся, и она медленно сползла по стенке, теряя сознание…

Вскрытие показало обширный инфаркт миокарда, тот самый редчайший случай спазма сосудов, который случается у молодых людей на фоне стресса или других до конца не выясненных причин. Патологоанатом, производивший вскрытие, был бесстрастен, он по роду своей работы привык видеть смерть и горе родственников, и не давал воли эмоциям.

— Скажите, а… а если бы ему сразу, как только начался приступ, оказали необходимую помощь, он… он бы выжил? — запинаясь, спросила его Эрика.

— Трудно сказать, область поражения достаточна обширна, я не берусь делать какие-либо предположения в такой ситуации. — Патологоанатом с любопытством оглядел красивую, хорошо одетую молодую женщину, которая была бледна как полотно, но глаза ее оставались сухими, никаких признаков слез не наблюдалось. «Крепкие нервы», — подумал он, — другая бы на ее месте билась тут в истерике, а эта ничем не выдает своих чувств. А ведь раз спросила, значит, не было ее рядом, потому и помощь не оказал никто. Нелегко ей будет нести такой крест. Но я-то ничем помочь не могу».

Пожалуй, в этой ситуации Эрике уже никто не смог бы помочь. Если и можно было помочь, то делать это надо было много раньше, когда сосуд был пуст, и его можно было наполнить не разрушающей его жидкостью, а чем-то более стоящим…

Разве мог кто-нибудь предположить, что замужество Эрики, столь тщательно взвешенный и продуманный шаг, может закончиться так ужасно? Шагает человек по жизни уверенной бодрой походкой, не зная ни в чем отказа, препятствий, трудностей, и вдруг на голову с грохотом падает кирпич, меняя все устоявшиеся ценности и взгляды.

Впрочем, нельзя сказать, что все было так уж безмятежно до этого черного дня. Были, были уже тревожные звоночки и до этого. Но разве кто-нибудь хотел их услышать?

Если вернуться на несколько шагов назад, пытаясь отыскать первый камешек, заложенный в построение замужества Эрики, то, пожалуй, на сцену выплывет тот самый день, когда Луиза Иннокентьевна, мама Эрики, впервые задумалась о том, что их дочь слишком избалована и совершенно не приспособлена к жизни. А началось все с обычного вечера в конце трудового дня…

— Ну что за день, сплошные неприятности! — проворчала Эрика, придя домой после работы. Отшвырнула сумку и улеглась на диван, всем своим видом демонстрируя усталость и плохое настроение. — Больных невпроворот, и при этом сплошные сложные случаи. И попробуй ошибиться, так называемые коллеги разнесут это по всем инстанциям! Никто не похвалит лишний раз за правильный диагноз, зато, если ошибешься хоть в одной мелочи, все тут как тут, чтобы поехидничать!

— Такова работа врача, милая. Не нравится ответственность, надо было идти работать в другую сферу. — Мама взглянула на нее с тревогой. Она давно стала замечать, что Эрика частенько пребывает в раздраженном настроении, ее перестала радовать жизнь, как это было раньше, она уже не искрилась жизнелюбием и во всем искала недостатки, и это их с отцом беспокоило. С одной стороны, они радовались, что она не бросила работу, как они опасались поначалу, но с другой стороны, было видно, что дочь не удовлетворена своей жизнью.

Еще ее тревожило то раздражение, с которым Эрика переносит любые мало-мальские неприятности на работе. До начала трудовой деятельности Эрика практически не встречала никаких ощутимых препятствий в своей жизни. Не считая неприятности с другом их семьи. Но об этом инциденте вспоминать было не принято. Закончив медицинскую академию, она, не без помощи отца, конечно, устроилась врачом-диагностом на ультразвук в крупном центре. Коллектив центра был совершенно нормальным, со своими правилами выживания, так было везде и всегда, но Эрика воспринимала это абсолютно неадекватно, ей все время казалось, что все настроены против нее, строят заговоры и желают ей самого плохого. На самом деле это были обычные склоки и мелочи жизни, встречающиеся в любом коллективе, где дорого место под солнцем. Эрика просто не была к этому готова.