Уильям
Желтые осенние листья скрипят под моими ботинками, пока я иду к школьному двору. Не хочется идти сегодня в школу, но мама сказала, что у меня нет выбора, что школа для умных детей, и если не ходить в неё, то как же я тогда собираюсь когда-нибудь стать умным? Я мог бы стать умным. Ведущий в телевизоре рассказывает все новости, которые мне нужно знать. Но она заявила, что невозможно найти себе друзей в телевизоре, и что единственный способ подружиться с кем-то — это пойти в школу. Можно было сказать ей, что я не нуждаюсь в друзьях, они не помогут мне стать успешней, но она сказала бы, что такое поведение глупо.
И мне пришлось пойти в школу.
Я не сказал ей, что там меня ждут местные хулиганы, каждый день засовывающие меня в школьные шкафчики. Если я скажу об этом, то покажу свою слабость, а сейчас, когда мой отец работает, а брат уехал, поскольку ему не нравилось здесь учиться, мне пришлось остаться единственным мужчиной в доме. Слабости тут не место.
Мама говорит, что хулиганы обычно обращают внимание на тех детей, которые уже похожи на жертв. Думаю, она не права. Я не жертва, а просто ребенок. Они выбрали меня, потому что я отличаюсь от них: не смотрю на девочек так, как смотрят они и не сбегаю на вечеринки. Мне всего тринадцать. Я здесь просто, чтобы получить свои знания, а потом уйти домой и позаботиться о своей семье, ведь я единственный мужчина в доме. О чем, собственно, уже упоминал.
Пронзительный звук школьного звонка говорит о том, что я опаздываю. Ускоряю темп, заворачиваю за угол и направляюсь в школьный двор. День прохладный, зимний, и приходится придерживать свое пальто, чтобы ледяной ветер не пробрался под него. Я вижу, что ученики заходят через передние двери в здание, и с быстрого шага перехожу на бег.
Так концентрируюсь на дверях, что не замечаю "их". Сильная рука появляется и хватает меня за рукав, утаскивая в аллею прямо за школой.
Я всегда знал, что эта аллея таит опасность.
Мое тело врезается в жесткую деревянную изгородь, и я поднимаю глаза на моих хулиганов. Их четверо. Все они крупней меня, каждый — член школьной футбольной команды. Они учатся в старших классах, и им всем уже исполнилось по шестнадцать.
Лидер их шайки, Марсель, первым шагнул вперед. Он морщится от отвращения, будто я только что вылез из сточной канавы и оскорбляю его одним своим видом. Парень наклоняется, и я чувствую, как от него несет никотином.
Курить — это не круто.
— Ты пытаешься избегать меня, Уилл. Ты правда думал, что можешь спрятаться дома с мамочкой и никогда больше не вылезать оттуда?
Я разглядываю его, удивляясь, почему для наездов он решил выбрать меня. Я даже не знал его имени, пока он не заприметил меня и не сунул головой в унитаз шесть месяцев назад. Будучи обычным ребенком, я не был выскочкой и прилежно учился. И вот теперь я прижат к забору и думаю, чем же заслужил столь повышенное внимание с их стороны и постоянные попытки вывести меня из себя.
Не утруждаюсь ответить ему - это лишь все усугубит. Мои ответы ничего не изменят. Если отвечу, буду неправ, если не отвечу — тоже.
— Ты, бл*, онемел что ли, п*здюк мелкий?
Мое тело содрогается. Ненавижу это слово. Оно так… вульгарно. Я оглядел остальных четырех парней, стоящих, как верные псы за спиной Марселя, преграждающих мне путь к отходу. Их имен я не знаю. Это всего лишь мелкие сошки. Высокий парень с рыжими волосами нервничает, будто знает, что что-то должно вскоре случиться и это доставит ему прорву неприятностей — но он все еще здесь, по-прежнему делает свой выбор в пользу их компании.
Я по-прежнему молчу. Если просто позволю им избить меня, все закончится быстрее.
— Ты урод, Уилл. Знаешь об этом? — шипит Марсель, наклоняясь ближе.
Конечно, знаю. Я бы не был пришпилен к изгороди, если бы не знал.
Хулиганы такие недалекие.
Марсель замахивается кулаком и бьет по моему лицу, ломая мне нос с такой силой, что кровь забрызгивает его футболку. Я не плачу, это именно то, чего он хочет, но боль, растущая в моей голове, почти заставляет меня умолять. Почти. Марсель хватает меня, и его серые глаза сканируют мое лицо.
Он тяжело дышит, будто это я затащил его в эту аллею и бросил ему вызов. Будто это моя вина. Урок о том, что мир настолько искажен, дался мне тяжко.
— Знаешь, — рычит он, встретившись со мной взглядом. — Я слышал, как моя девчонка недавно сказала, что ты очаровательный. Знаешь, как это фигово, когда моя подружка заявляет, что такой урод, как ты, очарователен? Особенно если этому уроду всего — сколько? Тринадцать? Да твой член не больше тюбика чертовой губной помады, и все равно она считает тебя очаровательным.
Я не знаю, насколько это «фигово», потому что у меня нет девушки.
И снова, хулиганы — недалекие.
— Не отвечай мне, ты, мелкий болван. Неважно. К тому моменту, как ты выберешься из этой аллеи, я позабочусь, чтобы ты больше не выглядел очаровательным. У меня не будет конкуренции с маленькой сволотой, которая даже говорить не в состоянии.
Мой рот наполняется кровью, и нос пульсирует так сильно, что я могу слышать биение собственного пульса в голове. Я не отвожу глаз от Марселя. Говорят, что надо смотреть опасности прямо в глаза, это должно придать сил и воли. Но я совсем не чувствую себя сильным в этот момент. На самом деле, я вообще ничего не чувствую. Такие, как я, не дерутся. Я неудачник, а неудачники - слабые. Все это знают.
Марсель тянется к заднему карману и достает оттуда маленький пузырек с чем-то, что я не могу опознать. Сердце, которое по ощущениям находится в моей голове, начинает колотиться еще сильнее
Я стараюсь не показывать страха, пытаюсь стоять прямо и быть готовым ко всему, что он припас для меня, но это непросто, когда твой противник такой же ненормальный, как мой.
— Она сказала, что дело в твоих глазах, — начинает он, лениво рисуя круги на ладони пузырьком. — Сказала, что у тебя самые потрясающие глаза из всех, что она видела. Как океан.
