Чарльз Шиэн-Майлс - Просто не забывай дышать

Я залезаю в машину моей матери, забывая кружку с кофе на крыше автомобиля. Я думаю о том, что сегодня будет тяжелый день. Кружка, подарок от Дилана, слетает с автомобиля и разбивается на миллион частей. Я ахаю, когда вижу в зеркало заднего вида как, словно в замедленной съемке, кружка падает на дорогу, разбрызгивая мой кофе и маленькие фарфоровые кусочки.

Мои глаза наполняются болезненными слезами. Даже если прошло шесть месяцев с тех пор, как мы говорили, с тех пор, как он разбил моё сердце и заблокировал все контакты, игнорируя мои письма, всё равно мне было больно. Я поворачиваюсь и делаю глубокий вдох. Дилан купил кружку у продавца в Иерусалиме, который сделал её с фотографией нас обоих, держащихся друг за друга, когда мы стояли по пояс в Средиземном море. На фотографии у нас удивительно пустое выражение лиц, мы смотрим друг другу в глаза. Оглядываясь назад, я чувствую себя так, будто была под наркотиками.

Конечно, Келли на протяжении шести месяцев говорила мне выкинуть кружку. Время двигаться дальше. Пора забыть Дилана.

Я глубоко вздыхаю. Келли права. Да, у нас были проблемы. Да, я напилась и сказала то, что не хотела говорить. Но нет ничего непростительного. Уж точно не его исчезновение.

Я смотрю в зеркало и быстро поправляю макияж, затем паркую машину. Через два дня я лечу в Нью-Йорк, на второй год обучения и я, чёрт побери, получу новую кружку.

Новая кофейная кружка. Что-то, что будет не из моего прошлого. Келли гордилась бы мной.

Я начинаю парковаться, и мой телефон выбирает именно этот момент, чтобы зазвонить. Не в силах проигнорировать его, я поднимаю трубку.

— Алло?

— Это Александра Томпсон?

— Да, это Алекс, — говорю я.

— Здравствуйте. Это Сандра Барнхард из офиса финансовой поддержки.

— О, — отвечаю я напряжённо. Со школьных дней я не хотела получать звонки от некоторых людей, и этот звонок был в начале списка. — Эм…чем я могу вам помочь?

— Я боюсь, у меня плохие новости. Профессор Аллан собирается в отпуск, поэтому ваша работа в исследованиях отменена.

Бессрочный отпуск? Я думала, профессор Аллан собирается в реабилитационную клинику. Я была уверена, что она была под кайфом в мой первый день. Неважно.

— Так…что это значит?

— Ну… есть хорошая новость, мы дадим вам новое назначение.

Я минуту жду продолжения.

— Эм…может вы могли бы сказать мне, что за назначение?

Сандра Барнхард из офиса финансовой поддержки кашляет, явно смутившись.

— Вы понимаете, всё произошло в последнюю минуту. Но есть местный автор, который просил в помощь двух младших ассистентов. Вы будете работать на него.

— Понимаю. Ну, по крайней мере, это звучит интересно.

— Надеюсь, — говорит она. — Вы готовы вернуться в кампус?

— Нет, я в Сан-Франциско. Я прилечу через день.

— Тогда ладно. Зайдите ко мне, когда вернётесь, я дам вам информацию о вашем назначении.

— Здорово, — говорю я. — Увидимся через пару дней.

Хорошо. Должна признать, это звучит интересно. Местный автор. Что это на самом деле значит? Неважно, это, должно быть, интереснее, чем записывать файлы для профессора Аллана.

— Алекс!

Крик Келли доходит до ста двадцати пяти децибел, а шаги превышают человеческие. Это объясняется тем, что она подпрыгивает вверх и вниз, словно на тренажере «Кузнечик»[1], прикреплённом к её ногам.

Она подскакивает ко мне и сжимает в крепких объятиях.

— О. Мой. Бог! — кричит она. — Это лето было скучным без тебя. Мы пойдём за напитками. Прямо сейчас.

Я моргаю, затем бормочу: — Я могу сначала занести свои сумки?

Я встала в пять утра, чтобы успеть на первый рейс в Сан-Франциско. Это означает, что я потеряла почти целый день: я приземлилась в четыре вечера в аэропорту Кеннеди. Затем долго ждала свой багаж, ждала такси. Я добралась до общежития в семь вечера.

— Да, конечно! — отвечает она. — Но мы потеряем много времени!

— Келли…

— Я так хочу рассказать тебе, что случилось с Джошем. Вчера он был здесь без рубашки, и…

— Келли.

— …у него новая татуировка. Она неплохая, но…

— Келли! — кричу я.

Она останавливается, словно я сунула ей в рот вилку.

— Пожалуйста, — говорю я. — Я была в дороге с пяти утра.

— Ты не должна кричать на меня, — говорит она.

— Прости. Просто…мы можем пойти куда-нибудь завтра? Или дай мне хотя бы пару часиков на сон? Я истощена и нуждаюсь в душе.

Она усмехается.

— Конечно. Короткий сон. Разумеется. Но потом мы пойдём гулять. Тебе нужно познакомиться с Брайаном.

Что?

— Кто такой Брайан?

— Боже мой, Алекс, ты слушаешь меня?

Она продолжает болтать, пока я затаскиваю сумки внутрь. Я люблю Келли. Но, боже мой, она может заткнуться на секунду? Я бросаю все сумки на пол, затем обхожу вокруг Келли. Моя кровать, которую я оставила перед отлётом, выглядит очень маняще. Я падаю на неё, чувствуя тяжесть во всем теле, утопая в болтовне Келли, даже не понимая смысла её слов. Стараюсь кивать в нужный момент, но медленно мир исчезает до огромного чёрного пятна. Последняя мысль, которую я помню, это было сожаление, что я разбила эту проклятую кружку.

Келли разбудила меня через час и затолкала в душ.

— Я не принимаю никаких протестов, — кричит она. — Пора вылечить тебя от мудака-бывшего.

Боже, словно она по объему застряла в MAX[2].

Не хочу дать неверное представление о Келли. Да, она слишком много говорит. Она девушка, которой я никогда не была. Её сторона комнаты отвратительно розовая, украшенная постерами «Сумерек» и «Голодных игр», и она ведёт себя так, словно у неё больше опыта с парнями, чем у девушек с последней страницы «Village Voice»[3].

Моя сторона заполнена книгами. По правде говоря, я вроде выродка, но я горжусь этим.

А Келли…она застенчива как чёрт, и комплексует, будучи общительной. Она бросается в центр вечеринки, танцует до упада, делает всё, что в её силах, чтобы вытащить меня из моей раковины.

Проблема в том, что иногда я не хочу выбираться.

Как только я выхожу из душа и надеваю пару чёрных узких джинсов и кофту, она выводит меня из дома. Где-то проходит вечеринка, и мы собираемся пойти на неё.

Прийти сюда было плохой идеей.

Если бы я только мог вернуться назад…