Наталия Орешкина - Орешкина Наталия

Ленка лежала на диване, с тоской глядя в потолок. Сегодня была свадьба ее бывшей лучшей подруги. Зойка не только выходила замуж за парня, на которого с вожделением смотрели многие девчонки, но, что самое главное, по большой любви. Причем жених так спешил со свадьбой, будто был на последнем месяце беременности и хотел родить ребенка в браке, он, казалось, готов был за ней даже в туалет ходить, чтобы ни на секунду не терять из ви́ду.

Ленке на этом празднике жизни места не досталось, и не ей было осуждать за это Зойку. Ведь она сама вырыла яму, в которую попала. Зачем, спрашивается, она с завидным упорством лезла в их отношения, когда с самого начала было ясно, что ей там ничего не светит, что Леха бесповоротно, раз и навсегда, влюбился в Зойку. А теперь Ленка расхлебывала кашу, которую сама же и заварила. Она потеряла единственного человека, который прощал ей все выходки, выслушивал истории похождений и при этом никогда не укорял, не пытался наставить на путь истинный. Ленка сходила к ЗАГСу и издалека посмотрела, как счастливая смеющаяся пара выбегала из дверей, под приветственные крики друзей и дождь риса.

Смахнув набежавшую слезу, Ленка поплелась домой, но, видно, судьба решила подкинуть угольку в топку ее отвратительного настроения. Заходя в подъезд, она столкнулась с Мишкой, взрослым детиной, у которого, по мнению Ленки, РЭПовские минуса́ [1] вышибли последние мозги. Чтобы понять Ленкино к нему отвращение, нужно было знать не только его, но и его семейку.

Более странную семейку трудно было сыскать. Мишкин отец — весьма привлекательный мужчина, даже для своих лет — являлся поклонником классической музыки. Ленка была уверена, что даже душ он принимал, напевая Бетховенскую «Оду к радости». А вот мать семейства была ярой фанаткой «Ласкового мая». Представьте себе женщину этак кило под восемьдесят, приплясывающую и напевающую «Белые розы». Это был кошмар покруче Фредди Крюгера. И при этом более дружной и любящей пары не только в подъезде, но, пожалуй, и во всем доме не было. Ну, и, как результат этой большой любви, на свет появилось чудо в виде Мишки. В детстве это был милый ребенок, который, казалось, даже дождевым червям дорогу уступал, но лет в тринадцать повело его на РЭП, и на свет вылезло чучело, с которым Ленка на одном гектаре ср…ть бы не села.

Темные толстовки, штаны, в которые можно было троих Мишек всунуть, длинные нечесанные патлы, наушники, из-за которых говорить с ним было бесполезно, и запах одеколона, сбивающий с ног при едином вдохе, — и это был еще неполный портрет этого чуда в перьях. Ленка давно перестала обращать на него внимание и, только зачуяв убийственный парфюм, бежала со всех ног как можно дальше. Особенно после того случая однажды летом.

Видно, чтобы сохранить мир в семье Соловьевых, прослушивание музыки у них было строго распределено: если из квартиры несся плач Шатунова, значит, Мишкина мать готовила или стирала, если Шопен, то хозяин дома вернулся с работы и отдыхал перед ужином. Но выходные были отданы Мишке, тогда он мог всласть слушать то, что ему хотелось, без вечно торчащих в ушах наушников. И вот в один из таких дней из его квартиры понесся такой мат, что у алкаша-матерщинника Матвеича из соседнего подъезда уши покраснели от стыда, а старушек на скамейке чуть кондрашка не хватила. Ну и, как всегда, бдительная общественность вызвала милицию. Надо сказать, что квартира Соловьевых располагалась как раз под ее собственной. И то ли менты ошиблись адресом, то ли просто в запале проскочили этаж, но попали они в квартиру к Ленке.

Она проснулась от рева музыки и, еще не совсем придя в себя, прокручивала в мозгу страшные кары для Мишки, когда в квартиру позвонили и она пошла открывать. Не успел щелкнуть замок, как дверь с силой распахнулась, и через мгновение Ленка оказалась лежащей на полу с задранной чуть не до пупа ночнушкой и спецназовцем в бронежилете сверху. От испуга Ленка завизжала так, что спецназовец наверняка на неделю лишился слуха, а у соседских кошек случилось недержание. Мужик быстро сполз с Ленки и, запихнув ее себе за спину, оглядел квартиру:

— А где у вас пьяная драка?

И тут в квартиру, расталкивая ментов, с битой наперевес влетел Мишка с бешеными глазами и намерением убивать. Менты, недолго думая, скрутили защитничка и начали объяснять Ленке, что произошло. Как оказалось, бабульки приняли Мишкину «музыку» за пьяную потасовку, ну и позвонили куда следует. Как только до Ленки дошло, кому она обязана утренним «маски-шоу», в нее словно бес вселился. Баньши в этот день отдыхали. Сначала менты еще пытались ее сдержать, но потом решили, что ее «общение» с горе-меломаном пойдет тому на пользу. Мишка еле-еле выбрался из Ленкиной квартиры: порванная футболка, ободранное лицо, подбитый глаз, выдранные местами волосы и ноющий пах научили его разборчивей относиться к прослушиваемому репертуару и выбору времени для этого. С той поры он несколько раз пытался наладить с соседкой отношения, даже один раз с цветами пришел, с розами, но сдуру не заметил несрезанных шипов. Кто же знал, какой ущерб нанесет ему этот букет и как долго и болезненно будут заживать царапины. Но попыток примириться Мишка не оставлял. Даже мать свою однажды подослал, и та долго рассказывала Ленке, как ее «бедный мальчик» (это о верзиле выше ее на голову) переживает их разногласия. Чтобы еще раз не нарваться на стенания о «бедном мальчике», не ведающим ни сна, ни покоя, она стала здороваться с Мишкой, но продолжала держать его на расстоянии.

После этого случая прошло четыре года, Ленка закружилась в череде вечеринок и скоротечных романов, а Мишка все слушал РЭП и ходил одетый, как бомж. Правда, поговаривали, что у него есть какая-то фирма и он далеко не беден, но единственное, что изменилось с той поры, — это то, что теперь во дворе в «ракушке» стоял какой-то навороченный байк. Да и Мишка периодически пропадал в неизвестном направлении на несколько дней.

Тоска нарастала, хотелось сделать что-то такое, из-за чего потом, глядя в ее сторону, бабушки на скамейке не качали бы укоризненно головами и не шептались бы злобно вослед, а кивали ей и улыбались.

И тут Ленку посетила одна из ее гениальных идей.

Идея, пришедшая Ленке в голову, основывалась на фразе, брошенной ею в последнем разговоре с Зойкой:

«Настоящая женщина не нуждается в герое — она заставляет своего мужчину чувствовать себя героем. Она может из чмошника сделать героя, ну а плохая из героя может сделать чмошника».