Джоди Питт - Любовь на краю света

Этот вечер стал для нее воплощением самого страшного кошмара и одновременно — самых сладостных грез. Как будто миллионы лет назад звезды специально направили свой холодный ровный свет в сторону Земли, чтобы именно сейчас, в эти минуты, осветить одного-единственного мужчину и посеребрить его чуть растрепанные налетевшим с моря ветром волосы. Что за жестокое и изумительное совпадение, думала женщина: ей, единственной во Вселенной, выпало счастье созерцать это совершенство на расстоянии вздоха. И не только созерцать…

Он обнимал ее, пока они медленно двигались под тягучую мелодию «Путника в ночи», и огонь ближайших костров давал ровный, приглушенный и удивительно теплый свет. Смешавшись с соленым запахом моря и пронизывающей ночной свежестью, дымок обволакивал танцующие на песке пары.

Она закрыла глаза, чтобы не развеять чар, которые завладели ею, как только она оказалась в его объятиях. Всем своим существом она ощущала сейчас силу рук, которые вполне могли бы раздавить ее, но вместо этого касались с легкостью поцелуя ребенка. А запах его кожи околдовывал молодую женщину, маня обещанием, что ее ждут еще более восхитительные ощущения, — достаточно только пожелать.

Весь вечер он не давал ни малейшего повода для критики, являя собой образец настоящего джентльмена, и она впервые почувствовала себя рядом с ним в полной безопасности. Впервые она решилась прекратить борьбу с этим человеком и довериться ему. Тем более что это оказалось так приятно.

Женщина прижалась щекой к мягкой, словно приглашающей фланели его рубашки и вздохнула. Хотя противный голос в мозгу продолжал твердить, что это все лишь обман, она не желала взглянуть правде в глаза, предпочитая отдаваться неге, которую вызывало легкое касание его пальцев. Они скользили по спине, и их прикосновения подавляли последние очаги сопротивления в теле молодой женщины.

Она всецело оказалась во власти человека, которого полторы недели назад, еще не зная, уже ненавидела так, как никого другого на свете.

Мужчина, всю неделю державший Элму на грани нервного срыва, сейчас находился всего в ста ярдах от нее. Широкоплечий, одетый в свитер грубой вязки, он стоял к ней спиной на самом краю обрыва, что-то высматривая в море. Молодая женщина оказалась совсем не готова к подобному испытанию: прямо перед собой лицезреть этого гнусного похитителя сердец, да к тому же лишенного каких бы то ни было угрызений совести! Каким же надо быть чудовищем, чтобы одним дурацким брачным объявлением сбить с толку наивное шестнадцатилетнее существо?

Элма дала себе зарок: при первой встрече с тем, кто заставил ее сестру покинуть дом и помчаться черт знает куда, сохранять полное спокойствие и вести себя рассудительно. Однако неделя невыносимого напряжения сделала свое дело, превратив поставленную задачу в абсолютно невыполнимую. Узнав, что ее младшая сестра внезапно исчезла из дому, Элма пришла в ярость: с тех пор как Адел исполнилось восемь, она, Элма, заменяла ей мать. И сейчас оставалось лишь молить Бога о том, чтобы с ее маленькой сестричкой, столь наивной во всем, что касалось мужчин и их грязных помыслов, ничего не случилось. Первое, что она сделает, снова увидев Адел, это крепко обнимет ее, а уж потом — намылит ей шею!

Кошмары, мучившие Элму на всем долгом пути из Берлингтона сюда, на Богом забытый островок в Беринговом море, сейчас, казалось, достигли своего пика. Румяный седой коротышка, доставивший ее с последнего крупного острова Святого Георгия на затерянный в океане кусочек земли, разумеется, слышал об этом… мерзавце, которому, похоже, все сходит с рук. О Крейтоне Кеннете. Пожевывая табак, Макс Ларкин отозвался о мистере Кеннете как об орнитологе-любителе, а вовсе не как о соблазнителе невинных душ, но гнев и усталость подавили в Элме способность рассуждать здраво.

До встречи с ним Элма мысленно представляла автора злополучного объявления скучным кривоногим очкариком — таким только и остается писать в газеты, других шансов у них нет! Но когда она узнавала его адрес — оказывается, он жил в самом отдаленном уголке острова Святого Иакова, — то попутно выяснила, что мистер Кеннет владеет фактически всем этим клочком суши. Да и возвышающийся перед нею на скале мускулистый гигант менее всего напоминал кривоногого очкарика — специалиста по птичкам!

Он действительно был огромен — ростом более шести футов — и крепко сложен. Казалось, такому только пожелать — и он свободно приподнимет грузовик. Поставив свой легкий чемоданчик на землю, Элма перевела дух. Первое впечатление от этого человека лишь усилило ее страхи. Стоявший на скале атлет производил впечатление мужчины, который, если что решил, то обязательно добьется задуманного, не считаясь с возможными последствиями. И Элма ощутила острое желание разорвать его на кусочки, что вряд ли представлялось осуществимым, учитывая ее рост — пять с половиной футов — и вес — вдвое меньший, чем вес мистер Кеннета.

Достигнув края утеса, на котором по-прежнему безмолвно высился негодяй, посмевший воспользоваться невинностью ее сестры, женщина постаралась взять себя в руки. В большей степени она ценила в себе выдержку и рассудительность, нежели вспыльчивость и иррациональные порывы. Сейчас же, по прошествии ужасных девяти дней, проведенных в безуспешных попытках запрятать эмоции на самое дно сознания, Элма была близка к взрыву. Тем более что «детонатор», этот чертов мистер Кеннет, кажется, подтверждал худшие из ее опасений. Стремясь не давать волю гневу и растущей панике, Элма повторяла сквозь плотно сжатые зубы как заклинание:

— Дай ему возможность объясниться…

Захваченная водоворотом чувств, она почти не обращала внимания на красоту вокруг. С моря дул легкий бриз, приносящий терпкий солоноватый запах, а мириады птиц, гнездящихся на окрестных скалах, усеивали прибрежные волны, наполняя воздух симфонией звуков. Какие-то нежные белые и алые цветы робко касались отворотов ее джинсов, но Элма ничего не замечала, продолжая упрямо двигаться к намеченной цели, и кровь стучала у нее в висках.

Шум ветра и птичьего базара до поры скрывали ее приближение от того, кого ожидала столь незавидная участь. И только когда Элма была от него уже в нескольких шагах, незнакомец почувствовал чье-то присутствие рядом и обернулся. Первое, что бросилось в глаза Элме, — это печать мрачной задумчивости на его лице.

Но стоило мужчине приблизиться, и она вынуждена была отметить, что ей нравится это лицо. Глубоко посаженные темные глаза были под цвет окрестных скал, казалось, они все понимали и верно оценивали с первого взгляда. Хотя сам взгляд оставался чуть отстраненным. Нос также мало походил на то, что успела нарисовать ей разбушевавшаяся фантазия. Но более всего поражал рот — даже с опущенными вниз уголками губ, придававшими лицу незнакомца то самое мрачное выражение, он производил впечатление шедевра Творца. Таким и должен быть рот мужчины, словно предназначенный для поцелуев. Элма поежилась, представив рядом с таким воплощением мужской привлекательности свою впечатлительную сестру.