Лиза Хендрикс
Заговор невест
Дверь паба распахнулась под порывом ветра и впустила с запахом дождя и торфяного дыма мокрую, растрепанную молодую женщину. Щеки у нее ввалились и горели гневным румянцем, и когда она захлопнула дверь, откинула капюшон плаща и качала нервно расстегивать пуговицы, все разговоры в пабе смолкли.
– Похоже, там гроза, – заметила одна старуха, обращаясь ко всем сразу и ни к кому в отдельности. – Плохой день, да, Эйлин?
– Лучше сказать – плохое десятилетие, – ответила Эйлин, взбивая по-мальчишески короткие рыжие кудри. Она посмотрела в сторону женщины, которая вытирала высокую, почерневшую от времени стойку бара. – Пинту, пожалуй, Мэри.
– Небось что-то с Томми, – высказал кто-то догадку.
С десяток голов согласно кивнули, и в зале начали шепотом строить догадки на этот счет, пока Эйлин вешала плащ на крючок и шла за портером.
Тара О’Коннел скромно сидела в дальнем углу зала, и ее ухо репортера автоматически ловило все сказанное.
Сегодня в пабе «Нос епископа» проводился дамский вечер. Это был лучший паб Килбули и единственное заведение на много миль вокруг, которое ввело у себя такое современно мероприятие, как дамский вечер. Произошло это благодаря Мэри Доннели, которая доставала своего мужа по этому поводу почти пять лет, так как считалась в некотором роде феминисткой. Тара узнала об этом и о многом другом от женщины, держащей крохотную гостиницу дальше по шоссе, и для этого ей всего лишь потребовалось спросить, где она может выпить пинту пива после ужина.
Похоже, она не ошиблась, когда решила посетить «Нос епископа», и все же Тара не ожидала, что здесь будет так много женщин и всего трое мужчин, которые сидели у стойки в обнимку с пинтовыми кружками и делали вид, что им все нипочем.
Эйлин втиснулась за большой стол, занимающий середину зала, и полдюжины сидящих за ним женщин сдвинули стулья, чтобы дать ей место. В воздухе ощутимо повисло предвкушение интересного рассказа.
Но ждать пришлось довольно долго. В хорошей байке главное – довести слушателей до изнеможения и начать рассказ в ту минуту, когда у них начнет лопаться терпение. Судя по всему, Эйлин явно знала это основное правило.
Тара прикончила свой бокал «Гиннеса» и знаком попросила у Мэри Доннели еще порцию, а Эйлин в это время обменивалась приветствиями с другими женщинами. Они все говорили с сильным местным акцентом и иногда вставляли ирландские фразы. Беседа перескакивала с погоды на нового учителя начальной школы, потом на кошмарные цены на муку и прочее в том же духе.
Наконец – возможно, для того, чтобы поторопить Эйлин, – кто-то заговорил о свадьбе кузины из Голуэя, куда доставили розовые розы с юга Франции.
– У отца Брина на розы аллергия, – непререкаемым тоном заявила Эйлин. – Но это не имеет значения. Заказ на розовые розы не скоро еще поступит из Килбули.
По залу пронеслось приглушенное «а-ах».
– Значит, Томми до сих пор не сделал тебе предложения?
– Конечно, нет. Этот упрямый негодяй… – Эйлин покраснела и бросила взгляд на темноволосую женщину. – Не обижайся, Пег. Ты вырастила прекрасного сына, если не считать этого момента.
– Я и не обиделась, – ответила Пег. – Я надеялась, что он в конце концов все же сдастся. Мне нужна его комната для шитья. – Она вздохнула. – Не знаю, что с ним такое.
– У него аллергия на женитьбу, как у нашего доброго священника на розы, – вступила в разговор Мэри. – Вот что с ним такое!
По пабу пронесся смешок. Даже Эйлин улыбнулась, глядя в свой бокал с пивом.
– Ну так я сама сделала ему предложение, – призналась она.
Тара прислушивалась, и то едва расслышала слова Эйлин. Прошло несколько секунд, пока их смысл дошел до остальных женщин за столом. Смех утих.
– Что ты сказала? – переспросила Пег.
– Я сказала, что сама сделала ему предложение. Мне двадцать девять, и я устала ждать. Я предложила Томми жениться на мне.
– Смело!
– Молодец!
Эйлин отмахнулась от похвал.
– И чего я добилась? Он отказался.
– Вот гад! – пробормотала Пег.
Увлеченная разворачивающейся драмой и испытывая к Эйлин сочувствие, рожденное собственным недавним опытом, Тара подождала вместе с остальными, пока та сделает большой глоток пива, чтобы промочить горло.
– О, он вел себя очень мило, – небрежно заметила Эйлин. – Извинялся и все такое. «Время сейчас неподходящее», – заявил он. Он зарабатывает мало денег, и я тоже – так он сказал, – и не хотим же мы жить на пособие. Нам еще долгое время не удастся заполучить собственный дом…
– У нас есть старый домик. Вы могли бы пока перебиться… – предложила Пег.
– А то я не знаю! – возмутилась Эйлин. – Все эхо просто отговорки. Он хочет дать мне понять, что не готов жениться. Поэтому я на него насела. Уперлась, и все. Женись на мне, сказала я, а не то мне придется искать другую работу и более сговорчивого мужчину.
– Ты этого не сделаешь, – произнесла одна из женщин за соседним столом.
Эйлин продолжала почти без паузы:
– «Зачем нам вообще жениться? – спросил oн медовым голосом. – Почему бы нам просто не оставить все как есть?» И все время целовал меня, как будто старался отвлечь. А потом проговорился: «Брайен прекрасно устроился и без женитьбы. Почему ты не можешь просто быть счастлива со мной, как женщины Брайена с ним?» – Эйлин с сердитым стуком поставила бокал на стол. – Женщины этого Брайена! – с отвращением фыркнула она. – Будто я похожа на его девиц из Дублина!
По пабу пронесся ропот осуждения в адрес Томми, Брайена и распутных девиц из города. Мужчины у стойки придвинулись друг к другу, чувствуя себя в большей безопасности вместе.
Тара почти не замечала поднявшегося шума, так далеко унеслись ее мысли. Этот Брайен…
«Этот Брайен» был не кто иной, как Брайен Патрик Шеймус Ханрахан, «золотой мальчик» из Килбули и единственный наследник состояния Ханраханов. Он был классическим образцом высокородного плейбоя, какого только можно найти в деревне. И именно из-за него Тара сидела в пабе, в глуши графства Клэр, в этот дождливый вечер вторника.
Весь последний месяц она умоляла своего продюсера дать ей деловой отпуск, чтобы получить свободное время для съемок передачи, которую ей хотелось сделать уже целую вечность, – передачи о Брайене Ханрахане. В конце концов, напомнила она ему, она уже пять лет служит на РТИ и при этом ни дня не пропустила по болезни, никогда не брала положенного ей отпуска и прямо заявила, что хочет получить за это награду. Кроме того, доказывала она, материал о Брайене разбавит многочисленные репортажи о сорванных мирных переговорах и спорах о «евро». Если он действительно собирается баллотироваться в парламент Ирландии, о чем ходят слухи в Дублине, то публика должна знать, какой он в действительности человек.
И именно Тара ей об этом поведает.
Все же она добилась своего и получила три недели отпуска и задание и вот благодаря этим милым женщинам уже более-менее представляет, как будет выглядеть ее репортаж.
Именно ради этого она и приехала в Килбули: ведь никто не знает характер человека лучше, чем люди из его родной деревни. Но она не ожидала получить сразу так много сведений. Тара осторожно нагнулась и достала из потрепанной кожаной сумки, в которой хранились все ее самые ценные вещи, тонкий блокнот и ручку.
Эйлин убрала волосы, упавшие на глаза.
– Я устала от того, что все мужчины в деревне считают Брайена Ханрахана идеалом мужчины, образцом для подражания.
– Эй! Нечего катить бочку на Брайена! – подал голос один из мужчин у стойки. – Он славный парень.
Эйлин оглянулась.
– А когда ты собираешься жениться, Рори Боланд? – Рори, покраснев, фыркнул.
Сидящий радом с ним приятель хохотнул и хлопнул его по спине.
– Значит, Эйлин, ты Рори тоже делаешь предложение?
– Нет, Дэниел. – Она многозначительно посмотрела на его руку, лежащую на спине Рори. – Мне бы не хотелось становиться между вами.
Женщины рассмеялись, когда мужчины отпрянули друг от друга.
– Да ну тебя, – пробурчал Рори. – Распущенность – вот что принесли нам современные порядки Хью Доннели. Женская распущенность.
Когда смех умолк, одна из женщин ткнула Эйлин локтем в бок.
– Ты злая девчонка.
– Они вывели меня из терпения, вот что, – проворчала Эйлин. – Может кто-нибудь из вас сказать, когда в деревне в последний раз играли свадьбу?
– Энни и Питер, – ответила Пег. – Уже почти четыре года назад.
– Не может быть! Неужели так давно? – воскликнула черноволосая женщина.
Записывая этот разговор, Тара пожалела, что не знает имен. Ей придется вставить их потом.
– Да, именно так. А предыдущая свадьба была за два года до нее.
– Вам не кажется это чертовски странным? – Эйлин обвела всех сердитым взглядом. – Деревня таких размеров – и всего две свадьбы за шесть лет?
