Нэнси Берланд
Жемчужный остров
Такого Адриенн не ожидала! Ее проводник оказался потрясающим красавцем. Вдобавок он был почти что голым.
Он выглядел весьма колоритно, и Адриенн подумала, не приступить ли сразу к своей работе?
Паром, на котором она только что прибыла на единственный причал острова Айл де Флер, медленно отплыл назад к главному острову Новой Каледонии. Адриенн положила свои вещи на шаткую пристань и, открыв сумку, начала рыться в ней в поисках камеры. Нужно поскорее сфотографировать этого парня, пока он не проснулся.
Инструкции ее шефа, Фостера Трента, были очень четкими. Через шесть недель он хотел получить от нее подробный отчет об этом уединенном острове и фотографии всего, что, на ее взгляд, заслуживает внимания.
– Ну что ж, Ник Хелтон, – прошептала она, смотря в камеру, – я думаю, тебя вполне можно включить в список достопримечательностей острова.
Она навела аппарат на довольно скудно одетого проводника, который дремал на палубе своего парусника «Лорелея». Почему-то она решила, что ее будет встречать какой-нибудь немолодой старожил острова, весь пропахший рыбой и огрубевший от ветров и соленых брызг. Как же она ошиблась!
Адриенн опустила камеру и, приняв более устойчивое положение на слегка покачивающейся под ногами пристани, посмотрела на лежащего перед ней мужчину. Атлетическую красоту его мускулистого, хорошо сложенного тела почти не скрывали коротко обрезанные потертые голубые джинсы. Она вновь навела объектив на его мощную грудь, плоский живот и стройные ноги, выставленные на солнце.
Объектив фотоаппарата запотел. Не отрываясь от камеры, Адриенн нащупала в сумке бумажную салфетку для того, чтобы вытереть мокрый лоб, и мягкую тряпочку для объектива.
Между тем ее проводник спал, развалившись в ленивой позе на шезлонге. Его руки были скрещены на груди, а ноги, покрытые выгоревшими золотистыми волосками, свободно вытянуты на палубе. На переносице криво сидели солнцезащитные очки. На губах молодого человека играла едва заметная улыбка, как будто ему снилось что-то очень приятное.
– Наверное, ему снится пиво, – подумала Адриенн, с брезгливостью оглядев палубу, где повсюду валялись пустые банки.
Если Фостеру понравится ее отчет об Айл де Флер, он устроит здесь курорт. И тогда все его богатые клиентки, жительницы Феникса, набросятся на этого бронзового Адониса, как гости на черную икру. «Вряд ли их можно будет за это осудить», – подумала она, засовывая салфетку и тряпочку назад в сумку.
Она нажала на затвор объектива. Аппарат зажужжал, и пленка передвинулась на следующий кадр.
Адриенн опустила камеру, ожидая, что резкий звук разбудит наконец-то этого соню. Но ни один мускул на его теле не дрогнул, хотя их у него было предостаточно. Грешные мысли, мелькнувшие в голове Адриенн, вызвали легкую дрожь, пробежавшую по ноющим от усталости плечам и рукам.
Она поморгала глазами, опасаясь, что от слепящего солнца у нее могут начаться галлюцинации.
Открыв глаза, Адриенн увидела, что вокруг все осталось по-прежнему. Ник Хелтон все так же лежал в непринужденной позе. Его загорелое мускулистое тело, раскинувшееся под полуденным солнцем, могло соблазнить любую женщину.
Но любая ли женщина смогла бы разбудить этого прекрасного представителя мужского племени? Вряд ли.
– Прошу прощения, – произнесла она и застыла в ожидании хоть какой-нибудь реакции на свои слова.
Ник не пошевелился. Не произнес ни звука. Единственно, что она услышала, был скрип снастей и глухой стук, который издавало судно, касаясь причала. Адриенн громко откашлялась и решила попробовать еще раз.
– Ник? Мистер Хелтон?
Снова никакой реакции.
Адриенн с трудом сдержала свое желание накричать на него. Ей было уже наплевать, что один взгляд на его загорелое мускулистое тело вызывал у нее приток гормонов. Он мог бы быть и повежливей – хотя бы открыть глаза и взглянуть на нее.
Почему же он не делал этого? Неужели не замечал ее присутствия? Такое ощущение, что так оно и есть. Если так, то с каким удовольствием она бы запустила в него чем-нибудь.
Чайки, носившиеся у нее над головой, пронзительно кричали. Адриенн показалось, что они смеются над ней. Мягкое сентябрьское солнце выплыло из-за пушистых облаков, напоминавших сахарную вату. Его лучи отражались в кристально чистой воде. Яркие блики почти ослепили Адриенн. Она снова спрятала утомленные глаза за солнцезащитными очками.
Ее тело тоже было утомлено, ей требовался отдых. Надо поскорее заставить этого Ника переправить ее на другой конец острова, к ее бунгало. Если она это не сделает, то упадет в обморок прямо здесь и плевать ей на инструкции своего шефа.
Все. Ее терпение лопнуло. Она пересаживалась с самолета на самолет в течение почти двадцати четырех часов. Она уже не имела ни малейшего представления о том, который сейчас час. Адриенн знала только, что выехала их Феникса вчера днем, первого сентября. Оттуда она прилетела в Лос-Анджелес, затем в Сидней и в Брисбен. В конце концов она прибыла в Нумеа, столицу Новой Каледонии, находящуюся на самом большом острове Гранд-Терре.
Фостер предложил ей долететь до Айл де Флер чартерным рейсом из Нумеа. Французское правительство построило на острове взлетно-посадочную полосу, что должно было, по их мнению, содействовать туризму. Но если бы Адриенн летела туда самолетом, ей пришлось бы совершить длительное путешествие пешком через весь остров, чтобы добраться до своего жилья. Не обладая достаточным запасом выносливости, Адриенн решила, что лучше будет добраться до острова на пароме.
И это было ошибкой. Во время этого путешествия по неспокойному морю паром так раскачивало, что желудок сжимали спазмы, а тело словно налилось свинцом. А сейчас еще она никак не может добудиться до проводника.
Ей безумно хотелось поскорее стянуть с себя измятое хлопковое платье и не спеша принять ванну. После этого она бы растянулась под зонтиком на пляже с интересной книгой. Или подремала в доме в мягкой постели и на свежих простынях. И так дня два. И уж потом она бы всерьез взялась за работу. Для начала ей хотелось составить цветочный гербарий. Даже отсюда, с пристани, ей были видны пурпурные и розовато-желтые цветы, выделяющиеся среди буйной тропической зелени, покрывавшей весь остров.
Адриенн закрыла глаза и вдохнула морской воздух, терпкий и солоноватый, смешанный с незнакомыми ароматами экзотических растений. В течение шести недель она будет жить словно в оранжерее. Непроизвольно у нее в голове возник образ ее бабушки. Адриенн вспомнила, как та ласково наклонялась к цветам, напевая что-то своим гардениям и розам. Сердце сжалось у нее в груди.
