Анна Грайфендер
Гламурная жизнь
Сама виновата!
Разве можно иметь дело с мужчиной, который из притворного интереса торчит в кино, пока не кончатся все титры, вплоть до выражения благодарности за дружескую поддержку администрации города Лондона.
А если вдобавок ко всему этот мужчина еще и носит имя Клаус, то тут уж совсем пиши пропало.
Но начнем по порядку: мои последние попытки найти подходящего мужчину проваливались одна за другой, пока я не наткнулась на Клауса, показавшегося Лене весьма перспективным.
У Клауса были чувство юмора и милая улыбка; и он не возражал против моих постпубертатных развлечений в субботний вечер, сводившихся к просмотру сериалов «Секс в большом городе» и «Друзья». Пару раз мы с ним неплохо провели время, а потом он пригласил меня в кино. Но не просто так, а на свой любимый фильм «Ущерб» (это он подчеркнул особо). Этот шедевр не первой молодости как раз показывали в «Максе»: фильм с Жюльетт Бинош и Джереми Айронсом, которого я вообще-то нахожу достаточно сексуальным.
Вооружившись пивом и попкорном, я приготовилась сосредоточиться на откровении, если верить Клаусу.
Ну и что? Скажи мне, какой фильм тебе нравится, и я скажу, кто ты.
Отвращение постепенно набирало обороты.
Мерзкая история и еще более мерзкие сексуальные сцены; неужели кто-то всерьез считает, что можно испытывать желание в тот момент, когда тебя бьют головой о паркет и заставляют издавать какие-то попугайские выкрики? Даже если это делает Джереми Айронс?
Самую «роковую» ошибку совершил режиссер; сначала он показал в голом виде молодую и соблазнительную Жюльетт, а потом ввел в кадр обманутую супругу. Та только что узнала, что Джереми трахает Жюльетт, которой лет этак на двадцать меньше и которая для пущей пикантности еще и является невестой его сына (я уже успела сказать, что сценарий никуда не годится?). В отчаянии почтенная супруга, выглядящая не слишком свежо, срывает с себя одежду с визгом: «Джереми! Тебе что, мало вот этого?»
Лучше бы она этого не делала.
Могу подтвердить, что ошарашенно отвернулся не только сам Джереми. В этот самый момент мне стало ясно, что с Клаусом ничего не получится, хотя во время замаскированных под секс батальных сцен он двусмысленно ухмылялся и шептал: «Горячо, надо же, как горячо.» Этот человек понятия не имел о том, что нужно женщине. По крайней мере, для меня в этом не было никаких сомнений.
Так что я изобразила тяжелейший приступ (если заикнуться о месячных, то мужчины никогда не вдаются в детали) и рванула к Катарине.
Катарина открыла дверь, выстрелив удивленным взглядом:
— А Клаус?
— Клаус туп, как страус. — В рифму получилось абсолютно случайно.
— Ну, тогда заходи. Лилли тоже здесь.
Кто бы сомневался. Лилли всегда здесь, да и я тоже, если не считать кратких бесперспективных вылазок на тощей ниве любовных рандеву. Познакомились мы в университете во время аутогенных тренировок (единственный курс, который я посещала регулярно). Мне хотелось перестать бояться экзаменов, хотя не исключено, что эффективнее было бы просто готовиться к ним. Катарина ходила на аутотренинг в поисках новых знакомств, до нее дошло, что члены различных корпораций и парни из землячеств — это, конечно, люди достойные, но этот выбор и обсуждать не стоит: кто захочет появиться рука об руку с пьянчужкой, задача которого — что ни день, нажравшись до одури, толкаться перед столовой в шарфе и смешной шапочке, вербуя «дам» для вечера знакомств?
В ту пору Лилли переживала тяжелый период: ее красавчик в первый раз сходил налево. (Потом эти походы участились — вплоть до последней, коронной операции на пару с сестрой Лилли.) Вплотную познакомившись с бессонницей, Лилли попыталась с помощью аутогенных тренировок восстановить спокойный сон.
С тех самых пор в любых ситуациях мы рассчитывали на совет и помощь друг друга, вот почему сегодня я сразу пришла сюда. Чтобы взглянуть на ситуацию со стороны. Меня охватили сомнения. Может быть, я снова поторопилась? Разве можно придавать столь важное значение какому-то там фильму?
— Ты все сделала правильно. Если нутром чувствуешь, что это не вариант, то лучше сразу послать его куда подальше, — подбодрила меня Лилли.
Я уже знала, что за этим последует. Она разложит для меня карты таро или даст очередной рецепт цветочного настоя. А если это не поможет, то напомнит, что существуют целебные камни. Наверное, можно не объяснять, что Лилли пребывает в эзотерических исканиях.
А ведь у нее привлекательная работа на частном канале и внешность как у младшей сестры Мег Райан, а что касается стиля, то рядом с ней даже сама Джеки Кеннеди казалась бы неуклюжей. Эзотерика была для нее скорее средством найти настоящего мужчину, обрести опору.
— Спасибо, Лилли, ты очень добра.
Мне подумалось, что Катарина так просто от меня не отвяжется. И точно, она тут же принялась перечислять все мои ошибки, а заодно и разочарования последних лет:
— Ладно, Пия, я тебе напомню: в нежнейшем возрасте, двадцати семи лет от роду, ты вышнырнула вон Марка, объяснив свой поступок тем, что пока еще слишком молода для постоянных отношений. Кстати, свой первый седой волос я обнаружила, когда мне было двадцать шесть. Потом появился Патрик, которому ты заявила, что на год уезжаешь в Индию медитировать, между прочим, до сих пор мы регулярно прячемся, случайно заметив его где-нибудь в городе. Сколько усилий пришлось потратить на новый телефонный номер и подкуп твоих родителей, об этом можно даже не говорить. А если бы Давид не сдал позиции добровольно, ты бы внезапно обнаружила у себя склонность к женщинам, причем мне или Лилли пришлось бы выступить в качестве прикрытия, а это, если уж быть предельно откровенной, кажется мне полнейшей безвкусицей.
— Перестань, хватит. К чему вся эта тягомотина?
— К тому, что давно уже пора обратить самое серьезное внимание на твою проблему.
— Это на какую еще проблему? — удивилась я.
Катарина и Лилли многозначительно переглянулись.
Ага, значит, они регулярно говорят об этом.
— Ты не способна на прочную привязанность, — просветила меня Катарина. — Бежишь от отношений, которые имеют шанс стать серьезными.
Вот она, реинкарнация Греты Гарбо и Марлен Дитрих, персонификация всех див, — Катарина фон Штейнбек: костюм от «Шанель», тюрбан, в руке сигарета. Кто угодно выглядел бы смешным в таком наряде, только не фрау фон Штейнбек. Она единственная, кому удается в полдень появиться на пляже в боа из перьев и в шляпе, имея при этом преисполненный достоинства вид.
