Посвящается Хелен Розберг и Лесли Бербанк, двум удивительным личностям, которым удается видеть чудеса в скучной повседневности.
— Мы не можем принять вашу карточку.
— Простите? Как это? — Афия непонимающе глянула на продавца, тщетно притворяющегося истинным европейцем: черный костюм и очки в тонкой черной оправе. Всего минуту назад этот подлый тип сверкал белозубой улыбкой и был сама предупредительность!
— Миссис Сент-Джон, ваша карта заблокирована.
Афия услышала сдержанный смешок продавщицы, стоящей чуть позади псевдоевропейца. Она даже слегка покраснела, до того разозлилась! В эксклюзивных бутиках вроде «Бернарда», где она только что пыталась расплатиться картой, продавцы обычно вышколены и вежливы. А мерзкая девица с конским хвостом имела наглость посмеяться над ней!
И откуда взялось это противное, липкое чувство неуверенности?
— Должно быть, здесь какая-то ошибка.
Продавец поджал губы и едва не закатил глаза, всем видом показывая, как раздражает его подобная наивность.
— Может, у вас есть другая карта? — все-таки спросил он. — Давайте попробуем ее.
Бизнес-менеджер Афии Генри Глик как раз на прошлой неделе попросил ее положить все средства на один счет, что-бы избежать сложностей с налогами. Он уже несколько месяцев предлагал Афии какую-то выгодную сделку, в тонкостях которой она не могла разобраться, а потом вздохнул и просто предложил перевести деньги на одну карту. И именно она сейчас была заблокирована.
Правда, у Афии всегда оставался запасной выход — использовать «Америкэн экспресс». Карту, на которой лежало кое-что «на черный день». Неприкосновенный запас, трогать который она никогда не решалась.
Что ж, можно было считать, что тот самый «черный день» настал. Афия со вздохом открыла бумажник (от Гуччи), вытащила из потайного отделения платиновую карту и протянула ее продавцу. Тот привычным жестом пропустил ее через считывающий аппарат и поджал губы. Он как-то странно взглянул на Афию, и хотя девушка горделиво вздернула подбородок, в душу ей закрались гаденькие сомнения. Продавец приподнял одну бровь.
Желудок Афии неприятно сжался.
«Чего он так на меня уставился? Я не совершила ничего предосудительного!»
Забавно, как много раз в жизни Афии хотелось прокричать эти слова во весь голос. Но она привычно стиснула зубы и адресовала продавцу самую ослепительную из своих улыбок.
Тот достал из нагрудного кармана сотовый и набрал какой-то номер. Афия спокойно заправила выбившийся светлый локон за ушко, украшенное бриллиантовыми подвесками. Однако безмятежный вид давался ей все труднее.
«Я не совершила ничего предосудительного».
Косо взглянув на нее, продавец что-то невнятно пробормотал в трубку, затем кивнул, многозначительно добавил «угу» и нажал отбой. Затем он протянул Афии ее «Америкэн экспресс».
— Заблокирована.
К прилавку начали подтягиваться другие продавщицы «Бернарда» — подтянутые девицы средних лет, до такой степени похожие, словно пользовались услугами одного и того же пластического хирурга. Они тихо перешептывались и хмыкали.
Афия наклонилась через прилавок и ткнула пальцем в табличку на груди продавца.
— Дуглас, верно? Боюсь, у вас проблемы со считывающей машиной. На моих счетах полно денег.
— Наша машина в полном порядке, — холодно отрапортовал парень. — А вот состояние ваших счетов под большим вопросом. Впрочем, мы готовы принять от вас чек.
— Но у меня нет чековой книжки!
Мистер Глик настоял на том, чтобы следить за состоянием счетов Афии. Он же и расплачивался с кредиторами. Афия уже давно не держала в руках наличных и не проверяла банковских выписок.
— Попытайтесь еще раз, — пискнула она, заново протягивая продавцу «Визу» — кредитную карточку, выданную ей Гликом. Ей было все больше не по себе. Потрясающие босоножки от Шанель — с тонкими шпильками и ремешками, в элегантной фирменной коробке — были уже уложены в пакет и ждали, пока она расплатится. Они составляли идеальную пару к шелковому платью, которое Афия приобрела сегодня в «Саксе».
Две минуты спустя Дуглас, поджав губы, убрал с прилавка пакет с туфлями. Афия, задыхаясь от негодования и ужаса, пулей вылетела из «Бернарда». Фиаско, постигшее ее в магазине, вновь ввергло ее в пучину отчаяния и ненависти к жизни, из которых она с таким трудом вытаскивала себя последние месяцы. Афия пережила две пышные свадьбы и трое похорон за семь лет, а это дается нелегко. Пресса не оставляла ее ни на минуту, папарацци и светская тусовка трепали ее имя и валяли его в грязи. От этого каждая личная драма превращалась в какой-то дешевый фарс. Ее прозвали Черной Вдовой с легкой подачи какого-то паршивого журналистишки. Иногда Афия представляла себе сладкую картину, как она душит этого гада, а тот хрипит и просит пощады. Близкие и друзья знали, что оснований для подобного прозвища нет и обвинения беспочвенны, но от этого не становилось легче. Афия похоронила первого мужа, а затем внезапно — в результате нелепой случайности — потеряла и второго. Общество не верило в совпадения и несчастным вдовам, отхватившим немалое состояние.
Смирившись со своим положением, Афия решила лечить душу шопингом. Она отдавалась этому занятию с маниакальным упорством, и тоска понемногу отступала, хотя и не уходила насовсем.
Однако сколько бы она ни вложила в покупки, она не могла потратить на тряпки целое состояние! А тем более два состояния.
Афия почти вприпрыжку понеслась прочь от магазина. Слезы застилали глаза, и она едва не налетела на стремянку, расставленную на тротуаре какими-то рабочими. Отскочив в сторону, девушка попала каблуком в трещину на асфальте, нелепо взмахнула руками и едва не упала. Браслет, подаренный еще отцом, слетел с запястья и шлепнулся в метре от нее. Щедро рассыпая проклятия, Афия сделала попытку выдернуть каблук из расселины. Затем еще одну. На третий раз ей это удалось, но, получив неожиданную свободу, она растянулась на тротуаре лицом вниз.
И это на Пятой авеню!
Схватив браслет, Афия вскочила и, даже не отряхнувшись, бросилась к машине. Руди, шофер, уже спешил ей на выручку. Он подхватил Афию под локоть и усадил в лимузин.
— Что за невоспитанные животные! — бросил он остолбеневшим рабочим. — Хоть бы кто руку подал!
— Я в порядке, — пролепетала девушка, устраиваясь на кожаном сиденье.
— Но ты плачешь, — заметил Руди, заглядывая внутрь лимузина. — И у тебя поехали колготки.
Афия взглянула на щиколотку, по которой змейкой вилась стрелка.
— Проклятие! — воскликнула она и заревела уже в голос.
