Кто из нас Босс?
Василиса Васильева, Алевтина Расчудесная
Глава 1
— Что он себе возомнил? Индюк ощипанный! У-у-у-у! Я его! — верещала я как ненормальная в трубку, высказывая все свои обиды сестре.
— Мика, — ласково протянула она моё детское прозвище. — Ну что ты так разгорячилась? Подумаешь, проект не принял!
— Да он! Да я! — возмущение из меня так и пёрло. — Я его стукну! Степлером! По темечку! Он у меня вот где будет! — потрясла я кулаком перед телефонной трубкой. Катя это, явно, не увидела, но зная меня, мягко рассмеялась.
— Тамил, я прошу тебя, не смеши, а то рожу раньше времени. И не стоит кулаками махать перед трубкой, я все вижу.
— Угу, телепятка, блин! — ухмыльнулась я. — Да принял он проект, просто отдал его на доработку это выскочке Жюли, тьфу, блин! Имя, как у собачки кличка! А фамилия? Ужас! Жюльен!
— Ты во Франции, не забывай об этом, имена и фамилии у них специфические, не такие, как русские, да и у тебя фамилия тоже французская. А то привыкла во время учёбы в Москве. — строго проговорила Катя. — И да, Максим — твой босс! — припечатала сестра.
— Заладила! Босс, босс! Шелудивый барбос, вот он кто!
Катя заливисто смеялась, слушая мою «весьма гневную» тираду. Она вообще очень жизнерадостная стала после свадьбы с Тимофеем.
— Мелкая, перестань! — я, прям, видела, как Катюха сморщила свой идеальный носик.
— Я вообще-то позвонила тебе пожаловаться, а ты ржёшь!
— Ну что ты? Я же никогда не смеюсь над тобой, над самой ситуацией — да! Над тобой — никогда!
— Угу! — промямлила я в трубку. — Кать, — протянула я. — Можно я ему скажу что-нибудь?
— Папа будет против, ты же знаешь, как Жак относится к своему детищу?
— Да знаю я! «Пока немного подрасти и поучись», — передразнила я отца. — Как ты с ними уживаешься?
Не, ну, а что? Этот вопрос мне был очень интересен. Я помню, как Катюха приехала в Париж, когда маме было плохо после аварии. Она, и со своим Тимой, и со мной управлялась, и фирму на себе тащила. Для меня она героиня, и к её мнению я всегда прислушиваюсь. А теперь она живёт с родителями в нашем загородном доме и безумно счастлива с мужем. Я тоже хочу такую любовь! И чтобы на руках носил!
— Мика, и у тебя будет любимый мужчина, поверь мне.
— Я вслух, что ли, это сказала? — спросила я.
— Не-а, ты просто очень громко думаешь! — засмеялась сестрёнка в трубку.
— Кать, как мне заполучить должность гендиректора, когда этот гад на ней сидит, не отрывая свой…
— Прошу не выражаться в моём присутствии! — строго проговорила сестрёнка. — Тебе отец что сказал? Иди к своей цели. Только не стоит жаловаться Жаку.
— Да знаю! — горестно отозвалась я. — Тогда папа точно приедет и устроит мне разбор полётов за своего любимого Макса. Эх!
— Не грусти! Всё наладиться.
— Мадемуазель Клеман, — вихрь по имени Максим Витольдович Веселов ворвался в мою каморку. — Pourquoi? (Почему?)
— Говорите со мной по-русски! — строго сказала я. — На крайний случай английским можно обойтись.
Максим Витольдович завис в дверях на пару секунд и, кивнув своим мыслям, продолжил на французском языке.
— Во-первых! По какой причине, вы сдали не все документы по проекту мадемуазель Жюли?
Фи! Пусть она теперь сама горбатится над чертежами, я не нанималась на неё работать! Четыре ночи толком не спала, чертила, и не собираюсь отдавать все лавры этой лахудре крашенной. Только и слышно: «Тамила то, Тамила сё, принеси-подай, иди дальше не мешай!?» Так дело не пойдёт!
Я кивнула в сторону стола и впитывала в себя эмоции месье Веселова. А они сменялись очень быстро. Подойдя к столу и подняв брезгливо двумя пальцами оба чертежа, он опять подвис.
— А во-вторых? — посмотрела на него с издёвкой.
— Вы мадемуазель жевали на них? — брови месье поползли вверх от уведенных пятен жира.
— Неа, я кофе пила с круасанчиком, — ответила я на плохом французском с придыханием. Обожаю круассаны с шоколадным кремом.
— Почему тогда они, — Главгад потряс перед моим носом чертежами. — Почему же они в свином жиру?
Вот это номер! Откуда он узнал, что я на них ела баварские сосиски? Хоть кетчуп ещё не заметил, а нет! Не пронесло!
— Кетчуп? — закричал он. — Ты издеваешься?
— Месье Веселов, я на Вас не кричала, кабинет мой, прошу выйти! Если есть претензии по проекту, прошу их выразить в своём кабинете и на мадемуазель Жульен!
Лицо Максима Витольдовича пошло пятнами, он отшвырнул чертежи, как тараканов, и, развернувшись на пятках, вылетел как пробка из бутылки шампанского, которое я очень люблю трясти.
— Жюли! — заорал он на весь офис. — Быстро ко мне!
Ну точно ручная тявка. И обращается он к ней так же, как к карманной собачке. Я бы ему по моське чайником за такое, и «научим танцевать…»
Глава 2
От телефонной трели я подпрыгнула на стуле, немного задумавшись. Конечно же, я ждала этого звонка. Мадемуазель Жульен визжала так, что могла и не звонить. Весь офис её слышал.
— Тамила, бистро в мои кабинет, — как только я поднесла трубку к уху, выпалила Жюли на плохом русском. И ведь знала, что если скажет по-французски, я даже не шевельнусь. Сделаю вид, что не поняла её.
— Конечно-конечно, уже бегу, — ответила я и, положив трубку, откинулась на спинку кресла. Оттолкнулась ногами от пола и покрутилась в нём. Потянулась, размяла шею и встала. У меня был свой стеклянный кабинет, точно такой же у мадемуазель Жульен, только напротив. Остальные работники сидели за простыми перегородками.
Все, затаив дыхание смотрела на меня, только Жулька «тявкала» и смешно трясла своими белыми кудряшками-барашками, что-то высказывая Максиму Витольдовичу.
Взяла чертежи, скатав их трубочкой, и походкой от бедра прошествовала к начальству.
В приоткрытую дверь была слышна её торопливая речь. Зелёные глаза Жюли метали молнии, ещё бы. Она совершенно не умела держать лицо. Кто и за что назначил её на это место?
— Максим, объясни мне, какого чёрта она меня подставляет? Ты обещал, что проект мой!
Так, так, так! Значит, он обещал! Теперь бы выяснить за какие заслуги? Лицо тяпкой и захожу в кабинет.
— Вот, тут всего-то пару пятен.
— Как я буду показывать это? — она тыкнула в развернутый мною на столе проект.
— А что такого? Можно же просто перечертить? — пожала я плечами и надула из жевательной резинки пузырь. Он оглушительно лопнул и прилип на нос и щёки.
Оглушительная тишина стояла не только в каморке мадемуазель Жюли, но и во всём офисе. Глянув на босса, который едва сдерживал смех, я с невозмутимым видом стала отлеплять жвачку от лица.
Максим Витольдович ещё раз глянул на меня и, буркнув «сами разбирайтесь» вышел из кабинета.
— Ты в своём уме? — зашипела змеёй она. — Как при Максе себя ведёшь?
— Я? — невозмутимость наше всё! — Что я сделала?
— Да ты! Да я! Я пожалуюсь, месье Трюффо! — взвизгнула она.
— Ага, давай! Так и скажи, что тебе отдали проект, над которым я зависала две недели. А ты, — пришла моя очередь тыкать пальцами. — Теперь хочешь почивать на лаврах. Но с черчением у тебя ОГРОМНЫЕ, — я развела руками, показывая масштабы, — проблемы!
Мадемуазель Жюльен пошла пятнами от возмущения и заорала на весь кабинет:
— Вон! Убирайся! Несносная девчонка!
Пожала плечами и, улыбаясь, вышла от старшего дизайнера. Проходя мимо ребят, с которыми работала, улыбнулась им. Мальчишки в свою очередь подняли большие пальцы вверх с одобрением. Жульку мало кто любил в офисе. Она все крутые проекты загребала себе. Вернее их ей отдавал месье Веселов. Спят они что ли?
От этой мысли меня передёрнуло. Ещё чего! Думать о нём в таком ключе.
Зайдя в кабинет, пнула стул. Зашипела сквозь зубы и, ругая начальство, на чем свет стоит, погрузилась в разработку нового проекта, практически не поднимая головы. Только Дина заносила несколько раз кофе.
— Милка, — выговаривала она мне. — Хоть на обед пойдём! И возражений я не принимаю.
