Навстречу мечте
Катерина Ши
Пролог
С появлением ребенка, я стала ценить даже самые короткие мгновения, проведенные тет-а-тет. Умыться в ванной одной — это большое достижение, а если при этом удастся почистить зубы — подвиг.
Как правило, когда сын висит под мышкой, сует руки в кран с водой и всячески участвует в процессе утреннего умывания, времени на себя не хватает, потому что по итогу приходится еще и полы мыть, собирая большое количество воды у ванной, поднимать с пола уроненные вещи. Но сегодня я могу позволить себе блаженно прикрыть глаза и вытянуть ноги, сделать глоток горячего кофе и покачать головой от наслаждения. И пусть завтрак у меня начался в десять утра, в то время, как сын проснулся в шесть — до этого мне не удавалось нормально, спокойно и не торопясь поесть так, как я хочу. Благо утром приехали свекровь со свекром и забрали любимого и единственного внука к себе в гости, обещаясь к двенадцати доставить ребенка обратно.
Поэтому с девяти часов я просто кайфую, даже не смотрю в сторону раковины, которая доверху забита грязной посудой, не оборачиваюсь на гору белья, которую предстоит перегладить, и делаю вид, что не замечаю бардака в комнате.
Сейчас я просто радовалась тому, что могу насладиться любимым напитком в относительной тишине. Напрягают крики мужа, которые доносятся из зала. Он опять играет в свою игру, громко комментируя и крича на собратьев по оружию. Обычно такими криками нас с Ярославом прогоняли на улицу, потому что мы своими разговорами и недовольными ворчаниями мешали процессу игры.
Было всегда жутко обидно и неприятно, но любые разговоры на эту тему сводились к тому, что мы мешаем: кричим, громко разговариваем, отвлекаем и дальше по списку можно перечислять долго и муторно. А то, что ребенок тянется к отцу, то, что ему мама как бы уже и не очень нужна — мы попросту не замечаем.
Чувствую, как начинаю заводиться, поэтому снова перевожу мысли на позитивный лад, достаю с полки шоколадку и медленно с наслаждением съедаю целых три кусочка. Увы, больше позволить себе не могу из-за набранного после родов веса, который сбросить никак не получается. Знаю, что после беременности организм восстанавливается три года, а у кого-то и больше, но хочется быть прежней: стройной, без растяжек на теле, не такой замученной, выспавшейся, в конце концов.
Снова смотрю в сторону комнаты, откуда раздается оглушительный рев и качаю головой, понимая, что человек, который играл всю жизнь в компьютер — другим уже никогда не будет. Это раньше было смешно рубиться по сети, а вот сейчас, когда ждешь хотя бы какой-нибудь элементарной помощи — нет.
Мой мир очень сильно и резко перевернулся, сын этому поспособствовал основательно. Раньше то, что я не замечала, теперь лезет наружу. Я совсем иначе смотрю на быт, на отношения, на наши увлечения. Понимаю, что большая часть обязанностей и большая ответственность лежит на мне, но так как раньше, уже никогда не будет. Именно это и пытаюсь донести до супруга, только он не понимает, почему утром я не могу приготовить полноценный завтрак, почему в туалете долго не посидишь, почему он должен, о боже, поставить чайник самостоятельно. Раньше это все было на мне и что самое интересное — даже устраивало. Сейчас ухаживать еще и за супругом у меня просто нет возможности, да и сил. Уж самые элементарные вещи он мог бы сделать сам, но не делает.
Когда в кухню заходит муж, я уже стою у раковины и домываю последнюю тарелку. Взгляд периодически соскальзывает на газовую плиту, где стоит совсем не забытая, а просто отложенная в сторону сковорода. Ее оставила на закуску, так сказать.
— Ань, где мои джинсы, — муж все это время роется в чистом белье, выискивая вещи.
— В стирке, — припоминаю я.
— Я же просил их постирать! — он чуть повышает голос, но видимо я настолько к этому привыкла, что реагирую спокойно. Просто оборачиваюсь и отвечаю.
— Ты про них вчера вспомнил в двенадцатом часу ночи, когда я ушла спать.
Паша сверлит меня взглядом, бросает собранные в руки вещи обратно и широким шагом покидает кухню. Снова возвращаюсь к своему делу, давлю внутри себя раздражение, которое за последние дни съела большую часть моего терпения и сил. Но через некоторое время вновь поворачиваюсь на голос.
— А футболка белая?
— В шкафу на полке, — выключаю воду, уже прекрасно зная, что нужная вещь найдена так и не была.
— Тут нет! — раздается голос из спальни, а я вытираю руки и иду искать парадно-выходную футболку.
Минуточку.
— А ты куда? — смотрю на суетившегося супруга, который успел и про игру забыть, а сейчас носится по квартире, собирая одежду.
— К Саньку поеду, с ночевкой сегодня у него останусь.
— А почему я узнаю об этом только сейчас? — такие спонтанные поездки — стали слишком регулярными. У Санька своя семья, в которой мой супруг прописался взрослым дитем, которого жалеют, выслушивают и подкармливают. Дома-то ему плохо, вот и рвется на волю.
— Я сейчас предупредил, — складывает на груди руки муж и недовольно добавляет: — Я хочу отдохнуть! У меня выходные!
— Тогда привези мне, пожалуйста, цветы, — подхожу к шкафу и закусываю губу.
— А цветы-то зачем? — действительно, зачем женщинам цветы? Особенно тем, кому их итак не дарят…
Я выуживаю нужную футболку и протягиваю Павлу.
— Потому что ты едешь отдыхать уже третий раз за эту неделю, тебе там весело, приятно. Вот и я хочу получить хоть грамм приятности.
Паша сверлит меня нечитаемым взглядом, а потом его лицо перекашивается от гнева.
— Это я должен откупиться, чтобы уехать к другу?
— Почему откупиться? — удивляюсь. — Ты просто подаришь мне цветы, сделаешь приятно.
Я смотрю на супруга, уже прекрасно понимая, что не видать мне цветов — опять.
— Я тебе ничего дарить не буду!
— Можешь тогда там хоть жить остаться, — произношу в его спину, потому что эти ссоры — они меня достали. Возникают на пустом месте, перерастают в непонятно что. Ну, неужели сложно? Букет из трех хризантем стоит у нас в городе триста рублей!
— Да и останусь! — резко разворачивает и припечатывает: — Можем вообще развестись!
Я смотрю долгие несколько минут и понимаю, что Паша не шутит, более того, он явно будет рад от нас избавиться, ведь к этому все и идет — так? Очень долго идет, целых одиннадцать месяцев с момента рождения Ярослава.
— Звони своим родителям, пусть привезут мне сына, — я прошла мимо, пытаясь собрать в голове мысли. — Будет тебе развод. Можем хоть сейчас уехать.
Хотя ни черта не можем, ехать просто не куда!
— Да я сам уеду! — Паше только остается ударить себя в грудь, показывая всю суть своего благородного поступка. — Только вещи заберу и комп!
— Позвони родителям. Пусть привезут ребенка. Сейчас.
Четко и внятно проговариваю свои слова. Мое терпение подходит к нулю, меня жутко трясет.
— Привезут к обеду, как и договаривались.
Сама тянусь к телефону и набираю номер свекрови, которая успевает взять трубку в тот момент, как ее сын вырывает у меня смартфон.
— Да привезут тебе его! — орет Паша, а у меня складывается понимание, что малыша моего попытаются отобрать. Ничего не могу с собой поделать, но эти мысли настойчиво лезут в голову, а еще то, как меня яростно оттесняют от телефона, только поддает паники.
— Если через десять минут мне не привезут сына, то я позвоню в полицию и приеду за ним уже не одна.
Свекровь все слышит, что-то кричит в трубку, но муж отклоняет звонок и швыряет телефон на кровать.
— Чего ты добиваешь? — кричит он. — Зачем обижаешь родителей?
— Я себя защищаю в первую очередь. А теперь можешь валить куда угодно!
Я закрываюсь в ванной, чтобы через минут пятнадцать встретить родителей мужа и забрать у них, наконец, своего мальчика, который тоже выглядит кислым и неудовлетворенным. В этом есть и моя вина, но он — мой маленький якорь, с которым чувствую себя более или менее спокойно. Только рядом с ним могу выстроить хоть какой-то план действий.
