1
— Богатырева, зайди в мой кабинет, — голос начальника был достаточно грозен. Не хотелось мне сейчас попадать под горячую руку его плохого настроения. Тем более, что в последние дни между нами возник некий конфликт интересов, который никак не мог разрешиться. Слишком упрямы были стороны. Но несмотря на это, я засеменила к прозрачной стеклянной двери, украшающей противоположную стену. Пусть делает, что хочет. Я его сегодня добью.
— Здравствуйте! — засунула я голову в кабинет.
— Заходи, головная боль. Тебя обрадовать?
— То есть Вы не пугать меня сюда вызвали? — уточнила я с опаской.
— А есть повод?
— Ну, вот я у Вас и решила спросить.
— От генерального я сейчас приехал. Полдня мне крышу двигал, бьётся за рейтинги. И как думаешь, кто у нас самый смотрибельный в эфире? — вздохнул он устало.
— Да, ладно, — не поверила я.
— Я тоже сначала такого мнения был. Но твои интервью посмотрело за год больше людей, чем любого другого за семь лет существования нашего канала.
— Ну, скорее всего не из-за меня, а из-за спортсменов наших, — поскромничала я.
— Ой, вот только не надо набивать себе цену и напрашиваться на комплимент.
— Ладно-ладно! И что решили?
— Будет тебе интерактив, Богатырёва, — эта новость на сегодня была самая важная. — Руководство после твоего «пробника» готово дать тебе целых тридцать минут прямого эфира. Не говоря уже о том, что ты официально закреплена за хоккейным клубом.
— Обнять Вас можно? — уточнила я на всякий случай прежде, чем кинуться на него.
— Только попробуй и пробкой вылетишь с канала, — конечно, он бы не посмел, но проверять я не стала.
— И, кстати, с директором клуба все оговорено, он не против. А тренер бесится. Вот тебе и главная задачка на сегодня.
— То есть мне с Карелиным воевать самой? Вы издеваетесь?
— Нет, Богатырёва. Ты сама заварила эту кашу.
С главным тренером «Витязей» я долго воевала прежде, чем он воспринял меня, как журналистку. Во-первых, несмотря на то, что команда уже несколько лет играет в КХЛ, и при чем последние два года под его началом уверенно выходит в плей-офф, пресс-секретари у них менялись с поразительной скоростью, так как с ним конкурентной борьбы никто не выдерживал.
С начала прошлого сезона моё руководство послало меня и ещё двое молодых парней разбираться с делами пресс-службы команды, так как клуб был готов оплачивать больше эфирного времени. И все это время он отгонял меня навязчивую от своих подопечных, мол, отвлекаю я их.
Если учитывать то, что в команде были похотливые дебилы, которые не упускали возможности опошлить все впечатление о них, то возможно. Но… было оно таким большим и серьезным. Мальчишек он просто «задавил» своим авторитетом, а вот Женечка не сдалась. И теперь меня посылали к нему на растерзание.
Глубокий вдох, угомонить рвущееся наружу сердце и заставить себя постучать в дверь тренерской. Да-да, мне пришлось поехать на арену.
— Войдите, — послышался рык за дверью.
— Борис Адамович, можно? — пусть мне так же повезет, как и со своим начальством сегодня. Даже «Отче наш» успела прочитать три раза, прежде, чем зашла.
— Богатырева? И чего это журналистов к нам занесло?
— По делу, — заявила я, придав своему тону немного деловитости.
— А когда ты приходила за чем-то другим, журналюга? Слушаю.
— Вы бы хоть для приличия присесть предложили.
— Где ты видишь тут приличного человека? Сама меня обязывала хамом и ушлепком.
— Вы всю жизнь это помнить будете?
— А я с тобой столько времени не собираюсь общаться. Садись уже, мозолишь только глаза. Все равно не отстанешь.
А я уже стала привыкать, что меня нигде не рады видеть. Это хорошо или плохо?
— Борис Адамович, тут такое дело, — набрала я в лёгкие побольше воздуха.
— Что ты мямлишь? Прямо и быстро.
— Мне игроки нужны для программы, которую мы запускаем на следующей неделе.
— Это ты к ним. У каждого есть свое свободное время.
— Так вот именно, что дают мне эфир в восемь вечера.
— Еще лучше! А то что у нас тренеровки? А если игры на этот день? Мне что ради твоей херни просто игрока из графика выкидывать?
— Ну, во-первых программа будет занимать не больше получаса, во-вторых, будет выходить по субботам, поэтому мы никак не зацепим время выходных игр. При чем снимать мы можем прямо на арене.
— Тебе сказать, куда ты должна пойти?
— Еще обижаетесь, что я Вас хамом назвала.
— Категоричное нет. И можешь быть свободна, у меня скоро тренировка.
Этого, в принципе, я и ожидала. Поэтому заранее продумала план, пока сюда ехала. Сделала вид, что ухожу, а сама закрыла на ключ дверь. Какое хорошее качество «наблюдательность». Привычка Карелина оставлять ключи в замочной скважине может сыграть мне на руку. Они же аккуратно приземлились на дно моей сумочки.
— Идиотка! Ты чего добиваешься?
— Мы можем тут сидеть до посинения. Могу прикрикнуть, что меня насилуют. И поверьте услышат многие, особенно Ваши подопечные, которые придут проверять, где делся их пунктуальный тренер.
— Хочешь взять шантажом? Недооценил я тебя, девочка-дьявол. Не думай, что я испугался, просто мне, действительно, пора на тренировку. Иди сейчас к руководству арены. Если они на минут тридцать сместят нам лёд в субботу, то я готов даже отпускать необходимого игрока пораньше, чтобы он успел привести себя в порядок.
Чёрт! Вот сволочи! Они меня держат за дурочку, которая должна бегать и выпрашивать? Ладно! Мы не гордые. Но ещё одного «нет» я сегодня не выдержу.
Благо, что там в кабинетах люди понимающие оказались. Вернее, понимали они высшее руководство, которое с каналом уже все оговорило. Не хочется же в пустую деньги отдавать из-за одного упрямого болвана.
Иииии! Женечка «на коне» сегодня! Поэтому и скакала козочкой по лесенке к выходу.
— Ах, какие птенчики к нам залетели сегодня, — не столкнуться с основной массой игроков я просто не могла. Время близилось к вечерней тренировке, так что они маленькими кучками появлялись со служебного входа. Окликнул меня голос Молчанова, самого главного кобеля из имеющегося «кобельего» состава команды. Такого даже ловеласом было трудно назвать. Как хорошо, что в команде имелись серьезные семейные мужики, а не это не пойми что.
— Помниться, у меня крылья отобрал Бог от зависти и изгнал меня за это из рая, — напомнила я о самом первом его подкате. — Думаешь, вернул?
Сокомандники его довольно заржали, не спеша уходить. Не, ребята! Сегодня со словесными баталиями я заканчиваю. Этот старый м…дак Адамыч преуспел в своей «давке». Вот прямо от него иду.
— У тебя явно есть комплексы.
— Лучше комплексы, чем круглогодичный спермотоксикоз, как у тебя. Бывайте, мужики! Скоро увидимся.
Провожали меня как всегда дружными овациями. Сначала это была издёвка: когда я уходила аплодировать и кричать «браво», а затем вошло в дурную привычку, которая мне даже начинала нравиться.
Едва я коснулась ручки на двери, которая поддалась под моим напором, вторая входная, находящаяся всего в полуметре, открывалась с обратной стороны. ОН шел, довольно улыбаясь, беседуя с каким-то парнем. А у меня сердце ухнуло в пятки. Нет! Не может этого быть. В кино может, но не в жизни. Я обозналась, я всего лишь обозналась, глядя на эту широкую белозубую улыбку. Нет! Нет! И ещё раз нет!
И все бы ничего, если бы, не как в тех дурацких сериалах «наши глаза встретились». На его лице застыло недоумение, смешанное с чем-то незнакомым мне. А я…я просто выскочила на улицу и помчалась на стоянку, с колотящимся от волнения сердцем.
— Геннадий Кузьмич, добрый день! — первое, что я сделала, усевшись за руль автомобиля, это набрала командного врача. С ним у меня были отношения получше, чем с Карелиным, поэтому не думала, что он откажет мне в одной маленькой просьбе.
— И тебе не хворать, Женёк! Излагай, а то у меня времени мало.
— Я по поводу новеньких.
— Так-с, и что с ними не так?
