Детективный романс
Глава первая
Андрей Алексеевич откинулся на спинку стула — страшно неудобного, жесткого и низкого, вытащил из кармана пачку сигарет, зажигалку, но, едва поднес сигарету к губам, как услышал негромкое и уверенное:
— Здесь не курят.
Андрей Алексеевич удивился, но все-таки пачку убрал. Ему обычно позволялось курить, где вздумается, однако у этого малого, похоже, правила были едины для всех.
«Малый» — лет тридцати, высокий, плечистый, с неаккуратной щетиной — был, по всей видимости, немного напряжен. Стоял, засунув руки в карманы, и внимательно смотрел на своего собеседника.
— Андрей Алексеевич, хотелось бы сразу к делу.
— Да вы присядьте, Федор. Чтобы мы с вами были… — Андрей Алексеевич усмехнулся. — На равных, так сказать.
Федор чуть вздернул уголки губ, взгляд его остался настороженным. Промедлил несколько секунд — стало ясно, что делается это исключительно для того, чтобы не сложилось впечатления, будто он выполняет команду — и все-таки уселся напротив.
— Вы ведь с Соловьевым общались? — спросил Андрей Алексеевич.
— Да. Он мне обрисовал ситуацию. Вкратце. У меня, правда, остались вопросы…
— Да какие вопросы? Вам нужна секретарша, а я предлагаю кандидата на эту должность. Точнее, кандидатку.
— Это и смущает.
— Не понимаю?
Федор побарабанил пальцами по столешнице и сказал:
— Я ищу толкового секретаря, не более. Могу предложить скромную зарплату и гарантирую отсутствие карьерного роста.
Андрей Алексеевич хмыкнул. Он уважал тех, кто умеет над собой иронизировать, и тех, кто не боится быть прямолинейным.
— У нас не корпорация, не холдинг, даже не филиал какой-нибудь крупной компании, — продолжал Федор. — Обычное детективное агентство с тремя сотрудниками, один из которых — я.
— Я все это знаю. Вопрос в чем?
— Сюда не попадают по знакомству. И не в силу моей непоколебимой принципиальности, а в силу того, что пристраивать к нам детей, жен или любовниц в голову никому не придет. Почему это пришло в голову вам?
— Моей дочери Дине двадцать один год. Хорошая девочка, не пьет, не курит, наркотики не употребляет. Правда, она искренне считает, что деньги берутся из кошелька или с карточки, а продукты сами собой произрастают прямо в холодильнике. Я на это не обращал внимания — в конце концов, еще успеет упахаться, а пока пусть развлекается. — Андрей Алексеевич вздохнул. — Пару месяцев назад она бросила институт. До диплома не дотерпела чуть-чуть, как я ни уговаривал.
— Почему? — Не то чтобы Федору это было в самом деле важно, просто он придерживался правила Глеба Жеглова «говори с человеком о том, что ему интересно».
— Разонравилось. — Лицо Андрея Алексеевича начало покрываться алыми пятнами. — В седьмом классе ей разонравились танцы, в девятом — музыка, а перед самым поступлением она решила стать не управленцем, а журналистом. А кто все эти хотелки исполнял? Я!
— Может, не надо было?
— Да надо! Мы с матерью как думали: ну, ищет себя девчонка, когда этим заниматься, если не в ее возрасте? Но, понимаешь… — Переход на «ты» случился максимально непринужденно. — Сколько можно-то? Время идет. У нее нет профессии, нет толковых увлечений. Знаю-знаю, что ты скажешь: с вашими возможностями она может хоть сто лет веселиться. А потом замуж выйдет удачно. Так?
— Вам виднее, — усмехнулся Федор.
Андрей Алексеевич цокнул языком:
— Я не хочу, чтобы мой ребенок стал чьей-то побрякушкой. Я не хочу, чтобы она считала жизнь чем-то вроде безлимитной кредитки. Ведь все при ней — внешность, мозги, характер. Стартовые позиции, в конце концов. Обидно, если все впустую. Вот я в ее возрасте и близко такого не имел, а мир покорить хотел…
Вполуха слушая философские душеизлияния, Федор пытался сообразить, каким образом работа секретаршей должна помочь избалованной девице? Это такой воспитательный метод? Вроде как, поработай, детка, а то жизни не нюхала? Но почему именно в его агентстве? У папаши, судя по всему, возможности пусть не безграничные, но весьма обширные. Устроил бы ее в один из своих цветочных магазинов продавцом, а если не хочет к себе — куда угодно, хоть в салон сотовой связи.
Впрочем, даже эти вопросы были второстепенными. Меньше всего Федору хотелось иметь дело с инфантильными, незрелыми людьми — на них нельзя положиться. Так что такой секретарь не то что не облегчит, а только осложнит работу. Кроме того, быть воспитательницей, нянькой и психологом в одном лице в его планы не входило, а если верить рассказу, девчонку придется воспитывать, нянчить и психологически поддерживать.
Интересно, есть хоть какой-то способ отвертеться? Хотя, учитывая, что встречу с Андреем Алексеевичем устроил Соловьев, — фигура весьма масштабная — вряд ли.
Дождавшись, когда Андрей Алексеевич сделает паузу (речь зашла о не сложившейся карьере танцорши), Федор вклинился с вопросом:
— Прошу прощения, давайте вернемся к началу. Итак, ваша дочь оставила учебу. Дальше?
— А дальше она решила стать российской Агатой Кристи. Хочет писать детективы. Летом планирует поехать на какие-то литературные курсы, а сейчас уже начала… — Андрей Алексеевич крякнул. — Нетленку свою ваять.
Федор еле слышно застонал. Все оказалось еще хуже, чем он предполагал. Ему навязывают не просто капризную девочку, а девочку с амбициями. Она не будет выполнять свои обязанности вроде рассылки писем и ответов на звонки, а будет ходить хвостом и канючить. Она будет совать нос, куда не просят. Во имя своего романа, разумеется, который, скорее всего, никогда не напишет — хватит ее на пару-тройку страниц. С другой стороны, при таком раскладе ее может хватить и всего лишь на пару-тройку недель работы.
— Я ей сказал: у тебя нет никакого опыта, ты не юрист, не следователь, даже не криминальный журналист, — объяснял Андрей Алексеевич. — Ей — хоть бы что. Говорит мне: пап, по-твоему, детские книжки пишут дети, а фильмы про животных снимают котики и собачки? И ведь не поспоришь! Ну, я и подумал, что будет неплохо совместить, так сказать, приятное с полезным. И делом займется, и, может, действительно что-то почерпнет…
— Как почерпнет?
— На вас глядя.
Шумно отодвинув стул, Федор поднялся и отрезал:
— Это исключено.
— Это почему?
— Вы предлагаете мне принять на работу восторженного и — простите, но я исхожу из ваших слов — сумасбродного ребенка. Это все равно, что пятилетку, который посмотрел мультик «Король Лев», пристроить в зоопарк и строго-настрого запретить приближаться к клетке со львами. То, что ваша Дина может быть плохой секретаршей — не беда. Беда, если она куда-нибудь влезет. К нам, конечно, не обращаются с просьбой расследовать убийства… — Федор на секунду запнулся. Случалось всякое, но об этом вряд ли стоило распространяться. — И, тем не менее, дела бывают деликатные, сложные, клиенты попадаются разные. Я на себя такую ответственность взять не готов.
— Сядь.
Под тяжелым взглядом Андрея Алексеевича Федор скрестил руки на груди и присел на краешек тумбы.
— У нас с ней договор, — сказал Андрей Алексеевич, — напишет свою книжку — я ей помогу с продвижением. Не напишет — живет так, как я скажу.
— Книжку можно годами писать.
— Можно годами, — согласился Андрей Алексеевич, — но у нас четкие сроки. Двенадцать месяцев. Два она уже потратила, осталось десять. Поверь моему опыту, она столько не протянет. Одно дело — вдохновение ловить, лежа в гамаке, другое — реально что-то делать. Федь, мне тебя рекомендовали как очень надежного парня. Соловьев о тебе прямо-таки соловьем заливался, уж извини за каламбур.
— Лестно. Извините, что отнял у вас время, но я не считаю, что это хорошая идея.
Федор ожидал двух диаметрально противоположных реакций: Андрей Алексеевич молча встанет и уйдет, или вскочит с места и начнет кричать что-нибудь в стиле «да ты знаешь, кто я?!».
