Глава 1
Я провела рукой по волосам, безуспешно пытаясь их пригладить. Ни в какую! Храбрая сердцем, ни дать-ни взять. Аж захныкала.
— Настя, успокойся, — Вита ещё лежала в кровати с закрытыми глазами, хотя её шесть будильников уже прозвенели, осталось четыре. — Твои волосы — чудо! Твои веснушки — чудо! Сейчас матушка-природа обидится на тебя за такое отношение…
Продолжила что-то бубнеть. Я не слушала. Наш не сказать, чтобы ежедневный ритуал, но раз в месяц такое случалось. Я страдала перед зеркалом, взирая на необъятные рыжие кудри и на мерзкие веснушки на носу и щеках, а Вита, не уставая, успокаивала меня. Как? Как в здравом уме такое может нравится?
Посмотрела на снова спящую подругу. Вот уже кому повезло по жизни: чёрные, как смоль, брови, волосы и ресницы. Почистила зубы, расчесалась и пошла на пары. Идеальная внешность. Не то, что это в зеркале, пугало огородное…
Снова заныла одновременно с будильником соседки.
Та, наконец, разлупила глаза, уселась, зевнула. Зло посмотрела на меня.
— Если выйду из ванны, а ты тональник уже замажешь свои конопушечки, то я… — снова зевок, — … по жопе надаю. Нежно, но надаю.
Хмыкнула. При всей своей внешней напускной грубости Вита была очень хорошей подругой. Ещё раз осмотрела это безобразие и, тяжело вздохнув, взяла тюбик с тональным кремом.
Наш университет был совсем недалеко от общежития. И очень многие занятия за небольшими исключениями проходили в ней. Очень удобно.
Виту пришлось немного поторопить. Мне, как старосте группе, не то, чтобы полагалось прийти первой, но, как минимум, не опоздать. Подруга всю дорогу бубнела, предлагая всем миром собраться и ещё раз обсудить это глупое правило начинать рабочий день с восьми часов утра. Я только хихикала. На такое собрание однозначно бы сходила. Как минимум, посмотреть и послушать злющую Виту.
Ключи от аудитории потеряли. На кафедре носились, вызванивая лаборантов и вопрошая, кто последний их видел, трогал и тому подобное. Одногруппники использовали эту ситуацию в свою пользу: сейчас будет зачёт по практике, и всё недоученное планировалась доучиться за эти несчастные пятнадцать минут. Я тоже лениво листала ксерокопию своего конспекта. Заприметила, как Ангелина виновато поглядывает на меня. Она мой конспект и потеряла, благо, что успела сделать копии. Подбадривающе ей кивнула. Ведь страшного ничего не случилось.
Только Вита стояла возле кабинета с закрытыми глазами, прислонившись к стене. Я улыбнулась: как ни странно, всё знает, ведь целых полтора раза теорию прочитала. Она очень способная.
— Громова, чего смотришь на свою половинку? Учи, — слева послышался низкий приятный баритон. Сердце сразу забилось быстрее. Обладатель голоса чересчур приятной личностью не был. По крайней мере, вёл себя так.
Давид Алиев. Одногруппник.
Я осторожно повернула голову в его сторону. Облокотился на подоконник, сложив руки на груди, смотрит на меня, хищно улыбается, обнажая свои ровные белые зубы.
— Давид, ты что-то хотел? — спросила я, точно зная, что он ничего не хотел. Это продолжается уже три месяца с начала учебного года. Три года внимания не обращал, разве что глазищами синими своими иногда испепелял, а на четвёртом курсе вдруг вознамерился пообщаться. Ничего отвратительного он не говорил, но и много приятного в этом не было. Никакой конкретики. Но моё дурацкое сердечко при его появлении каждый раз начинало бешено стучать.
Глупая Настя.
Вита, если рядом находилась, всё время вызывающе спрашивала: "Алиев, опять девка не дала? Или не встал? Ну ты же медик, в конце-то концов, сходи в аптеку, купи себе ту Виагру, будет тебе счастье!" Но я не Вита. Спросила и снова уткнулась в свои заметки.
Но он уже переключился. Внимательно рассматривал мои волосы, закрученные в тугой пучок, из который уже торчал какой-то локон. Ненавижу эти мерзкие волосы, жизни с ними нет.
— Я сейчас понял, что никогда тебя с распущенными-то и не видел. Громова, чего же ты не подстрижёшься? Всё гульки крутишь? — он словил пальцем выпавшую прядь и накрутил на палец возле шеи.
По ней побежали мурашки. Испугавшись реакции своего тела, я сразу дёрнулась в другую сторону от него. Он отпустил волосы.
— Потому что я на дядю Фёдора тогда похожа, — пробормотала я. — Тебе что-то нужно? Конспект?
Алиев заметно разозлился и ещё больше нахмурился.
— Сдался мне твой конспект, Громова, — и замолчал.
Что к чему? Вот что ему надо? Иногда мне кажется, что он специально хочет быть хуже, чем он есть. Но себя узнать Давид не даст, да, честно говоря, с таким отношением и не очень-то хотелось. Хотя кому я вру? Хотелось.
Давид Алиев.
Типичный плохой мальчик. На первом курсе только слепая бы его не заметила. Такой недоступный. Очевидно, что богатый. Но я себе не разрешила ничего про него узнавать. Знала только то, что видела и слышала.
Что он старше меня и моих одногруппников на года два-три, а его отец известный нейрохирург. Что он очень эрудированный, и иной раз, не зная элементарного ответа на тестовое задание, решает практические задачи даже быстрее моей подруги Виты. Хорошо играет в футбол, постоянно участвуя в соревнованиях от университета. Что он по-своему красивый. Для меня, по крайней мере. Честный. До жути. На вопрос преподавателя "Почему не был на занятии во вторник?" легко может последовать ответ "Потому что не хотел приходить". Обмануть, что проспал или собака рожала? Это не про Алиева. Потом без проблем отработать пропуск, не пользуясь связями отца с ректором? Вот это про Давида.
Ещё я знала то, что видеть и слышать не хотела. На него совсем не вешаются девушки, нет. Потому что все, знают, кто имеет на Алиева виды.
Ника Азарова. Староста параллельного потока.
У него есть или были какие-то отношения с ней, по крайней мере, их часто видно вместе. Под стать ему. Умная, красивая, высокая. Не рыжая. Всегда одетая с иголочки. С идеально выпрямленной спиной и неизменно на высоченных каблуках гордо вышагивает по коридорам университета, как Кэрри Брэдшоу по Пятой авеню.
Они шикарно смотрятся вместе. Очень красивая пара.
В сердце защемило.
— Чем ты сегодня вечером занимаешься? — вдруг небрежно спросил Алиев.
Я ошарашенно подняла глаза на Давида, уже не стесняясь на него смотреть. Он шутит, что ли? Ему правда интересно или это просто фраза, чтобы разговор поддержать?
Давид сощурил глаза, вглядываясь в меня, действительно ожидая ответ.
На языке вертелось: "А как же Ника?"
Она вообще знает, что Давид тут моими делами интересуется?
Растерянно огляделась.
Вита, как почувствовала: открыла глаза, быстро нашла меня взглядом и направилась к нам. Я облегчённо выдохнула. Давид заметил и разозлился ещё больше.
— Твою мать, Громова, что с тобой не так? Как амёба. Пошли ты меня в жопу, если так хочешь… — договорить он не успел.
— Алиев, миленький! — заорала Вита на весь коридор, тыкая пальцем в окно. — Тебя парковаться научить? Кто ж так свои сраные красные мерсы ставит, аж на три полосы?
Давид оскалился.
— А ты завидуешь, Белинская?
— Чему завидовать, дорогой? Деньгам? Счастье и мозги на них не купишь, уж тебе бы про это не знать, — вмиг вызверилась Вита.
Алиев только усмехнулся. Вита завидовала. Уверена, что он это видел и понимал: всегда держащая себя в руках подруга при разговоре о достатке так резко реагировала. На первом курсе я могла только догадываться о материальном положении Виты и её семьи. Потом, когда мы уже окончательно подружились, тогда она мне про свои детство и юность рассказывала. Но я уверена, далеко не всё. Берегла, как она говорила, мои нежные чувства. Защитница моя.
Давид удивил, когда резко сменил тему.
— Чего из кофейни уволилась?
На душе отчего-то заскребли кошки. Вита действительно недолго работала баристкой в кофейне возле центральной площади, и он откуда-то это знал. Неужели наводил справки? Интересовался ею? В это легко поверить: такой девушкой, как Вита, любой на раз-два заинтересуется. Вот поэтому на неё и обратил внимание управляющий заведением с недвусмысленным предложением.
