Глава 1. Арина
Рассматриваю элегантные пальцы пианиста, которые плавным движением подносят к чувственным губам красивой формы сигарету. Выпускает дым плотной струйкой, а я просто со скуки стараюсь разглядеть, прилагается ли к шикарному мужчине у бара обручальное кольцо. Глупости. В таких местах все холостые.
Играю сама с собой в странную игру. Задаю себе вопросы об этом утонченном незнакомце, и сама же на них отвечаю. Сейчас вот пытаюсь угадать сколько ему лет. Вряд ли меньше тридцати, но больше ли, сказать затруднительно.
Ловлю в барных зеркалах его взгляд, от которого сердце начинает отчаянно колотиться и появляется смутное желание спрятаться. А еще он притягивает промышленным магнитом.
— Эй, Арина, ты уснула, что ли? Или мужика того рассматриваешь? — грубо тормошит меня за плечо Надя. — Прекрати уже так пялиться! Все равно не твой пассажир.
— Почему не мой? — спрашиваю с вызовом, когда до меня доходит смысл ее последних слов.
— Гляньте-ка, какая крутая соблазнительница нашлась. Он дядька взрослый, — прищуривается и смотрит на него пристально. — Хотя, может, он и любит нимфеток, но слишком уж упакованный. У него, вон, «Ролексы» настоящие.
— Откуда ты знаешь, что настоящие? — спрашиваю я, скользнув взглядом по массивным и, кажется, все же золотым часам.
— Знаю и все, — фыркает она и откидывает на спину длинные блондинистые волосы. — Принесла? Если струсила, можешь забыть о нашей тусовке.
— Принесла, — киваю я и запускаю руку в сумочку.
Кладу на стол запечатанную упаковку метеоритов от «Guerlain». Смотрю ей в глаза и улыбаюсь. Надька хоть и заправляет тусовкой, но вряд ли догадается, что я просто купила пудру, которая шла на списание. Чтоб у нее прыщи пошли от этих метеоритов!
Я много раз подрезала косметику из масс-маркета ради завлечения и эмоций. Обожаю, когда по венам гуляет столько адреналина, что тебя сейчас в космос унесет. Но то были по большей части «Подружки» в Подмосковье, а тут мажорный универмаг в центре, где я работаю визажистом. Воровать оттуда люкс, на котором живого места нет от магнитов, предохраняющих от таких шоплифтеров, как я, не слишком умное решение.
— Оттенок не мой, — морщит она нос, но тем не менее кидает метеориты в объёмистую сумку из лаковой кожи.
— Ну извини, какие удалось подрезать, — пожимаю плечами и делаю глоточек сока через соломинку.
— Я тебе не верю, Арина, — вновь пытается вывести меня на чистую воду пристальным взглядом. — Не могла ты их стащить.
— На прошлой неделе я кучу всего подрезала в «Маке». И ты это видела.
— Но уговор был именно на люкс, — упрямо гнет она свою линию. — И я не видела, как ты выносишь его из магазина.
Мои шансы пролезть в тусовку, состоящую из самых сливок творческой богемы, которая учится в моем ВУЗе, таят как лед в бокале незнакомца, и я решаю пойти ва-банк.
— Ты просто решила соскочить с нашей договоренности, вот и юлишь, — пинаюсь я, не позволяя этой мажорке перевести на меня все стрелки.
— Юлю, говоришь? — вновь усмехается стерва, за которую я уже полгода рисую эскизы. — Ну раз такая крутая, и хочешь к нам, то сделай, что скажу. Только прямо здесь и сейчас. Если сумеешь, докажешь, что достойна стать одной из нас.
— Что надо делать? — тут же заскакиваю в воображаемое седло резвого коня и делаю большой глоток безалкогольного сока для храбрости. — Сделаю как два пальца об асфальт.
— Раз так хороша, как говоришь, стащи «Ролексы» у дядьки, по которому пускаешь слюни весь вечер. Все равно сидит один и скучает.
— В смысле? — не врубаюсь я, а по спине уже носятся роем противные холодные мурашки. — Это же не шоплифтинг ни разу.
— Слабо, да? Я так и думала, — фыркает она и хватает свою сумку, явно подчеркивая, что разговор окончен.
Окидываю быстрым взглядом паб, в котором мы сидим. Он не из дешевых, и сегодня, в будний день, здесь далеко не аншлаг. Посетителей так мало, что надеяться на то, что прикроет толпа, не приходится.
Без понятия, что буду делать. Вероятно, гипнотизировать его. Иного не остается. Была не была! Мне как воздух нужно влиться в их закрытое сообщество. Иначе вечно буду рисовать за этих мажоров эскизы.
— Не вопрос, — воодушевленно заявляю я и вскакиваю, грохнув металлическими набойками ботильонов.
Ноги так дрожат, что устойчивые каблуки кажутся ходулями. Я придерживаюсь за край столика и пытаюсь набраться храбрости для безумного прыжка веры.
— Так иди, — торопит Надя, смотря на меня испытывающим взглядом.
Делаю, кажется, последний вздох, который настолько глубокий, что легкие чуть ли не разрываются, отвожу плечи назад и самой уверенной походкой, которую только можно изобразить дрожащими ногами, иду к бару.
Незнакомец, привлекательный как инста-модель, восседает у барной стойки, закинув ногу на ногу, и попивает что-то крепкое, лениво листая фотки на айфоне.
Держу пари, что у него дом с огромным бассейном и теннисным кортом где-нибудь в далеком Майами, и жена, у которой лицо Галь Гадот и ноги такие длинные, что не заканчиваются. По утрам и вечерам они фоткаются вместе для своих профилей, а между этими двумя событиями отрываются на полную катушку, вкушая радости лакшери-жизни.
Пока иду к стойке, поправляю растрепавшиеся волосы. Ненавижу эту неуправляемую рыжую копну, которая торчит кудряшками во все стороны. А еще, терпеть не могу пакостные веснушки, которые на летнем солнышке множатся в геометрической прогрессии.
Единственное, что придает мне сейчас уверенности, — это любимая черная кожаная куртка, к которой я собственноручно пришила золотые эполеты.
Выкручиваю настройки всей имеющейся наглости на максимум и залезаю на высокий барный стул, рядом с моей «жертвой». До меня сразу доносится запах селективного парфюма — что-то типа «Lost Cherry» от Тома Форда, но куда сложнее и с более горьким шлейфом.
