Ая Кучер
Игра Саида. Единственная
– Раздевайся.
Короткий приказ, от которого у меня подкашиваются ноги. Нет, так не должно быть. Вжимаюсь в стену, обхватываю ладонями плечи. Не моргая смотрю на Хаджиева.
Саида.
Мужчину, который искал меня только для одного. Отомстить за предательство, которого я не совершала. Но это не волнует его. Саид привык карать всех.
И меня не пощадит.
– Ты меня слышала, Ника? Снимай платье или это сделаю я. Твое сопротивление меня не остановит, а ты пострадаешь.
От холодного тона бегут мурашки. А взгляд его голубых глаз… Антарктида, айсберги. Ледяное море, в котором я задыхаюсь. И не могу пошевелиться, скованная страхом.
Паника спускается дрожью по телу, кусая под кожей. Мне страшно, дико страшно, как не было давно. Пальцы подрагивают, когда я сжимаю ткань платья. Не двигаюсь, не могу.
Он поймал меня.
Поймал!
Мысль бьется в голове, не отпускает. Я должна была об этом подумать, но… Надеялась, что в этот раз Саид позволит мне жить. Я ведь просто была игрушкой, любовницей.
А с такими не жалко расставаться.
Даже если Саиду понадобилось семь лет, чтобы меня вернуть.
Вздрагиваю, когда Саид делает шаг ко мне. Надвигается медленно, словно хищник. Дает прочувствовать страх, который горечью оседает на языке. Он словно гора: широкие плечи, высокий рост, раздутые мышцы под тканью рубашки. Против него я ничего не смогу.
– Не надо.
Прошу, голос дрожит. Между нами с мужчиной всего шаг. Но это не поможет. Если Саид захочет, он легко сломает моё сопротивление. Заломит руки, прижмет своим телом.
Мне никто не поможет.
Единственный, кому я доверяла, сам позвал меня сюда.
В ловушку.
– Саид! – вскрикиваю, когда мужчина дергает мое платье. – Не надо, пожалуйста. Хватит. Позволь мне объяснить и…
– Господин Хаджиев, - припечатывает, его крупная ладонь ложится на мое горло. – Никак иначе, пташка. Ты потеряла право называть меня по имени. И права говорить у тебя тоже больше нет. Только подчиняться и выполнять мои приказы.
Его голос бьет, словно ток по оголенным нервам. Больно, в солнечное сплетение. Ноги не держат, подкашиваются. Его взгляд жестокий, суровый. Обещает долгое наказание.
Саид сжимает мои волосы, оттягивает назад. Грубо, сильно, до искр из глаз. Всхлипываю, страх проникает в каждую клеточку. Кусаю губу, стараюсь не сопротивляться.
Может, тогда он не будет настолько злится?
– Ты думала, что я не узнаю о твоем поступке? Думала, что прощу это?
Его дыхание обжигает кожу, плавит. Саид держит крепко, а второй ладонью пробирается под мое платье. Ведет по бедрам, трогает. Доказывает, что я все ещё принадлежу ему.
– Нет, пташка. Ты получишь наказание за то, что сделала. Думала, что мой племянник сможет тебя защитить? Вы просто оба подписали себе приговор.
Я в западне, в клетке. И стены только сжимаются, давят со всех сторон.
Вместе с Саидом, который сжимает мои ягодицы. Мнет, отвешивает сильный шлепок, касается всего тела. Изучает, окончательно рвет платье. Ткань падает вниз вместе с моим сердцем.
– У вас что-то было? Отвечай.
Саид даже голос не повышает, ему и не нужно. Меня пронимает и его ровным тоном. Злым, с плохо скрываемой яростью. Которая совсем скоро обрушится на меня.
– Нет! Ничего. Эмин… Нет, никого не было. Только ты.
– Думаешь, я поверю? Но ничего, пташка. Я сделаю так, что ты забудешь о нем. О каждом, под кого ты легла. А после пожалеешь, что решила меня предать.
– Саид, я правда…
Всхлипываю, когда его пальцы натягивают волосы сильнее. Саид не целует – наказывает. Грубо кусает губы, затапливает своим жаром. Его язык скользит по нёбу, толкается навстречу моему.
И если раньше я думала, что в Хаджиеве ни капли нежности, то понимаю, что ошиблась. Тогда он был нежен. Когда пытался меня заполучить, когда прижимал и брал.
Вот сейчас мужчина по-настоящему жесток.
– Меня не интересует твоя ложь, - Саид толкает меня на диван, не позволяет подняться. – Ты решила быть сукой, то я покажу тебе, как это.
– Нет, я не…
– Да, пташка, да, - он прижимает меня к мягким подушкам, не позволяет подняться. Его пальцы стягивают белье, нагло проходятся по лону. Меня начинает колотить от переизбытка чувств. – Ты думала, что можешь убить моего ребенка и остаться безнаказанной?
– Что?
– Я знаю об аборте, Ника. И теперь тебя ничего не спасет.
Жмурюсь, смахиваю слезы. Он знает. Знает о том, что я забеременела.
Но не знает, что я сохранила ребенка, что его малыш все ещё живет во мне.
И…
Саид не должен узнать, иначе он никогда не отпустит.
Или выгонит меня, не позволит увидеть моего сына или дочь.
– Пора заняться твоим воспитанием, пташка.
– Выпусти меня, немедленно!
Пинаю железную дверь, не жалея сил. Я не помню, как здесь оказалась. Меня похитил, это точно. Похитил Эмин, которого все считали мертвым. И я не знаю, чего ждать от этого мужчины.
У него с Саидом свои счеты, а я оказалась разменной монетой. Потому что Эмин хочет мести. А Хаджиев… Хаджиев хочет меня. И я не представляю, как можно вырваться из этой заварушки.
Опускаюсь на огромную кровать, тишина давит. Бетонные стены, скупая обстановка. Словно кто-то быстро переделывал подвал в спальню. И это пугает, дрожь сковывает тело.
Если кто-то сделал подобное, значит скоро меня не отпустят. И это хорошо, наверное. Хотя бы Эмин не планирует убивать меня быстро. Он держал нож у моего горла, произносил те страшные слова.
«Саид тебя не найдет. Мертвых не ищут».
А в итоге укол, из-за которого я потеряла сознание.
Господи, укол!
Ладонь автоматом сжимает ткань на животе, сердце колотится. А если это было что-то запрещенное, сильное? Я только узнала, что беременна. И увидела, как на коленях Саида сидит другая девушка.
Я ещё с этим не успела разобраться, а теперь…
Теперь ещё и в плену.
Моя жизнь напоминает калейдоскоп проблем. Разноцветные, острые, накладываются друг на друга, никуда не исчезают. И я не представляю, что меня теперь ждет.
Вздрагиваю, когда пищит электронный замок. Дверь распахивается, впуская дальний свет. Я решила не включать, в темноте легче затеряться. Сделать вид, что ничего не происходит.
– Доброе утро, красотка, - голос Эмина режет, выворачивает. Страх клубится в груди, мешает думать. Загораются лампы, разрушая
