Дело было в Бельдяжках - София Максимова

Серебристый Мерседес будто крался по пустой безлюдной трассе, с трудом преодолевая снежные заносы, образовавшиеся там, где участок асфальта не был защищен от стужи каким-нибудь укрытием. Свет фар разрезал сгущающиеся сумерки, помогая автомобилю прокладывать путь в неизвестность. Их тусклый желтоватый луч подсвечивал летящие в воздухе снежинки, которые сыпались с потемневшего серого неба, рождаясь, словно из неоткуда, и окутывали своей белой пеленой всё вокруг. Было в этом что-то мистическое, необъяснимо прекрасное, но в тоже время гнетущее.

И Алена вдруг почувствовала себя совсем маленькой и никчемной на фоне разыгравшейся непогоды. Девушка медленно перевела взгляд с извивающейся ленты шоссе и посмотрела на небольшие сгорбленные деревья вдоль обочины, которые, качаясь на ветру, протягивали к ней свои жутковатые руки-ветки. В душе поселилось смутное чувство тревоги. Она одна на какой-то неизвестной, затерянной среди заснеженных полей дороге. С разряжающимся телефоном, пустым желудком и таким же баком.

Ей казалось, что она как следует подготовилась к своему путешествию, всё предусмотрела. Но её подвел коварный навигатор, который сначала увел машину с федеральной трассы, заставляя петлять по заброшенным дорогам, на которых ей так и не повстречались заправки, а затем и вовсе превратился в бесполезную штуковину, утратив связь со спутником.

Вот очередной порыв холодного декабрьского ветра метнул в лобовое стекло ком снега, и девушка, вздрогнув от неожиданности, крепче вцепилась в кожаную обивку руля. Чтобы отвлечься от неприятных мыслей и заглушить зловещий вой стужи за окном, Алена потянулась к радио, сделала звук погромче и буквально заставила себя расслабиться, откинувшись на подголовник кресла. «Всё хорошо», — проговорила она себе как мантру. Но уже через пару мгновений вместо бодрого голоса музыкального исполнителя послышались неприятные шум и шипением, и девушка резким движением выключила приемник. На приборной панели красным зловещим огоньком загорелся значок колонки. И на что она только надеялась?

— Вот черт! — воскликнула Алена и с раздражением ударила по рулю, выплескивая наружу накопившуюся тревогу. — Черт! Черт! — повторяла она снова и снова, сопровождая каждое слово очередным ударом.

Больше не было смысла притворяться, что у неё всё в порядке. Тем более перед самой собой. Она итак слишком долго держала лицо, никому, даже своей лучшей подруге, не показывая того, что творится в её душе. А внутри была такая же снежная буря, страх перед неизвестностью и смятение.

Девушка твердила себе, что должна быть сильной, смотреть на свою ситуацию отстраненно, не принимая на свой счет, извлечь из нее урок, двигаться вперед… Но как не принимать на свой счет измену? Как смириться с разбитыми мечтами и иллюзиями? По щеке медленно сползла одинокая слезинка, прячась где-то в меховой отделке полушубка.

С Никитой Бариновым, руководителем филиала крупного иностранного банка в Москве, Алена прожила вместе четыре года, летом они планировали пышную свадьбу. Его эксцентричная мать давно называла девушку дочерью и выпрашивала внуков. И Алена уже мечтала о том, как сама станет мамой и сможет одаривать своей нежностью и заботой не только любимого мужчину, но и их малыша. Но оказалось, что их с Никитой взгляды и мечты не совпадали. Точнее совпадали во всем, кроме одной маленькой, но существенной детали. Баринов не собирался хранить жене верность. Да и никогда этого не делал.

После того, как Алена узнала о его измене, застукав благоверного в постели с одной из подчиненных, мужчина пытался всё отрицать, клялся в любви и выпрашивал прощение. Но в какой-то момент маска раскаявшегося грешника спала с его лица, и он открыто сказал девушке о том, что думает по этому поводу на самом деле.

— Алена, очнись! В каком мире ты живешь? Моногамных мужчин не осталось! Это пережиток прошлого, рудимент! — Никита прошелся по комнате и остановился перед опешившей невестой, засунув руки в карманы дорогих брюк и слегка покачиваясь на носках.

Он был преисполнен собственной важности, надменность сквозила в каждом его жесте, и Алене на миг показалось, что перед ней чужой человек, которого она совсем не знает.

— Все мужики изменяют… Все! Просто есть те, кто умеет это скрывать, и те, кого разоблачили! — он безразлично пожал широкими плечами, но, заметив в глазах девушки изумление, граничащее с шоком от только что свалившейся на неё новости, более эмоционально проговорил, словно оправдываясь за свою кривую логику. — И это нормально! Ну, невозможно всё время есть одно и то же блюдо и быть сытым и довольным! Всё приедается!

— Вот как… — наконец, смогла выдавить из себя Алена, которой показалось, что она сейчас рухнет на пол как подкошенная на ставших вдруг ватными ногах. Девушка не смогла больше смотреть на его нагловатую полуулыбку, замершую в уголках губ, поэтому перевела увлажнившийся взгляд на стену. Но там с их совместной фотографии на неё смотрели всё те же лживые смеющиеся глаза Никиты, и Алена поспешно уставилась на свои дрожащие пальцы. В голове царил хаос. Мысли толкались и теснили друг друга, но подобрать хотя бы пару слов, чтобы выразить всё, что она чувствовала, было непосильной задачей…

— Но ты должна быть счастлива! — поспешил продолжить мужчина, чтобы поскорее обрисовать любимой её блестящие перспективы, пока она не набросилась на него с претензиями и обидой. Никита чувствовал её смятение и был уверен, что и в этот раз сможет убедить её смотреть на мир его глазами, признавая правоту и власть.

— Я выбрал тебя! Ты будешь моей женой и матерью моих детей! Ты ни в чем не будешь нуждаться! Я буду полностью тебя обеспечивать! Что тебе ещё надо? — помолчав пару мгновений, мужчина продолжил небрежным тоном.

— Конечно, с учетом того, что бремя содержания семьи будет на моих плечах, я полагаю справедливым иметь кое-какие привилегии… Ты должна это понимать… К тому же любовница — это ещё и статус. В тех кругах, где я вращаюсь, это неотъемлемый атрибут любого успешного мужчины…

Алена снова посмотрела на предателя своими огромными глазами. Может этот странный разговор ей только кажется? Может он не всерьез? Всё это дурацкая шутка?

— Не все изменяют… — проговорила она, вызывая в памяти образ своих любящих родителей, которые прожили в браке почти тридцать лет и до сих пор испытывали друг к другу теплые чувства. — Я знаю, что есть мужчины, способные хранить верность!

— Святая