Твой пока дышу
Глава 1
А мне там нравится, в этой мучительной черноте. Там он.
© Линда Силина
Волнение то накатывает мощными волнами, сметая смертоносным потоком все прочие чувства, но отпускает, делая практически равнодушной.
Не он.
Не тот самый.
К чему эти нелепые трепыхания? На кой чёрт я вообще еду… но я еду.
Упрямо топлю педаль газа, вгрызаясь каблуком в резиновый коврик, нещадно нарушая скоростной режим по пустынному шоссе, лишь бы побыстрее достигнуть цели. Отрезая пути к отступлению, вырывая целые главы из своей книги жизни. Беспощадно бросаю в адскую топку и сжигаю в пламени другого мужчины.
«Маленькими шажками… надо двигаться маленькими шажками…» – настырные увещевания той, которую я мечтала когда-то называть мамой (имея на руках сей факт подтверждающие бумажки) свербят в подкорке мозга, мешая и дальше предаваться гнетущему унынию.
А мне там нравится, в этой мучительной черноте. Там он.
Резко перестраиваюсь и встаю на обочине переждать очередной приступ панической атаки. Оправдываю своё по максимуму идиотское поведение затянувшимся одиночеством, отлично при этом осознавая, что причина совершенно в другом. Я просто не хочу впускать в свой обособленный устоявшийся мирок другого мужчину. Дело даже не в сексе, я не ханжа и простые радости мне не чужды, дело в том, к чему этот секс приведёт. Всё слишком серьёзно. Этот роман, закрутившийся с лёгкой подачи несостоявшейся свекрови, он сам. Не получится просто выскользнуть из его постели по утру, не получится малодушно проигнорировать звонки, ожидая, что через день-другой они просто прекратятся. Придётся объясняться. Объяснять своё отчуждение, свои страхи, рассказывать о своей жизни. Готова? Никогда не буду.
Последний шанс на капитуляцию. Сейчас, в эту самую минуту. Всего-то надо доехать до разворота, через двадцать минут дрожащими руками забрать из кроватки свою кроху, уложить рядом с собой и заснуть под её мерное сопение. Но, Вероника Павловна права – так нельзя. Так не получится. Моя дочь достойна расти в полной семье и иметь любящего отца, ровно как я достойна иметь надёжный тыл и любящего мужа. И Дмитрий Солнцев – достойный.
Давлю циничной логикой протест души, смотрю по зеркалам и плавно трогаюсь с места. Пора уже вытравить из своей головы дурманящие фантазии. Больше двух лет прошло, ему давно нет до меня никакого дела. Да что там… никогда и не было, раз мой внезапный отъезд не побудил хотя бы к желанию разыскать и выяснить причину. Уехала и уехала.
Останавливаюсь у высоченных ворот и решительно давлю на клаксон, но они начинают открываться секундой ранее. Проезжаю, успевая заметить, как Дима торопливо тушит сигарету.
Нервничал. Ждал. Приятно, чёрт возьми!
Открывает дверцу, едва я глушу мотор, подаёт руку и буквально выдёргивает из салона, когда мои каблуки касаются асфальтированной дорожки.
– Приехала, – выталкивает с облегчением и поднимает меня, наклонившись и обхватив за талию, впиваясь в мои губы с пылким приветственным поцелуем.
Шалею от его напора, но даже мысли не возникает отстраниться. Обвиваю руками его шею, зарываясь пальцами в волосы, и жалею лишь о том, что не в шортах, а в узком платье, мешающем задрать ноги и стиснуть его крепкие бёдра.
В принципе, я была согласна на лужайку у дома. Два с лишним года без секса, батарейки в вибраторе чаще меняю чем в игрушках дочери. Упругий зелёный ковёр кажется таким манящим, но Солнцев не был бы собой, если бы спустя два месяца регулярных встреч и ожидания, завалил меня прямо на улице.
– Увлёкся, – хрипит задушено и ослабляет захват.
Сползаю по его телу, более чем отчётливо ощущая эрегированный член, нетвёрдо встаю на ноги и утыкаюсь лбом в его грудь, переводя дыхание.
– На ужин – стейк и салат, – вещает привычным голосом, проскальзывая пальцами по моей спине. Не у него стоит так, что брюки трещат, нет. Делает полшага назад и берёт меня за руку. – Хочешь посмотреть дом?
Сильнее я хотела посмотреть на него без одежды.
– Да, – выдаю единственно верный ответ на любое его предложение.
Выдержке этого парня можно только позавидовать. Водит меня мимо всей этой мягкой мебели с невозмутимым таблом, рассказывает где что с видом радушного хозяина. Радушие его видно даже боковым зрением... То и дело украдкой кошусь на его ширинку, пока не доходим до лестницы на второй этаж.
– Я так не могу, – выдыхаю шумно и разворачиваюсь к нему. – Не могу, – усиливаю, таращась в его голубые глаза.
– Я на пределе, – предупреждает, но без претензии. – Ещё вчера думал, что способен выносить эту пытку чуть ли не годами, сегодня, когда ты здесь, в моём доме, открыто заявляю – нихуя подобного.
– Дима… – роняю голову к груди, пряча неуместную улыбку.
– Как есть, – режет хмуро. – И запас прочности оценить я уже не в состоянии.
– Я вот так не могу, – выразительно киваю на его весьма узкие брюки, под которыми, не смотря на тон беседы, всё в той же боевой готовности.
– Это, – замечает едко, – ну вот вообще никак мне не подвластно. Мог бы, конечно, поёбывать кого-нибудь на стороне, пока ты с мыслями собираешься, но кроме тебя никого не хочется. Конфуз.
Вот он такой во всём. Шокирующе прямолинейный, открытый, искренний. Где надо тормознёт, при ком не следует лишнего слова не скажет, подать себя может, если требуется, но наедине, со мной, он полностью открыт. Это и подкупило после всех неудачных отношений, пропитанных либо откровенной ложью, либо недомолвками.
– Как бы тебе так объяснить деликатно… – тяну задумчиво, подняв взгляд к потолку и освобождая свои пальцы из его вспотевшей от напряга ладони.
– Говори как есть, – теряет терпение, добавляя в голос стали. – Сейчас и сразу всё.
Завожу руки за спину и расстёгиваю молнию на платье, вещая тихонько:
– Не могу я расхаживать по твоему шикарному дому и восхищаться дизайнерской мысли, – лямки с плеч, платье на пол, – я не вижу ничего вокруг, не замечаю, Дим. И есть не хочу, – вновь завожу руки за спину с намерением расстегнуть крючки бюстгальтера, но он останавливает.
– Сам, – одним словом обрушивает на меня всё своё желание и приседает, перекидывая через плечо.
Печатая шаг поднимается по лестнице. Не быстро, не медленно, как будто на его плече нет ноши. Сжимает мои ноги одной рукой и поглаживает второй. Молчит, удачу спугнуть боится, меня, но совершенно напрасно: я всё решила.
Да, моё сердце не сжимается при каждой новой встрече. Не ускоряет ход, наращивая пульс. Не бьётся о грудную клетку, не пытается просочиться сквозь рёбра в тщетной попытке вырваться и взлететь, не замирает, не ухает в пропасть с высоты. Но мне с ним хорошо. Комфортно, удобно, спокойно. Я хочу его, что немаловажно. Не засыпать вместе, не просыпаться, вожделею самого процесса, но это нюансы.
Он знает, что у меня есть дочь. Что ей нет и двух лет, что её отец в её жизни не участвует, что я переехала, исключив вероятность случайной встречи. Часто расспрашивает о ней, уверяет, что мечтает познакомиться, охотно слушает типичные мамские рассказы о её милых шалостях, смеётся и делится воспоминаниями из детства его сына, которому уже двенадцать. О жене своей рассказывает, оставившей его слишком рано, без боли, но с грустью, лишь добавляя себе бонусных очков. Кажется, что чувствую родство душ, чувствую ориентиры на будущее, наконец-то встаю на твёрдую почву. И в тот момент, когда он несильно прикусывает мою ягодицу, прежде чем поставить ногами на пол, ощущаю прилив возбуждения.
Задираю голову и вижу тёмный силуэт в дверном проёме, поднимающий руку с пистолетом, резко распрямляюсь, но не успеваю даже вскрикнуть, как Дима утягивает меня на бренную землю.
Адреналин бьёт по шарам, я же, недолго думая, делаю то же самое с Солнцевым.
– Блядь… – хрипит Дима, сгибаясь пополам, и в этот момент раздаётся выстрел, оглушительным раскатом грома врываясь из буйного прошлого.
