Это лишь игра - 2 - Елена Шолохова

— Ну что, Тоха, рассказывай, — подсаживается к нам двоюродный брат Антона, Денис. — Где вы с Леной познакомились?

— Где-где, в такси. Подвозил, пообщались. В общем, любовь с первого взгляда, — Антон весело подмигивает мне.

Я смущенно улыбаюсь в ответ. А все меня разглядывают как куклу на витрине.

Когда Антон сказал вчера, что повезет знакомить меня с родителями, я не ожидала, что они устроят такое застолье, созовут всех родственников и друзей семьи. Будто это не простое знакомство с девушкой сына, а репетиция свадьбы.

Я чувствую себя не в своей тарелке. Хотя почти все ко мне дружелюбны и приветливы. Особенно мама Антона. Она уже и не знает, чем еще меня угостить. И на кухне шепнула, что очень рада, что Антон нашел «именно такую».

Но мне все равно неловко, не привыкла я к такому вниманию.

Родители Антона живут в Листвянке. В двухэтажке, почти такой же, как у нас с бабушкой. А сам Антон снимает жилье в Иркутске, учится на последнем курсе в Политехе и подрабатывает в такси. И мы, действительно, познакомились, когда он меня подвозил. Только было всё немного иначе.

Я тогда только прилетела из Екатеринбурга, где сначала проходила длительный курс реабилитации по какой-то социальной программе. Ну и потом там же поступила в пед и отучилась почти два года. Каждый вечер мы созванивались с бабушкой ровно в девять — в получасовой промежуток между ее любимыми сериалами. Я по ней ужасно скучала и ждала лето, когда смогу приехать на каникулы…

Но вышло по-другому. Однажды она не ответила. Я почему-то сразу же встревожилась и перезвонила соседке, чтобы она сходила к бабушке. И это счастье, что бабушка не привыкла запирать двери на замок, когда дома. Соседка постучалась, потом заглянула и нашла бабушку, захлебывающуюся хрипами.

Позже врачи сказали, что еще немного и спасти ее не удалось бы. У бабушки был инфаркт и отек легких.

Я прилетела первым рейсом, примчалась в больницу, но к бабушке меня не пустили.

Помню тот страшный вечер. Я металась в коридоре под дверью реанимации, изнемогая от своей беспомощности. А потом брела домой, наверное, да, под дождем. Этого я уже не помню. Антон проезжал мимо, заметил меня и остановился.

Предлагал мне сесть в машину, но я даже не реагировала. Брела как зомби. Другой бы плюнул и уехал. А он выскочил, подбежал ко мне, стал допытываться. Ну и меня прорвало. Я так рыдала, что стыдно вспомнить. Боялась, что бабушка умрет. Он кое-как привел меня в чувство, довез до дома. А на следующий вечер снова приехал. Сказал, что беспокоился, вдруг я что-нибудь с собой сотворю. А я после этой прогулки под дождем свалилась с температурой. На третий день Антон опять пришел — принес какие-то порошки от простуды и жара, лимон, мед, малиновое варенье. Пока я лежала, закутавшись в три одеяла, хозяйничал на нашей кухне. Потом поил меня чаем. Совершенно чужой человек…

Вот таким не слишком романтичным получилось у нас знакомство, но Антон никому не рассказывает про мою истерику.

Как только мне полегчало, он отвез меня в больницу к бабушке. Ее как раз перевели в обычную палату. А когда бабушку выписали — Антон вызвался привезти ее домой.

Сначала мы, вроде как, просто дружили с ним. Хотя бабушка сразу сказала:

— Он в тебя влюблен, у него же на лбу написано.

А я не хотела никакой любви, не хотела даже думать ни про что такое. Не верила. Наверное, это побочное явление после Германа…

Бабушка и это замечала. И говорила:

— Ты теперь на воду дуешь. Зря, не все кругом подлецы. А Антон, сразу видно, хороший мальчик.

И я постепенно как-то оттаяла, привыкла к нему, даже привязалась. Это и близко не похоже на то, что я испытывала к Герману. Но это к лучшему. Пусть сердце и не выпрыгивает, когда Антон звонит, пусть голова не идет кругом, когда он рядом, пусть от тоски душа не рвется, когда его не вижу, но мне с ним хорошо. Я и не хочу больше всех тех страстей. Хватило с лихвой. Второй раз я такое, наверное, не перенесу. Я и так еле собрала себя после того, как Герман меня предал, бросил, сбежал…

Хотела презирать его, но не могла. Себя презирала за то, что все равно тосковала по нему. И так хотела, чтобы он передумал… чтобы вернулся… чтобы хотя бы написал или позвонил. Хоть что-нибудь… Но он вычеркнул меня из жизни. Вышвырнул за ненадобностью.

Мне даже вспоминать до сих пор больно, хотя я переборола свои чувства. Смогла. Избавилась от зависимости. Но больше ничего подобного не хочу.

Но это не значит, что Антона я не люблю. Люблю, просто по-другому. Спокойно, осмысленно, без надрыва и безумия. Это как после горной стремительной реки, полной скалистых порогов, о которые легко разбиться, нежиться в теплом, безмятежном озере. Я и отогреваюсь рядом с ним.

Официально встречаемся мы, именно как пара, уже второй месяц. И вот я наконец дозрела, чтобы познакомиться с его родителями.

— А где ты работаешь? — спрашивает меня тетя Антона. Громкоголосая, смешливая женщина лет сорока.

— Я учусь еще. В университете. На педагогическом.

— Понятно, — тянет она. — А Антошка наш и учится, и работает.

— Ну так я и должен, — тут же вмешивается Антон. Он вообще чутко следит, чтобы меня никто не обижал. — Я ж мужик. Мужик и должен обеспечивать свою женщину…

— О, даже так? — смеется его тетя. — Что, всё уже так серьезно?

— А то! — хмыкает он.

— Может, еще и женишься? — подначивает она.

Антон бросает в меня горящий взгляд.

— Может, и женюсь! — запальчиво отвечает он. — Лен, пойдешь за меня?

На миг воцаряется тишина. На меня смотрят, ждут, что я отвечу. Как будто всё всерьез. И что тут скажешь? Я подхватываю шутку.

— Почему нет, — отвечаю с улыбкой.

Родственники Антона тут же начинают хлопать, радостно улюлюкать, кто-то даже выкрикивает «Горько!». И Антон быстро и коротко целует меня в губы, а на разочарованные возгласы отвечает:

— Э, ну кончайте смущать мне ребенка! Горько им…

— А ты часом не беременна? — наклонившись, тихо спрашивает меня тетя Антона.

У меня брови ползут наверх. Она знает меня всего два часа и такие вопросы…

— Нет, — ошарашенно отвечаю я.

— А-а-а, а то я