Зайка для Хищника
Глава первая
В этот предпраздничный день я сижу и рыдаю в директорском туалете, единственном месте, где меня не достанут.
Ничего не произошло, никто не умер, не болен и не ограблен.
Просто у меня кончились силы и нервы.
Я тут торчу минут двадцать. Даже слезы уже не льются, только я никак не могу перестать икать и всхлипывать, терзая бумажным полотенцем красный натертый нос. Я совершенно не хочу думать, как теперь выгляжу, и что стало с макияжем, но посмотреть придется. Не могу же я вечно отсиживаться в толчке? Интересно, там еще дверь приемной взламывать не начали?
День определенно не задается, единственным светлым пятном становится появление Катюхи, находящейся в затяжном декрете. Утром она заскакивает поздравить меня с наступающим женским днем. А в остальном, все, как всегда. Это-то меня и подкашивает.
Потому что все люди как люди, а я – бессмертный пони.
А хочу быть нормальной женщиной.
Но где там!
Кто-то вообще задумывается о том, что у меня завтра тоже праздник?
Конечно же, нет! Ира Зайцева создана, чтобы пахать!
С самого утра благоухающее руководство в полном составе поздравило трудящихся дам и объявило, что отпускает всех на волю с трех часов дня, дабы они могли подготовиться к вечернему корпоративу в ресторане.
Меня еще и отдельно поздравили: Лютаев и Коршунов вручили по неприподъемному букету, свежевыписавшийся с больничного директор подарил подарочный сертификат в Ривгош на круглую сумму, и все они заверили меня, что я смело могу рассчитывать на повышенную премию как очень эффективный сотрудник.
И тоже разрешили свалить пораньше.
Мне всего-то и надо только принять все документы на подпись и проверить их, чтобы генеральный их подписал с самого утра после праздников. А еще отправить, не поверите, факс в Индию. Неужели кто-то еще пользуется факсом? И дождаться подтверждения оплаты по сделке с Китаем.
А потом я прям сразу могу идти домой.
Как там было? Разобери пшеницу от проса и дуй на бал?
Скрепя зубами и косясь в сторону прибухивающих коллег, шатающихся с поздравлениями и закусками из отдела в отдел, я переделываю все задачи к трем часам дня. Чего мне это стоит, не описать словами. Не так-то легко добыть все нужные документы у народа, который в одной руке держит пластиковый стаканчик с теплым шампанским, а другой рукой застегивает куртку, чтобы свалить с работы пораньше и привести себя в порядок перед рестораном. Почему-то совершенно никто не хочет вникать в детали, проверять подписи и сверять условия.
Но я смогла.
Я сделала.
Меня все ненавидят, зато я могу уйти из этого проклятущего офиса и даже есть шанс успеть купить подарки маме и тете.
Так я думала до пятнадцати ноль пяти.
А потом позвонил генеральный и обрадовал меня, что австралийским партнерам необходимо дослать спецификации и, самое мерзкое, необходимо дождаться от них подтверждение о получении.
Австралия. У нас двенадцать часов разницы. Мне, что? До ночи тут сидеть? Пока все веселятся в ресторане?
С тоской и ненавистью в глазах я провожаю взглядом коллег, покидающих здание компании с шутками и планами на вечер.
Да, в офисе, конечно, остаются еще люди, которые планируют отправиться на корпоратив сразу отсюда, но они продолжают развлекаться. Чего бы и нет, если почти во всех фирмах страны сейчас творится то же самое?
Однако, настает момент, когда и они, желая мне удачных праздников, покидают рабочие места, оставляя за собой мусор, стаканчики и осыпающиеся мимозы.
Ответ от австралийцев, как ни странно, приходит раньше, чем я ожидаю. Скорее всего, у них там тоже есть какой-то трудоголик типа меня, который приходит на работу чуть свет.
Но как ни крути, время почти семь. В ресторан я уже не поеду, по магазинам мотаться нет сил, и я понимаю, что в очередной праздник я вступаю уставшая, задолбанная, без подарков, не попавшая на корпоратив и так далее…
Обычно я более стойко переношу подобное, ведь это повторяется уже не в первый раз, но именно сегодня мне почему-то обидно до слез.
Я, что, не женщина?
На кой хрен мне эти премии, если я даже не могу их качественно спустить?
Живу на доставке. Я за продуктами в последний раз ездила в гипермаркет два месяца назад, и это был для меня настоящий праздник. Надо же, я не на работе и не сплю! На людей хоть живых посмотреть! Потому что на работе не люди, а осточертевшие рожи, которым от меня всегда что-то надо!
И от этих мыслей слезы катятся из глаз.
Сначала одна скромная слезинка, а следом за ней настоящий поток.
Заперевшись в туалете, подальше от трезвонящих даже в этот час телефонов, я выпускаю свое разочарование на свободу.
Я реву взахлеб.
Потому что понимаю, что, если ничего не изменить, моя жизнь останется именно такой: каторжная работа, пустой холодильник, холодная постель и ранняя седина.
Я же даже не карьеристка!
Я хочу семью и детишек, но, как и говорила девкам три недели назад, я живого мужика не щупала уже давно. У меня небось там все уже зарубцевалось! Да я даже к ним в «Амандин» умудрилась опоздать! Всех быстро разобрали мужики по домам, а я осталась одна за барной стойкой как позабытый неликвид.
Ну все. Нужно успокоиться.
Поплакала, и хватит. Пора домой.
Ничего путного от этих слез. Только раздраженная кожа сейчас покроется шершавыми пятнами на промозглом и сыром мартовском ветру.
Умываюсь, но горячая вода без тоника хреново смывает размазанную тушь, а холодная – не так чтобы очень хорошо убирает красноту на лице, но в целом жить можно.
На меня из зеркала смотрит молодая блондинка с самым несчастным выражением лица на земле.
Ненавижу Восьмое марта!
Выключаю воду и слышу за дверью разговор. Судя по всему, телефонный.
– Не знаю. Нет тут никого, я уже минут пятнадцать жду, – голос мужской, приятный. Не похоже, что сердится из-за долгого ожидания. – Да, приемная открыта. Ладно, подожду еще.
Ничего. Раз в жизни не стану нестись по первому зову. В это время на работе вообще никого не должно быть. Даже в обычный будний день, не говоря уже о сокращенном рабочем дне накануне праздника.
Не расстроюсь, даже если посетитель свалит.
Вряд ли он пришел, чтобы вручить мне цветочки и отвезти домой на шикарной тачке. Скорее всего, очередной вагон срочной работы подгонит.
Но моим надеждам не суждено сбыться.
Когда я, максимально устранив последствия слезоразлива, выхожу из уборной, поздний гость никуда не девается, он терпеливо меня дожидается на диванчике с букетом тюльпанов и огромным конвертом.
Этот конверт вызывает у меня нервный тик. Если мне сейчас действительно придется что-то делать, я начну убивать. Стреляю глазами в настенные часы: перевалило за восемь часов вечера.
– Добрый вечер, с наступающим женским днем, – начинает посетитель довольно бодро, но заканчивает уже тоном, в котором слышны сомнения в уместности поздравлений. Очевидно, он замечает, что я заревана, и я пытаюсь всячески от незнакомца отвернуться. Все-таки красные глаза, сивые ресницы, лишенные туши, и распухший нос показывать не хочет ни одна женщина даже совершенно постороннему непонятному мужику.
Он все же поднимается с места и протягивает мне тюльпанчики, они очень нежные и милые, но конверт в другой руке приковывает мой взгляд.
– Чем я могу вам помочь? – принимаю я цветы. Голос мой дает понять, что лучше бы мужику со своими проблема справиться самостоятельно.
Да, не очень приветливо с моей стороны, но все радушие кончилось в пятнадцать ноль пять. Стараясь не смотреть ему в лицо, прохожу за свой рабочий стол и демонстративно начинаю собирать личную мелочевку в сумку. Может, хоть это его проймет.
– Лютаев ждет эти документы, – мне протягивают конверт, и я смотрю на него будто он отравлен. – Его надо просто убрать в сейф…
