120 миллиметров между нами - Антония Эдельвейс

Порою мы невольно принижаем чувства других людей, считая, что наши проблемы и переживания серьёзнее, глобальнее, и это порою становиться главной ошибкой в нашей жизни. Как бы не было печально, но мы практически всегда слепы к чужим переживаниям. Да, мы не в силах прочесть мысли человека, но ведь можем заметить, что нашего близкого что-то гложет, ведь так? Подметить какие-то незначительные изменения в его поведении? Отличить любовный интерес от обычной дружбы?

А я вот не заметила…

Погрузившись в собственные переживания, я не увидела очевидного…

Сейчас-то я понимаю, что во всём произошедшем, отчасти, виновата я сама. Вовремя открывшись, можно было бы избежать недомолвок, что снежным комом прокатились через всю жизнь… А ещё я осознала, что стоило просто открыто поговорить в ТОТ день.

Слова могут стать самым страшным оружием, которое у каждого всегда при себе. Оно не пустит кровь и не заставит душу покинуть тело, но именно от него раны останутся на долгие годы уродливыми рубцами, что даже спустя время не рассосутся. И очень часто мы оставляем эти рубцы необдуманно, порою даже не задумываясь о последствиях. Но…эти жуткие следы может оставить и молчание.

Просто поговорить, спокойно, без криков и обвинений, разве это так сложно? Что мне мешало нормально поговорить с ним тогда, четыре года назад, и сегодня утром? Ведь это могло уберечь нас от необратимой глупости. Всего несколько слов способны были изменить нашу жизнь. Всего несколько слов – и я изменила бы жизнь дорогого мне человека и свою собственную. И всего несколько слов способны были предотвратить трагедию.

Как жаль, что эти простые истины я осознала так поздно…

Наша история началась ещё в детстве. Мне тогда было лет пять или шесть, когда в соседнюю, долго пустовавшую квартиру, переехала молодая семья. У них был сын моих лет.

Как сейчас, я помню тот день, когда в дверь нашей квартиры позвонили. Открывать пошла мама, она перекинулась парой фраз с человеком за дверью, после чего позвала папу. Влекомая любопытством, почему они так долго не возвращаются, я тоже вышла на прохладную лестничную площадку, освещённую утренними лучами солнца, что слабо пробивались через пыльное окно.

Родители мило общались с мужчиной и женщиной, около которой стоял маленький мальчик.

В тот же момент, как я его заметила, наши взгляды встретились.

Ярко-зелёные глаза, напоминавшие сочную июньскую траву, внимательно изучали меня из-под густых чёрных ресниц, пока наши родители продолжали свою беседу.

Будучи в те годы робкой и неуверенной, как и многие дети моего возраста, я пряталась за подолом маминой юбки, исподтишка наблюдая за мальчиком.

Пожалуй, он был даже ниже меня. С румяными круглыми щеками и чёрными волосами, подстриженными под горшок, он выглядел очень забавно и в какой-то степени трогательно.

Его тонкие тёмные брови то и дело хмурились, взгляд можно было ощутить физически, а недовольное лицо было не по-детски серьёзно.

Украдкой, я поглядывала на его родителей, поражаясь тому, какие они красивые. Отец - высокий, статный мужчина интеллигентной наружности с очками на прямом носу, и короткими гладко уложенными чёрными волосами. Мать - прекрасная брюнетка с изумрудными глазами и длинными, чуть вьющимися локонами.

Я не вслушивалась в разговор взрослых, ровно до того момента, пока новая соседка не заинтересовалась мной.

- Ой, а что это за симпатичная девочка тут стоит? - женщина присела на корточки прямо передо мной, а я сильнее вжалась в мамину юбку. - Привет! Меня зовут тётя Рая, а это - она указала на своего супруга - дядя Влад. Мы теперь будем жить рядом с вами. А тебя как зовут?

Я немного стушевалась, но мама ободряюще подпихнула меня в спину.

- З-здравствуйте! Я - Ира…

- Очень приятно, Ирочка, - мило улыбнулась мне женщина. - А это мой сын Саша, - она указала на смирно стоявшего мальчишку, что продолжал буравить меня взглядом.

Тот ничего не ответил, лишь кивнул мне.

- Надеюсь, вы сможете подружиться.

- Ой, было бы отлично, - вздохнула моя мама, - а то у Иры совсем нет друзей.

Ну, тут мама была от части права, я мало с кем дружила. Игры во дворе зачастую были с детьми, которые сегодня здесь есть, а завтра они уже играют в другом месте. Пожалуй, в то время подругой я могла назвать лишь одну девочку, мою одногодку. Её звали Оксана и мы вместе ходили в детский сад, даже были в одной группе. Улыбчивая, весёлая, правда, слишком ранимая, из-за чего практически всегда плакала, она была моей единственной постоянной компанией. По внешности она напоминала настоящую принцессу - длинные светлые волосы и большие голубые глаза, как у куклы.

Я никогда не комплексовала из-за внешности, тем более уж в детском возрасте, но по сравнению с ней я была обычной. У меня были тёмно-русые волосы, уходящие практически в шатен, и серо-зелёные глаза.

Мы с ней организовали настоящий бандитский дуэт, как говорили воспитатели маме, и были всё время вместе: за столом, на прогулке, даже кровати у нас рядом стояли. Старшая воспитательница Анна Валерьевна часто говорила про нас, что «мы с Тамарой ходим парой», правда, ни я, ни Оксана тогда не понимали, что это за непонятная Тамара, если в нашей группе не было никаких Тамар.

В те годы мне вполне хватало дружбы с Оксаной. Нам нравились с ней одни и те же игрушки, нравилось слушать одинаковые сказки перед сном, мультики одни и те же любили, да и вообще с ней было весело играть.

Не сказать, чтобы я горела желанием заводить новую дружбу, к тому же с мальчишкой, но наши мамы объединились, а мы стали жертвами их страшного заговора.

Семья Скворцовых жила в квартире по соседству с нашей. Всего на лестничной площадке было четыре квартиры, отзеркаленные две на две. Наши были по серединке так, что их разделяла одна перегородочная стена, что делало нас ещё ближе.

Так, волей не волей, мы стали встречаться почти каждый день, не важно, выходили ли на улицу в магазин, выкидывали мусор или выглядывали на балкон - семьи Скворцовых и Крымнёвых стали связаны.

С Сашей идти на контакт самостоятельно я долгое время не хотела и всячески упиралась, поэтому «пришли на выручку» родители, что начали