Только ты - Стефани Роуз

Маме и Джеймсу.

Вы прошли со мной через ад и вернулись обратно. В глубине своего сердца я знаю, что вы бы сделали это снова. Благодарю вас за то, что были моей силой и голосом, когда у меня не было ни того ни другого.

Мои веки были тяжелыми. В последнее время все, что я делала — это спала, но сон не помогал, я все равно была слишком уставшей, чтобы встать. Я даже не помнила, как оказалась здесь.

Понадобилось много силы, чтобы поднять голову и посмотреть на лоток с пищей. Не знаю, сколько сейчас времени, но уверена, что уже очень поздно. У меня в голове не укладывалось, почему вдруг подумали, будто мне на ночь глядя захочется крекеров. Никто же не станет ожидать, что я их съем, или станет? Глотать было больно из-за глубоких открытых ран, которые тянулись вдоль моего горла. Вода обжигала его, а мысль о том, чтобы что-нибудь съесть была столь же привлекательной, как попробовать наждачную бумагу и, вероятно, ощущения были бы такие же.

Я свернулась в позе эмбриона и, вздрогнув от холода, потерла плечи, чтобы согреться. Через тонкую кожу чувствовались кости. Я потянулась за одеялом и поморщилась от пронзившей меня боли в пальцах, когда пыталась натянуть его на мои ноющие плечи.

Мне было больно двигаться. Больно дышать. Но больше всего, мне было больно думать.

Жизнь, которую я хотела, с человеком, которого я хотела, преследовала меня в мыслях.

Ты принадлежать мне. Разве ты не видишь?

Ты моя. Ты все, что мне нужно.

Я… не могу представить свое будущее без тебя.

Я, наконец, нашла то, что искала всю свою жизнь, но не смогла удержать.

Звуки голосов, которые доносились из коридора напротив моей больничной палаты, вырвали меня из мыслей. Я заставила себя подняться, тяжело дыша от напряжения, которое понадобилось, чтобы переместить себя в вертикальное положение. Откинувшись на локти, я подвинулась. Я узнала голос, вызвавший такой переполох снаружи — голос, который узнала бы где угодно, и мое сердце сильнее забилось в груди.

— Мне нужно ее увидеть, пожалуйста.

Эван? Нет, нет, нет. Я не хочу, чтобы он видел меня в таком состоянии. Как он узнал, где я?

— Мне очень жаль, сэр. Только члены семьи могут ее посещать. Это отделение интенсивной терапии.

— Я никуда не уйду. Пейдж? Дейзи, это я!

Я обхватила голову руками. Рыдания вырвались из меня, дышать стало трудно, потому что из носа торчали кислородные трубки фильтрации.

Оттолкнуть Эвана было сложнее всего, это самое трудное, что приходилось делать когда-либо, но я сделала это ради него. Я не хотела его отпускать. Мне хотелось, чтобы он обнимал меня всегда, говорил, как сильно любит и никогда не оставит. Я хотела этого так чертовски сильно, до боли.

— Сэр, пожалуйста. Эта девушка очень больна.

Со временем он поймет. Он заслуживает того, кто сможет дать ему достойную жизнь, детей, и будущее. Все те вещи, которые я не смогу ему предложить, независимо от того, насколько сильно мне этого хочется. Он заслуживает лучшей жизни, чем вот это, лучшую, чем я.

Дверь в палату открылась с такой силой, что ударилась о стену, и это заставило меня вздрогнуть. Эван стремительно шагнул к кровати и взял мое лицо в свои руки. Его глаза цвета скошенной травы, наполнились слезами, руки дрожали.

— Я люблю тебя, и никуда не уйду. — Его голос дрожал от волнения, не знаю, была это печаль, гнев, или комбинация этих двух эмоций.

— А теперь, ты расскажешь мне все, что происходит. И почему ты солгала.

За год до этого

— Джек? Элли? Ребята, вы уже проснулись?

Я постучала по входной двери своего кузена локтем, держа в одной руке поднос с тремя стаканчиками кофе, а в другой сумку с дюжиной круассанов. Все еще немного потная после тренажерного зала, с обеими занятыми руками, я не могла даже вытереть пот с лица, поэтому надеялась, что один из них услышит и откроет дверь. Когда щелкнул замок, я вздохнула с облегчением.

— Сестричка, ты лучшая! — Джек взял у меня сумку и поднос, позволив пройти за ним в дом.

— Да это именно то, что ты постоянно мне повторяешь. Где Элли, все еще спит?

— Да. За последние несколько месяцев я кое-что узнал о беременных женщинах. Они все время плачут, много спят и похотливые, как ад. Третий пункт помогает мне мириться с пунктами один и два. — Джек пошевелил бровями, а я ударила его по руке.

— Не надо, я не хочу это знать, да еще и в девять часов утра, свинья.

Сказав, я стукнула его по руке в тот момент, когда он ставил все на стол, и кофе не разлилось только благодаря пластиковым крышкам. Это впервые за несколько месяцев, когда Джек был собой. А его отвратительные комментарии на самом деле, согревали мне сердце.

Я уютно устроилась за кухонным столом, оставляя себе достаточно пространства, чтобы съесть свой завтрак среди хаоса из таблеток и почты. Джек сел рядом со мной, подперев голову рукой, и посмотрел на меня с улыбкой.

— Что? Прекрати так смотреть на меня, и наконец-то скажи все что думаешь.

Он улыбнулся и покачал головой.

— Никогда не думал, что настанет тот день, когда я увижу, что ты стала одержимой спортом. А теперь каждый раз, когда я с тобой разговариваю, ты либо идешь в зал, либо возвращаешься с йоги или направляешься на зумбу. Не пойми меня неправильно, я рад, что ты выбираешься из своей квартиры куда-то еще, помимо работы. Просто считаю, что это немного смешно. — Он пожал плечами, и слизал сливочный сыр с круассана.

Мы с кузеном были очень близки, но он часто раздражал, поскольку видел меня насквозь. Он был больше чем просто двоюродный брат, скорее, как брат-близнец, с которым мы разделяем один день рождения. Он родился одиннадцатого марта в одиннадцать тридцать утра, а я родилась в двенадцать. И когда мы оба были детьми, он всегда вел себя как мой старший брат, и, если честно, этот получасовой скачок сделал его немного старше и мудрее меня. Не то, чтобы я когда-нибудь ему об этом говорила.

— Мне нравится посещать тренажерный зал. Это хороший способ снять