Юлия Колесникова - Разрешаю себя ненавидеть

Я смотрела сквозь стекло на запыленные коридоры университета и видела своего парня, который разговаривал с девочками из нашей группы. Рядом, вплотную ко мне стояла моя подруга. Скорее она так думала, что является моей подругой, ей хотелось ею быть, но я знала, что это не так. Только она не знала, что я это знаю. А также что я знаю обо всех ее чувствах, хотя, я так же считала, что она должна знать, почему он, мой парень никогда не посмотрит на нее и на других девушек, так как на меня.

Я чувствовала, как она тяжело дышит, и сколько торжества было в этом ее дыхании, но Синтия плохо знала меня, как же она плохо понимала, кем я являюсь. Она думала, стоит мне увидеть такую невинную картинку, и я изойду желчью? Но ничего, я исправлю ее мнение, и она поймет, почему я всегда буду ему доверять и верить, почему мы всегда будем вместе, или по крайней мере до того момента пока жизнь не разлучит нас.

— Видишь, я тебе говорила, — сказала она, старательно скрывая в своем голосе удовольствие от того, что смогла не только уловить такой кадр, но и привлечь меня к его просмотру.

Прежде чем ей ответить, я сфокусировалась на своем отражении в стекле, которое было намного темнее чем то, что находилось за ним. Моя, теперь кучерявая, голова находилась на фоне ярко-синего неба, волосы были собраны высоко, открывая лоб, глаза словно растворились в стекле, такими ясно-серыми они были. Сливочно-белое шифоновое платье, которое я бы не надела еще три года назад, открывало плечи и ноги до колен. Нежный силуэт, странно сочетающийся с моей внешностью.

— Вижу. Ты считаешь, что это повод не просто для ревности, но и для того, что бы разорвать наши отношения?

Всего на миг Синтии хватило совести смутиться. Я пригрела на груди змею.

— Как по мне, то такого достаточно.

Я улыбнулась, так отстраненно, закрывая от ее любопытных глаз свои мысли и намерения, как делала это раньше.

— Я тебе не рассказывала, как мы с ним познакомились?

Синтия явно не ожидала такого вопроса. Она растерялась и покачала головой. Конечно, она ожидала гнева или еще какой-нибудь другой реакции, но я не стала бы так себя вести, даже если была бы по-настоящему зла. Синтия совершенно меня не понимала, а ведь мы дружили уже несколько месяцев, за которые она старалась ближе подобраться к моему парню. Какая она наивная, мой любимый разгадал ее уловки самого начала. И почему я не слушала всего того, что он мне говорил?

— Ты должна это услышать, чтобы все понять, — сказал я, и потянула ее к одному из деревьев в университетском дворе. На землю упала моя джинсовая куртка, я села на нее, а Синтия не зная преград в своей бессовестности, и предвкушая историю, которой никто не знал, положила голову мне на колени. У нас было больше часа свободного времени, до того, как нужно будет идти на занятия, хотя я думала, мне этого времени вполне хватит.

— Услышать что? — переспросила она, и зажмурилась от солнца, пробивающегося сквозь ветки деревьев.

— Нашу историю. Мою и Ирвинга.

Я тяжело вздохнула, думая о том, смогу ли вспомнить все, но стоило начать говорить, как воспоминания, словно волной нахлынули на меня. Я возвращалась назад, домой, к морю, детству, и тому, что случилось три года назад.

Поверь. Никто не знал раньше этой истории до тебя. Вся она, как и наша первая встреча была ненавистью не только с первого взгляда, но и первых слов. Но для начала ты должна понять, что тогда я не была той Флекс, которой являюсь теперь.

Как и теперь, мой дом находился в хорошем районе небольшого города на юге Англии, точнее будет сказать Уэльса, город находится возле самого моря, а с другой стороны обширный и красивый лес. Для тебя не будет иметь значения, где именно этот город, а многие мои знакомые по-прежнему живут там, если ты однажды от кого-то услышишь названия моего города, то тебе станут известны и участники нашей с Ирвингом истории.

Отец мой в то время был лишь партнером строительной компании, и начинал он сначала просто как рабочий, но некоторая художественная деятельность в юности, привела к тому, что к нему начали прислушиваться не только архитекторы, но и владельцы кампании. Сначала он стал главным по отдельно взятой рабочей зоне, потом прорабом участка, а потом менеджером по стройке. К тому лету, когда все началось, отец был уже партнером, и построил для нашей семьи из пяти человек и собаки, большой, и наверное самый красивый дом в городке. После у него не раз заказывали подобный проект, но мне кажется, он больше никогда не смог воспроизвести то, что сделал для нас. Дом состоял из двух построек — гаража, как минимум на 5 машин, потому что в доме нас было трое детей и, не смотря на то, что моя сестра и брат, были слишком малы чтобы водить, он оставил место и для их будущих машин. Второй постройкой был сам дом — три этажа сплошной красоты, уюта и местами чрезвычайной современности, не свойственной нашему маленькому городку. Так как город был зажиточным, три этажа в нашем доме не казались большой роскошью, особенно если учесть троих детей в семье, чего мало кто себе позволял. И отец, как любой любитель спортивных игр, мечтал увеличить число детей в доме до числа игроков в какой-нибудь команде, ну хотя бы в волейболе, с учетом него самого, так как для мамы на свете существовал лишь один вид спорта — шопинг. Она часто поговаривала, что после удачного посещения магазинов в Лондоне, худеет как минимум на один размер. Итак, понятно, что отец мой отчаянный добряк, мама — милейшее существо, которое все же таит в себе грех покупок, и что у меня младшие брат и сестра. Но о них я еще расскажу. Итак, дом.

Три этажа сплошных комнат. Первый этаж отец оставил для тех комнат, в которые приглашаются гости и друзья, ничего личного, или дорогого о чем могли бы судачить потом в городе. Это была ультрасовременная кухня, на которой мама проводила большинство своего времени, так как когда-то не смогла воплотить в жизнь свою мечту стать шеф-поваром, потому что родилась я. Ей было не так уж и мало, почти 19 лет. Но когда мне было 3 и меня вполне можно было отдавать на попечение кому-то другому, мама забеременела моей сестрой Етни, точнее Етьен, и снова школа поваров осталась мечтой на некоторое время, и только название заветной школы отобразилось в имени сестры. Немного мужское имя, но если учесть что меня назвали Флекс — в честь хлопка, в котором как я понимаю, меня не понятно где зачали, сестра еще может радоваться. И снова, когда подросла Етни, я пошла в школу, и была довольно самостоятельной для того, чтобы ездить в школу на автобусе с другими детьми, нас обрадовали вестью о возможном появлении еще кого-то третьего. В итоге появился мой брат Майкл. К тому времени мне было уже 8 лет. А маме 26, и понятное дело, что поступать в какую-то школу, к тому же во Франции, она уже не собиралась. Отец лишь начинал постепенно подниматься по лестнице карьеры в своей фирме. В итоге мы стали для мамы вскоре нечто таким из чего она сделала потом бизнес. Как любая нормальная семья, мы ездили на пикники, и вместо того, чтобы набирать для нас троих, всяких сладостей в магазине, она пекла, готовила и выдумывала сладости. Вот так в нашем городке появился ее магазинчик с выпечкой и домашними угощениями, который теперь приносит денег не меньше чем партнерство отца.