Ознакомительная версия.
– Дураки, вечно привязываются, – тихо произнесла Татьяна. – У нас тут ночью опасно очень. Если бы не вы, даже и не представляю, что бы было.
– Да уж, – покачал головой Николай, с трудом переведя дух. Опасность миновала, он снова воспрял и приосанился. – Ну и райончик у вас. Хорошо, что я вас одну не отпустил.
– Вы меня просто спасли, – прошептала Татьяна, плотно прижавшись к спасителю всеми пуговицами.
Пора было возводить Николая в рыцари и благодарить, пока он не вспомнил про свою порядочность. Хотя, по собственному опыту, Таня уже знала, что в любом самом порядочном и интеллигентном мужике живет элементарный самец, который в лучшем случае помучается по факту свершившегося моральными терзаниями, а в худшем – вообще посчитает, что это его подло обманули и соблазнили. После чего перешагнет эту печальную веху в своей биографии и весело почапает в светлое будущее.
Коля сглотнул и просипел:
– Может, посидим, на луну посмотрим?
Таня знала одно место, откуда ночью можно было увидеть луну с пользой для общего дела, – сеновал Анфисы Максимовны.
– Только без глупостей, – предупредила она Николая.
Тот уже совершенно перестал соображать и готов был пообещать все, что попросят. Окончательно его добило заползание на сеновал по шаткой лестнице, причем Татьяна поднималась впереди, словно баба на чайнике надевая Коле на голову подол сарафана. Когда парочка наконец попала наверх, оказалось, что сарафан Татьяны почему-то расстегнулся, и она, смущенно ойкая, попыталась его застегнуть. Коля галантно предложил помочь…
Такой умопомрачительной ночи у него еще не было. Утром Таня пустила слезу по поводу поруганной девичьей чести, но Николай клятвенно заверил, что отныне они – единое целое, жить будут долго и счастливо и умрут в один день.
– У тебя никого нет? – умоляюще спросила она на прощание.
– Только мама, – честно ответил Коля.
Маргоши в его жизни действительно уже не было. Или почти не было: у нее оставалось чуть больше недели для последнего затухающего аккорда Николенькиных чувств.
Рита изгрызла целую пачку карандашей, украсив их множеством глубоких вмятин и испачкав зубы мелкой разноцветной трухой, но так и не сумела успокоиться. Светлое будущее, едва замаячившее на горизонте ярким солнечным диском, дало трещину, будто перегретая весенняя сосулька, после чего с грохотом обвалилось к Маргошиным ногам. Коля встретил ее у института после последнего экзамена, но вместо феерического праздника огорошил девушку сообщением, что срочно отбывает в экспедицию на Север.
– А на сколько? – дрогнувшим голосом спросила Маргоша, пытаясь осмыслить величину свалившегося на нее несчастья.
– На год, – с мужественной печалью в голосе обронил Коля, продемонстрировав убитой горем Маргоше свой суперменский профиль и пронзив голубую даль орлиным взором. Видимо, мыслями Коля уже находился среди сугробов и белых медведей, на Маргошины причитания реагировал вяло и не по теме.
– Я буду тебя ждать, – трагически прошептала она, с трудом собрав в кучу мысли, разбегающиеся, словно муравьи из горящего муравейника. Ждать не хотелось, а хотелось любить сейчас, когда экзамены позади, а впереди жаркое лето, веселые пляжи и романтические звездные ночи. Маргоша даже ощутила какую-то необъяснимую обиду на любимого, подло испортившего ей лето своей северной командировкой. – Адрес оставишь?
– Не могу, – виновато качнул белобрысой челкой Николай. – Не имею права.
– Как же так? – растерялась Маргоша и вдруг сварливо поинтересовалась: – А женщины там будут?
– Нет, конечно. Что им там делать?
– А кто же будет для вас готовить? – проявила бдительность Маргоша.
– Никто, – легкомысленно махнул рукой Коля. – Вся еда из тюбиков, как у космонавтов.
– А чистая одежда тоже из тюбиков? – не сдалась бросаемая на целый год невеста.
– Ты мне что, не доверяешь? – Коля перестал оправдываться, поскольку фантазия неожиданно зацепилась, как крючок за старую корягу, и равнодушно затихла, оставив завравшегося хозяина в одиночестве.
– Я не хочу оставаться одна на целый год, – всхлипнула Маргоша.
– Ничего, ты еще молода. Найдешь хорошего человека… Вспоминай обо мне иногда, малыш. – Николай изобразил суровую мужскую грусть и собирался уже отчалить за горизонт, но Маргоша пожелала уточнений.
– Я не поняла, ты что, не вернешься? Мне никто не нужен, я тебя люблю. Что я – год не подожду? Подожду. Или ты считаешь меня настолько ненадежной?
Иногда подобные прощальные сцены вселяли в любвеобильного Николая подозрение, что все бурные ночи и дни, подаренные ему очередной красоткой, не стоят той отвратительной нервотрепки, которая начинается при попытке отделаться от цепкой барышни, навострившей лыжи в сторону ЗАГСа. Однако уйти нужно было красиво и твердо, чтобы оставляемая на милость судьбы несостоявшаяся невеста не предпринимала попыток догнать и вернуть уплывающее из рук сокровище.
Рита заплакала, привлекая к своей мелкой трагедии внимание окружающих. Ей было чрезвычайно жаль себя и пропавшее лето: не жена, не вдова, а не пойми что.
Николаю пришлось доволочь убитую горем барышню до дома и, изобразив крайнюю степень страдания по поводу предстоящей разлуки, шлепнуть себя дланью в грудь, шумно вздохнуть и стремительно покинуть девицу, пока она увлеклась собственными переживаниями.
Когда Маргошу осенила умная мысль, что можно пожениться до отъезда и, взяв в институте академический отпуск, последовать за любимым, как за декабристом в качестве жены, поделиться ею уже было не с кем. Николай исчез, оставив на память лишь терпкий запах пихтового одеколона. Через мгновение теплый порыв ветра отобрал у Маргоши и это призрачное напоминание о первой любви.
– На Север? – удивленно подняла брови Татьяна. – А что он там делать будет?
– Не знаю, – безжизненно прошептала Маргоша. – Он не сказал.
– Я думаю, что ждать его незачем, – осторожно подсказала Соколова, с трудом скрывая радость от услышанного. Теперь Коля принадлежит только ей. А как красиво он отделался от этой курицы! Кстати…
– Ты хоть знаешь, где он живет? – строго поинтересовалась Таня.
– Нет. Как-то не получилось спросить.
– Ну хорошо, а где работает? Вообще, что ты о нем знаешь?
– Ничего-о-о-о! – разрыдалась Маргоша, уткнувшись личиком в худенькие коленки. – Вдруг с ним там что-нибудь случится, а я же даже не узнаю!
Она отчаянно всхлипнула и вдруг с оскорбленным видом повернулась к Татьяне:
– Представляешь, я, может, всю жизнь его ждать буду, а он там на эскимоске какой-нибудь женится или, наоборот, в сугробе замерзнет! Свинство!
Ознакомительная версия.
