– Мне кажется, мы должны разыскать Аманду Дотерти, – сказала Бриана. – Разыскать и…
– Давай сейчас не будем ничего планировать. – Мегги устало закрыла глаза. – Я так сразу не могу. Мне нужно время, чтобы разобраться. Все это началось не вчера, можно и подождать еще немного.
– Прости меня, Мегги.
– Да ты-то тут при чем? – Мегги постепенно оживала. – Ладно, дай мне пару дней, и потом мы все обсудим, Бри.
– Договорились.
– Можно я пока возьму эти письма?
– Ну разумеется!
Мегги подошла к сестре и погладила ее по щеке.
– Он тебя тоже любил, Бри.
– Да, по-своему.
– Не говори так. Ты была его ангелом, его ледяной лилией. Не горюй. Мы найдем выход.
* * *
Грей нисколько не огорчился, когда свинцовое небо вновь пролилось дождем. Он стоял на стене разрушенного замка, глядя вниз, на грязную вспученную реку. Ветер свирепо свистел и завывал, задувая в трещины между камнями. Грею казалось, что он совершенно один. Не только в замке, но и во всей Ирландии. Во всем мире.
Он решил, что лучшего места для убийства не найти.
Убийца подкараулит здесь свою жертву и погонит ее вверх по старинной винтовой лестнице. И беспомощная жертва будет бежать, пока не лишится последней надежды на избавление.
И там, где когда-то пролилась кровь – пролилась и ушла в землю… но, как выяснилось, неглубоко, – произойдет новое убийство. И не во имя бога или ради спасения страны, а из чисто садистского наслаждения.
Грей, уже хорошо представлявший себе характер убийцы, видел, как тот притаился на развалинах с ножом, который отливает серебром в тусклом лунном свете. И жертву убийцы он себе хорошо представлял. Ее ужас и боль были сейчас его ужасом и болью. А главный герой и его возлюбленная вообще казались Грею живыми людьми. Они были для него не менее реальны, чем медленная река у подножия замка.
Скоро, скоро он облечет свои замыслы в слова! Больше всего на свете Грей любил, когда задуманные им персонажи вдруг переставали быть смутными образами или голыми схемами и ему удавалось вдохнуть в них жизнь. Он придумывал им биографии, разбирался в их прошлом и докапывался до тайных страхов и скрытых внутренних драм.
Может быть, Грею это так нравилось потому, что у него не было собственного прошлого. Он вылепил свой образ сам. Слой за слоем, умело и тщательно, как и образы своих персонажей. В юности Грейсон Тейн решил стать писателем и с той поры старался соответствовать своему предназначению.
Грей не причислял себя к разряду скромников» однако не метил в великие писатели и довольствовался ролью беллетриста, занятного рассказчика. Он писал прежде всего ради удовольствия и считал свою популярность чистым везением.
Бриана была права. Он не стремился стать Йитсом. Ведь беллетрист зарабатывает литературой на жизнь и может делать в этой жизни все, что ему заблагорассудится, а у великого писателя и ответственность перед обществом велика, и ожидания публики по отношению к нему завышены. Грею же ничего этого не хотелось. А если ему не хотелось сталкиваться с чем-то лицом к лицу, он, недолго думая, поворачивался спиной.
Но бывали минуты, когда Грей уставал от жизни перекати-поля и жаждал очутиться в шкуре человека, у которого есть корни, есть предки, человека, который всей душой любит свою семью или родину. Люди, построившие этот ирландский замок, сражавшиеся и умиравшие здесь, что они чувствовали? О чем мечтали? И почему до сих пор не смолкли отзвуки давних битв? Почему и по сей день слышно, как клинок ударяется о клинок?
Раздумывая, куда бы поехать путешествовать, Грей в конце концов выбрал Ирландию. Выбрал за ее историю и за народ, у которого отличная память и очень крепкие корни. За такие типажи, как Бриана Конкеннан.
Она – идеальный прообраз для его новой героини. И это так странно, так интересно…
Красота ее безупречна. От этой ирландки как бы исходит ласковый свет, веет безмятежностью. В ее простых манерах столько изящества… Однако она лишь на первый взгляд так открыта и общительна. На самом же деле Бриана умело держит людей на расстоянии, а в душе ее затаилась печаль.
Она сложная натура, подумал Грей, не обращая внимания на проливной дождь. Он обожал сложности и контрасты. Обожал решать головоломки. Интересно, отчего у нее бывает затравленный взгляд? И от чего она пытается защититься, к чему эта напускная холодность?..
Грей дал себе слово выяснить все ее тайны.
Вернувшись, Грей решил, что Брианы нет дома. Он принюхался и, словно ищейка, взявшая след, ринулся в кухню. Но вдруг замер, услышав ее голос – мягкий, спокойный и ледяной. Недолго думая. Грей подкрался к двери, которая вела в гостиную. Ему и в голову не пришло, что подслушивать нехорошо.
Бриана говорила по телефону, нервно теребя провод. Грей не видел ее лица, но напряженные плечи и спина недвусмысленно намекали на ее состояние.
– Я только что вошла, мама. Ездила по делам в поселок. У меня новый постоялец.
Она умолкла и потерла пальцами висок.
– Да, знаю. Не расстраивайся. Я приеду завтра. Можно будет…
По всей вероятности, Бриану резко оборвали, потому что она осеклась на полуслове. Грею так захотелось утешить ее, обнять эти хрупкие плечи! Он еле удержался от того, чтобы ворваться в комнату.
– Завтра я свожу тебя, куда хочешь. Нет, я, конечно, найду время… Да, я понимаю, что тебе нездоровится, и очень тебе сочувствую… Ну разумеется, я закуплю продукты, какие проблемы? Да, я приеду до двенадцати. Обещаю. Мама, ты извини, но мне надо бежать, а то пироги сгорят. Хочешь, я привезу тебе завтра пирожков? Ладно, тогда до завтра!
Бриана устало обернулась и, увидев Грея, была явно шокирована. Щеки ее зарделись.
– Как вы тихо вошли, – с еле заметной досадой сказала она. – Я даже не слышала.
– Мне не хотелось вам мешать, – бесстыдно подслушавший разговор, Грей теперь столь же беззастенчиво уставился на Бриану, читая по ее лицу, как по книге. – Ваша мама живет поблизости?
– Неподалеку, – уже еле сдерживая гнев, ответила она.
Значит, он слышал, как она унижалась, и даже не считает нужным извиниться за бестактность!
– Я сейчас подогрею вам чай.
– Не торопитесь, пирожки еще не испеклись. Бриана посмотрела на Грея в упор.
– Я солгала. И вообще… мне надо было сразу предупредить вас, что мой дом открыт для гостей, но к моей личной жизни это не относится.
Грей кивнул:
– А мне надо было предупредить, что я всегда влезаю в чужую жизнь. Вы огорчены, Бриана. Может, вам выпить чаю?
– Спасибо, я уже пила.
Держась все так же напряженно, она пошла к двери, но Грей легким прикосновением остановил ее. В его глазах светились любопытство и сочувствие, но ни в том, ни в другом Бриана не нуждалась.
