— Шиншилла… какое странное название, — проговорил Сухинин.
— Его придумали американские индейцы племени чинча.
— В честь себя? — спросил Сухинин.
— Похоже. Из их шкурок они шили себе одежду. Мех очень легкий, нежный, теплый, тонкий даже на вид. — Анна потерла пальцами, будто пробовала на ощупь хорошо выделанный мех. — Потом туда пришли испанцы, примерно в 1500 году, мех шиншилл стали вывозить из Южной Америки. Его называли королевским, по цене он не уступал золоту.
— Как же зверьков не вывели совсем? — удивился Сухинин. — Этих шиншилл?
— Их бы точно не осталось, если бы не биолог Матиас Чаптмен. Я читала в бабушкиных статьях, что в 1919 году этот американец отправился в экспедицию и отыскал несколько шиншилл, вывез к себе. Это от них пошли все нынешние зверьки. Теперь их разводят на фермах, держат дома по всему миру. Они очень чистоплотные, некапризные. Легко уживаются с человеком и быстро дрессируются. Им нужна просторная клетка, примерно метр высотой, — она показала рукой, — пыль для купания, комбикорм и внимание. Они живут до двадцати пяти лет.
— Хороший срок, — заметил Сухинин. — Тяжело терять близкое существо, когда оно слишком быстро уходит. Даже если оно не только с усами, но и с хвостом. — Он усмехнулся и подергал верхнюю губу. На ней не было усов, но, видимо, прежде росли, подумала Анна. — Мне нравится, когда люди держат дома животных.
— Моя бабушка говорила, что живыми звери выглядят гораздо лучше, чем шубы из них, — кивнула Анна. — Она была, я думаю, самой первой, кто хотел сделать шиншиллу домашним животным. Иногда мне кажется, что если бы она этого не говорила, то сейчас еще жила бы…
— Вы на самом деле, Анна, хотите сказать, что вам приходила в голову мысль… что ваша бабушка, как и ее шиншиллы, погибли от… стороннего вмешательства?
— Что-то похожее… да.
— Почитайте внимательно ее записи, Анна. Если захотите обсудить — вот вам моя визитная карточка. — Он протянул картонку серого цвета.
Она взяла и, не глядя, засунула в карман брюк.
— Но у вас свои дела, причем такие… — она поморщилась, — от которых мне просто… грешно… — она усмехнулась, — вас отрывать.
— Мои дела — это дела моих ближних. Если случилось так, что вы оказались в их числе, я обязан исполнить то, что должен, — помочь, — просто сказал он. — Даже в субботу, которая для тех, на кого я работаю, день особенный.
— Значит, вы на самом деле тот, кем назвались? — спросила Анна, понимая, что колеблется — поверить в то, что он рассказал о себе, или нет. Слишком уж… странно.
— Вы не верите мне, — сказал Сухинин, не сводя с нее глаз. Глубоко посаженные, они насмешливо блеснули.
— Не совсем. — Она кивнула.
— Но почему? Отнеситесь к этому как к работе. К бизнесу, если угодно. Кто-то занимается мехами, которые человек надевает на себя…
— Кто-то — чужими мозгами, — подхватила Анна.
— Почему не душой? — тихо спросил он.
— Потому что никто не знает, что это такое. Душа — предположение людей.
Он не отозвался на се выпад. Он продолжил:
— Понимаете, Анна, я верю, что каждый из нас к чему-то готов, хотя сам не знает к чему, — неопределенно проговорил он.
— Ага, эту вашу готовность заметили на небесах и указали именно вам заниматься тем, к чему вы уже готовы?
Он поднял одну бровь. Потом опустил. Губы сложились в мягкую улыбку. Он смотрел на Анну и тихо говорил:
— Вы даже сами не знаете, как точно объяснили все, что произошло со мной.
— Ну да, и наутро вы себя ощутили… кем? Может быть, священником? Пастором?
— Нет. — Он усмехнулся. — Ни тем, ни другим. Сотрудником, если угодно, который издает и распространяет книги по определенной теме для прихожан церкви, а также всех людей, готовых принять то, что в них написано.
— А что в них такого написано? Можете сказать точнее? — настаивала Анна со странной для себя горячностью.
— То, что полезно прочесть всем, желающим изменить свою жизнь к лучшему. Получить от нее больше пользы, насладиться счастливым временем в кругу любящих.
Анна хмыкнула:
— Кто откажется. Как просто…
— Это на самом деле просто, — заметил Сухинин.
— Хотите предложить мне почитать? — Она насмешливо посмотрела на него.
— Нет, — коротко сказал он.
— Почему? — Она удивилась. — Если я правильно понимаю, человек вроде вас должен заманивать меня… таких, как я…
— Нет, — сказал он и улыбнулся.
— Не-ет? Но я слышала…
— Это не так, — сказал он. — Человек приходит сам, когда хочет, к тому, что хочет.
— Но вы наверняка хотите дать мне что-то почитать? Из того, что вы издаете? — спросила она.
— Нет.
— И это нет? Но почему? — Она покраснела.
— Вы не готовы.
— К чему я не готова? — Анна искренне удивилась.
— Понять, что в них написано.
— По-вашему, гм, — она поморщилась, — мне следует читать только книги по уходу за животными?
Сухинин засмеялся, молча склонил голову набок.
— Интересно, — пробормотала Анна. — Как интересно, — повторила она, ощущая сильную пульсацию крови. — Вы разрушили мои представления о людях, какими я представляла ваших… коллег.
— Разрушение стереотипов — это всегда движение вперед, — заметил он.
Анна подумала, что тысячу лет не видела мужчину, который разговаривал бы так, как этот. Обычно беседа — это пинг-понг, в котором слова вместо шарика. Короткие фразы, колкости, слова-пароли. Так говорят коллеги, приятели мужа, Витечки. Кидаются фразами из рекламы, которую крутят по телевизору.
Она устранилась от разговоров не только с ними, но и с самим Витечкой. А потом постепенно избавила себя от необходимости видеть его слишком часто. Она оставалась на звероферме, где в ее распоряжении отдельный домик. Прежде в нем ночевало областное начальство, а иногда — московское. Потом выстроили современную гостиницу, и Анна поселилась в доме, который никого больше не интересовал.
— А… ведь вы… — она откашлялась, потому что голос внезапно сел, внимательно оглядела лицо Сухинина, его высокий лоб, почти без морщин, — не из местных жителей.
— Почему вы так решили? — спросил он.
— У тех, кто живет в холодных местах, на лбу поперечные морщины почти с детства. Люди хмурятся на ветру. Говор у вас тоже не Суходольский.
— Неужели? — Он удивился. — А я-то думал, что уже врос в местную среду.
— Ясно, — усмехнулась она, — если до сих пор вам никто не сказал об этом, значит, вы или большой чин в своем деле, или вас просто очень уважают.
— А я думал, что говорю на «о», как все, как вы, например, Анна.
