Ознакомительная версия.
– Правда, и мне сейчас не до амуров. Отец-инвалид на руках, сама на один глаз слепая.
И тут же другой, живой глаз Ренаты затуманился грустной поволокой. Но его сосед, стеклянный обманщик, был по-прежнему невозмутим и прозрачен. Я нашла в себе силы и впервые рассмотрела его: он казался дорогим изумрудом, по ошибке вставленным не на свое место. Будто Рената в своих художественных изысках и экспериментах не пощадила и себя. Я обняла молодую художницу и погладила по плечу.
– Не грусти. Все у нас будет хорошо. Развернемся с галереей, выставим твои скульптуры, привлечем других мастеров. Мы с тобой еще вкусим праздник жизни. Хватит горевать, пора работать. Идем в галерею!
***
Через четверть часа мы подходили к скверику перед нашей галереей. Ну и жара выдалась этим летом! Газон перед особнячком частью выгорел от солнца, а частью полысел от паркующихся авто. Сейчас здесь громоздился чуть побитый, грязно-бежевого цвета микроавтобус. Прежде такой мог быть на службе скорой помощи. Рядом с машиной размеренно махал метлой по песчаной дорожке субтильного сложения мужчина, облаченный в дворницкий ярко-оранжевый жилет, надетый на голое тело. Его ритмичные движения выглядели молодцеватым танцем под звучащую на улице громкую музыку радиоприемника, выставленного на подоконнике первого этажа. Обычно под такие песни солдаты маршируют на плацу. Везет мне нынче на меломанов! Дворник стоял к нам спиной и не замечал нас. Рената неожиданно дернула меня за рукав и потащила в другую сторону:
– О, я вижу, тут монумент, ну и махина! Сейчас посмотрим, что это за шедевр. – Рената ловко, как обезьянка, вскарабкалась на скульптуру и стала ощупывать ее детали.
Я разглядывала скульптуру с земли. Парная композиция: старик-производственник с большими, выпирающими над губой бронзовыми усами торжественно вручал рабочий молоток ученику-ремесленнику. Так сказать, символическая передача традиций. Правда, присутствие живой Ренаты, в обтягивающих джинсах и маечке, рядом с юношей изменяло замысел композиции. Получалось, что старый рабочий благословляет не юношу на труд, а чету новобрачных на счастливую жизнь. Только непонятно, почему молотком. Тут же вспомнились композиции актуального авангарда, виденные мною в лондонских музеях. Внедрение в мертвую материю живого артефакта дает непредсказуемый эффект.
Рената спрыгнула с постамента и подвела черту под исследованием, стараясь перекричать громкие куплеты марша:
– Скульптура сталинского соцреализма. Возможно, завод вывез ее со своей территории и установил здесь перед детским садом для назидания детишкам.
– Для малышей эта скульптура слишком угрюма. Она скорее пугает, чем радует.
– А кто арендует первый этаж?
– Какие-то нормалисты. Я ничего о них не знаю. Встречалась с директором лишь раз, когда окончательные бумаги на аренду с ними подписывала. Все предварительные переговоры Денис вел. А так больше не сталкивалась, хотя надо поближе познакомиться, соседи, как-никак.
– Какие нормалисты?
– Пока ничего не могу сказать кроме того, что написано при входе.
На двери висела фанерка с накорябанными вручную словами: «Добровольческое общество нормалистов».
– Сейчас мы у дворника разведаем обстановку, а потом пойдем знакомиться с шефом, – решила Рената и окликнула человека с метлой: – Милый друг, можно вас на минутку?
– И приглушите, пожалуйста, звук! – добавила я.
Дворник обернулся, метнулся к окну и выключил приемник. Затем, опираясь на метлу, застыл в неподвижности. Благословенная тишина воцарилась в скверике. Дворник глядел на нас выжидающе. Мы тоже разглядывали его. Прежде я не видела этого человека рядом с галереей. Либо он был в отпуске, либо недавно устроился к нормалистам. Выглядел дворник странно: чисто выбрит, на голой шее елозит черный галстук с серебристым клеймом чуть ниже узла. Присмотревшись, я разобрала в клейме очертания пузатенького самовара. Затейливый галстук весело перекликался с оранжевой жилеткой, распахнутой на впалом животе. По такому прикиду можно заподозрить, что он дурачок, но лицо… Нет, дворник не глупец. Изрытое рубцами от былых угрей, оно осветилось приветливой улыбкой. Пользуясь паузой, он отставил метлу, достал из кармана пачку «Беломора», зажигалку и, щелкнув ею, раскурил папиросу. Затем спросил:
– Чем могу помочь, девушки?
За девушку в нашей паре могла сойти лишь Рената, мне это обращение досталось за компанию, но оно не покоробило меня. Девушка – это забавно! Я отыграла пас мужчине, по виду моему ровеснику:
– Введите, молодой человек, нас в курс. Чем занимается расположенная на первом этаже организация?
– И нельзя ли отогнать подальше от входа этот фургон? – подхватила Рената.
– Сколько вопросов сразу! На первый вопрос отвечу честно – не знаю. Собирают собрания, о чем-то спорят, шумят, но я не вникал в смысл. Что же касается фургона, то держать его здесь постановило начальство. Да вы поговорите с директором. Он сейчас на месте.
– А как директора звать? – поинтересовалась Рената.
– Толик. То бишь Анатолий Иванович.
– А вас, дорогой? – Улыбка франтоватого дворника без рубахи, но в галстуке воодушевила Ренату. Она приосанилась, встряхнула гривой каштановых волос. Женское кокетство засверкало во всей красе!
– Меня? Матвей.
– А по отчеству? – Рената подошла ближе, чтобы лучше разглядеть мужчину.
– Николаевич.
Они были одного роста: стройная Рената и щуплый Матвей Николаевич. Но женщина при таких параметрах кажется высокой, а мужчина низкорослым.
Рената протянула ему руку:
– Рената.
– Меня тоже можете просто Матвеем звать, – уточнил дворник, обращаясь почему-то ко мне.
Я представилась по имени-отчеству.
***
Когда мы с Ренатой входили в помещение, нас подхлестнула в спину музыка – дворник на улице продолжал трудиться. Однако охранник на входе мирно почивал. Мы не стали его тревожить и прошли мимо. Я знала, куда идти. Помещение выглядело казенно, словно какая-нибудь инспекция, но везде довольно чисто. Кабинет директора размещался за новенькими перегородками. На двери висела табличка: «Директор. Анатолий Иванович Коровец».
Это была моя вторая встреча с директором. В первый раз я толком не успела рассмотреть его, тогда Денис торопил нас поскорее подписать документы. Директор, по сути мальчишка, старался придать себе солидности. Несмотря на жару, Толик облачился в строгий, мешковато сидящий на нем костюм, галстук (на нем тоже был изображен маленький серебристый самоварчик). Тут же я догадалась, что вряд ли это совпадение – скорее фирменный знак. При нашем появлении директор чуть привстал с кресла. Я напомнила директору свое имя-отчество, представила Ренату и сказала, что мы хотели бы обсудить с ним некоторые вопросы.
Ознакомительная версия.
