Он снова прочистил горло.
– Понимаешь…
Грейс улыбнулась так, что слова застряли у него в горле.
– В общем… если тебе нужно почистить зубы, ты можешь воспользоваться моей зубной щеткой.
Грейс засмеялась:
– Я нашла зубную пасту и почистила зубы пальцем.
– Ах… ну да… я очень рад… – совсем растерялся Ной. Он собрался с духом и произнес: – Грейс, что касается этой ночи…
– Ничего страшного. Тебе неудобно?
– В общем, да… – признался Ной.
Его отвлекали ее ноги, и он ничего не мог с собой поделать.
– Тебе уже лучше? – спросила она, видя, что он покраснел и замолчал.
«Господи! Какой у нее голос, – думал Ной. Он сводит меня с ума. Самое отвратительное заключается в том, что я не помню, как обнимал ее. Нет, этого не может быть, – подумал, – в который раз глядя на ее ноги».
Грейс попыталась натянуть на них футболку. И разумеется, у нее ничего не вышло.
– Я открою тайну, – наклонился он к ней, – у меня очень хорошая печень, и я быстро трезвею.
– Особенно заметно это было вчера, – не удержалась вставить Грейс.
Он снова покраснел.
– Вчера я свалял дурака, – признался он, чувствуя, что его неудержимо влечет к Грейс.
Лучший выход из положения – заняться любовью. Ему бы сразу полегчало. Но он и думать не смел об этом.
– Знаешь, – Ной допил кофе и поставил чашку на стол. – Мне надо перед тобой извиниться.
– За что? – удивилась она.
– Ну… – он замялся, – за мои ухаживания.
– Не стоит, – она улыбнулась. – Я не возражала. Я даже… – Грейс невольно вспыхнула. – Мне даже понравилось.
Ной с удивлением взглянул на нее. Весь его опыт общения с женщинами говорил, что прелюдия – это игра, кто больше соблюдет приличия. Грейс была искренна. Не ханжа, как Клара. И если ей что-то нравилось, она открыто говорила об этом. Значит, ей понравилось заниматься с ним любовью.
– Слава Богу! – вздохнул он.
– Почему? – удивилась она.
Теперь пришла его очередь быть искренним.
– Я был пьян, и не мог себя сдержать…
У него вдруг мелькнула мысль, что Грейс осталась неудовлетворенной, а теперь тихонько издевается над ним. К сожалению, он ничего не мог вспомнить. Такого с ним еще не бывало.
Грейс сказала:
– У тебя была веская причина.
Кровь ударила Ною в голову. Она издевается над ним.
– Я не должен был даже касаться тебя, Грейс. Пьяный ли, нет, понравилось тебе это или нет, это было неправильно. Ты должна была ударить меня, и ничего бы не случилось.
Она улыбнулась и очень спокойно произнесла:
– Ной!
– Да… – он готов был провалиться от стыда сквозь землю.
– А ничего и не было… – сказала Грейс, – если ты это имеешь в виду.
Грудь ее колыхнулась.
– Как это не было? – спросил Ной, хотя мысли его были сконцентрированы на ее груди.
– Не было того, о чем ты подумал, – она развела руками.
– Как это так! – воскликнул он. – Я хорошо помню… – и прикусил язык.
Он свалял дурака. Такого случая больше не представится. Проспать всю ночь рядом с такой шикарной женщиной и не притронуться к ней. Нет, так мог поступить только пьяница. Ной уже готов был заявить, что виноват, но едва не проглотил язык. Раз ничего не было, то нет смысла и извиняться.
Он разочарованно произнес:
– Ну что ж… Это… тоже неплохо…
– Ты расстроился? – с иронией спросила она.
– Не то что бы да и не то чтобы нет… – задумчиво ответил он, разглядывая ее тело, в которому его неудержимо влекло.
– Ной, ты действительно ничего не помнишь?
– А что я должен помнить?
– Ты не желал меня?
Это был очень странный вопрос. Ной задумался. С одной стороны, он желал ее всегда и не понимал, как мог просто так уснуть возле этой красавицы, с другой – он не хотел заводить интрижку с Грейс. С кем угодно, но только не с ней. Он слишком уважал Грейс и считал, что Клара – исключение из правил.
Вдруг он неожиданно для себя выпалил:
– Я хочу тебя!
– Ты хорошо подумал? – спросила Грейс.
– Абсолютно!
– Тогда… – она посмотрела на него, – я согласна…
Ему стало дурно. Так просто. Наверное, Грейс хочет его смерти. Он привстал.
– Согласна?
– Я не менее благородна, чем ты.
– Что ты этим хочешь сказать?
– Я не могла воспользоваться вчера твоей беспомощностью и соблазнить тебя.
– Не могла… – как эхо повторил Ной.
Удар был слишком силен. Самолюбие Ноя было задето.
– О своей репутации я позабочусь сам, – заметил он.
– Ой ли? – покачала Грейс головой.
– Да, я согласен. Я влюбчив и имел глупость хотеть жениться на неразборчивой женщине. Но я учусь. Очень быстро. К тому же к тебе я испытываю странное чувство…
– Какое же? – наивно удивилась она.
– Мне очень хочется прикоснуться к тебе. Сорвать эту футболку и погрузиться с твое великолепное тело.
– Мне тоже оно нравится, – призналась Грейс. – Ты кажется сожалеешь.
– Да, – сказал он. – Ты говоришь, что между нами ничего не было. Я тебе верю, иначе бы я что-то помнил. Но целоваться мы с тобой целовались?
– Ты действительно ничего не помнишь?
– Ничего.
– Жаль, – в ее голосе прозвучало разочарование. – Вообще-то один раз…
– И как?
– Было приятно…
– Я могу исправиться, – сказал он, ерзая в кресле.
Она протянула руку. Казалось, между ними проскочила искра. Через мгновение они застыли в долгом поцелуе. Правда, Ной Харпер был несколько невнимателен и поглощен своими чувствами, что не заметил, что в течение всего того времени, пока они целовались, Грейс пришлось простоять на цыпочках.
– Грейс… – сказал он.
Он с жаром целовал ее в шею, волосы, упиваясь ароматом ее кожи.
– Ты сказал, что желаешь меня. – Она прижалась к нему, наклонив голову, и он целовал ее в лицо. – Я не хочу, чтобы ты потом сказал, что я воспользовалась ситуацией. Я не хочу, чтобы ты хотел сделал что-нибудь, о чем будешь потом сожалеть.
Ной с трудом понял, о чем говорит Грейс. Он разжал руки и отпустил ее. Если он не прикоснулся к ней ночью, то почему хочет сделать это сейчас? Нет, у него есть веские причины сдержать свои эмоции. Ной сделал шаг назад.
– Извини, Грейс…
Она молчала.
Ной готов был убить себя. Он самонадеянный болван, который решил, что ему все дозволено. Грейс, прежде всего – секретарь Агаты. Этим все сказано. Он не должен прикасаться к ней. И вдруг он увидел на ее лице боль и отчаяние. Грейс была опустошена и уничтожена. Лицо ее побледнело. Меньше всего Ной хотел обидеть ее.
– Грейси… – сказал он, – я ничего не понимаю…
– Я тоже ничего не понимаю. – Ее глаза стали влажными, но она не заплакала, а рассмеялась. Смех вышел ломким и ненатуральным. – Я сама не знаю, что делаю, – призналась Грейс.
