Ознакомительная версия.
Папку подала старшая медсестра Рита. Жильцова сделала нужную выписку и протянула листочек молодому врачу Игорю Лобову.
— Значит, так! Сейчас проведем обход. Всем сосредоточиться. Операций у нас сегодня нет. Игорёк и Рита едут по следам Иванова. Домой, на работу! Действовать деликатно, но продуктивно. Адреса, пароли, явки! Зинов! Вызываешь программистов! И чтоб установили надежную антивирусную программу. В шесть вечера все недоразумения должны быть изжиты из стен отделения! — подытожила Жильцова. — Удачного рабочего дня, уважаемые коллеги!
Наконец, все испытали облегчение. Оксана Андреевна умела обращаться с подчиненными. Держалась просто, подбирала верный тон, действительно уважала своих коллег, но не расслабляла. Рядом с ней верилось, что всё получится.
* * *
И завертелся самый обычный день в кардиологическом отделении. Обход, осмотры, консультации, назначения. Только в пять часов вечера Жильцова направилась в кабинет главного врача Николаева Дмитрия Дмитриевича, в обиходе — очень коротко ДД. Он встретил её словами:
— Оксана Андреевна! Какими судьбами? Говорят, из Сочи не выехать, не вылететь, а ты тут как тут. На чем добралась?
— На помеле верхом, — съязвила Жильцова. — Что, без меня спокойней?
— Да ладно, я как раз сегодня собирался связаться с тобой, — обаятельно улыбаясь, сообщил Николаев.
— Вы только подумали, Дмитрий Дмитриевич, а я уже здесь! — рассмеялась Жильцова. — Ребята из МЧС подбросили до Москвы. Да и погода в Сочи наладилась. Давайте-ка перейдем к делу. Вот список деталей, которые срочно требуются для установки ЭХО. И ещё вопрос — когда запустим наш новый операционный комплекс? Где наладчики?
— Всё решим, но мало-помалу, — согласился Николаев, беря список. — Одно наладим, другое запустим. Не кипятись, Оксана.
— Как мне не возмущаться? На чём прикажете работать?
— Я тебя понимаю, но и ты осмысляй ситуацию! Я ведь рассуждаю не только как врач, но и как управленец. Нет средств. Не выделены. А наши олигархи предпочитают замки за границей покупать да в Куршавель ездить. Благотворительность нынче не в моде. Нет продолжателей дела купцов Чоховых, Морозовых и прочих благородных российских фамилий! Да уж, какие там благотворители! Хоть бы из фондов не разворовывали то, что в бюджете заложено! Ладно, чего об этом. Сама всё знаешь, — лицо ДД исказилось в гримасе раздражения. Эта тема была самой болезненной для него.
— С вашими связями многое достижимо, — упрямо заявила Жильцова. — А если где-то, в каких-то кабинетах надо пробить вопрос, подключайте меня.
— Наденешь короткую юбку, как Юлия Тимошенко для визита к Черномырдину, или к кому она там ходила долги Украины за газ списывать? — усмехнулся Николаев.
— Я и без короткой юбки обойдусь, — уверенно изрекла Жильцова.
— Без юбки у вашего брата иногда получается эффективнее! — хохотнул Николаев, но поправился, увидев, как сверкнула глазами Жильцова. — Ну, пошутили, хватит. Обмозгуем, обещаю. Сделаем прикидки. Распишем план мероприятий, составим список нужных людей. Запустим твой комплекс!
— Обещаете?!
— Сказал же! Ох, Оксана, не сверли глазами! Воительница! Вот когда ты разойдешься, так с тебя весь московский лоск слетает! Проступает что-то нутряное, грозовое, свирепое! Я прямо-таки тебя бояться начинаю! — полушутя-полусерьезно сказал Николаев.
— Ну, уж! Устала я что-то, домой бы пойти пораньше, но ещё есть дела. — Ладно, откланиваюсь, — сказала Жильцова и вышла.
* * *
Пациент Иванов был доставлен в кардиологическое отделение именно в восемнадцать ноль-ноль. Выполняя задание, следопыты от кардиологии сделали все возможное. Оказалось, что он давно разведен и проживает в своей квартире один. Пришлось опрашивать соседей. В любом доме всегда найдутся словоохотливые дамочки, оперирующие достоверными фактами про всех жильцов. Главное — суметь их разговорить. Выяснив некоторые подробности личной жизни Радия Савельевича, Игорь и Рита сумели обнаружить его по другому адресу. Иванов сопротивления не оказывал. Он мирно сдался, но всю дорогу хранил молчание. Путь в больницу немного пугал его, но в этом Радий Савельевич не признался бы ни за что. Он вообще всегда страшился всяких лечебных учреждений и людей в белых халатах. Ему казалось, что врачи что-то скрывают от него, да и вообще судьбу не обмануть никакими ухищрениями. Что уж на роду написано, так тому и быть.
Сконфуженный Иванов предстал перед Жильцовой, с тоской ожидая её гнева.
— Добрый вечер, Радий Савельевич! — приветствовала его заведующая отделением своим обычным ровным тоном. — Давайте-ка, я вас осмотрю, сердечко послушаю, давление вам померяю.
Радий Савельевич молча отдался в руки своего лечащего врача, чувствуя, как его сердце ухнуло куда-то вниз. Когда нехитрые процедуры были завершены, Оксана Андреевна участливо спросила:
— Что же вы, сердешный мой, так нас пугаете? Ведь мы вас к операции готовим.
— Личные обстоятельства, — скупо ответил побледневший Иванов, и сам тут же устыдился своего поведения. На словах выходило совсем глупо и недостойно солидного, немолодого человека.
Жильцова давно привыкла к тому, что многие пациенты, чаще мужчины, теряются, столкнувшись со своей болезнью лоб в лоб, и уподобляются незрелым подросткам. А все новое вызывало сомнения, особенно у пожилых людей. Она взяла Иванова за запястье, будто бы проверить пульс, хотя в этом уже не было необходимости. Этим движением она расслабила его, и Радий Савельевич обмяк. Сердце его плавно вернулось на место.
— Понимаете, Оксана Андреевна, бывают в жизни мужчины такие ситуации... — смущаясь, начал Иванов и замолчал, нерешительно посматривая на Жильцову.
Обычно Оксана Андреевна была строга, не расслабляла пациентов излишней жалостью. Вздохи, слёзы, недоуменные вопросы своих больных она оставляла за скобками. Ей были важны совсем другие подробности их жизнедеятельности. Но в случае с Ивановым интуиция ей подсказывала, что нужно проявить терпение. Жильцова готовила его к операции по новому методу, и ей требовалось полное доверие своего пациента. Оксана Андреевна приободрила его взглядом и мягко сказала:
— Ну, Радий Савельевич, не стесняйтесь. Я ваш доктор и слушаю вас очень внимательно.
— Есть у меня женщина... Встречаемся не первый год. А тут недавно размолвка у нас вышла, мы не виделись некоторое время. И всё какие-то дела... Да и скуповат я на нежности. А тут я приболел. И вот пока я лежал здесь, у вас в отделении, многое обдумал на досуге. Понял, как она мне дорога. В общем, обидел я её. Так тоскливо мне стало! Думаю, неизвестно, сколько еще жить мне осталось, так надо бы повиниться, прощения попросить, раскрыть сердце и душу. На душе-то кошки скребли. Вот собрался я и ушел тихонечко из палаты. Прямо ночью и пошел. Думал, быстро обернусь, а как встретились, так расстаться нет сил. Наговориться не могли. Ведь сколько проживу — неизвестно.
Ознакомительная версия.
