Вот если бы она смогла утром догнать ту девушку, да уговорить ее на авантюру съездить под ее именем к тетушке… но она ее не догнала, и шанс упущен. В многомиллионной Москве найти человека, даже зная имя и фамилию трудно, а тут…
Впервые за много лет Виктории захотелось расплакаться. По-детски. Навзрыд. Но вместо этого, она плеснула в бокал коньяка, выпила залпом, а затем набрала номер Глена.
— Да, лапусик, — отозвался Глен. — Что у нас теперь стряслось?
— Ничего. Просто мне плохо, Гришь… Очень плохо. Жду звонка юриста, а из головы не выходит та девушка, мой двойник.
— Что упущено, то пропущено. Не жалей, значит — такая судьба. Поедешь к Вильгельму, потом получишь деньги Громова. Хотя, знаешь, я бы на твоем месте делал ставку на тетушку.
— Почему?
— Она родная. Как бы вы ни ссорились, она тебя без денег не должна оставить, а Громов только об этом и мечтает. Еще не факт, что его детективы за тобой в Германию не попрутся.
Виктория налила еще коньяка, посмотрела цвет напитка на свет.
— Ты не знаешь мою тетушку… Поверь, по сравнению с ней, Громов — доброжелатель.
Только Виктория поднесла бокал к губам, как раздался звонок в дверь.
— К тебе пришли?
— Гришь, не отключайся. Я только посмотрю. Наверняка ошиблись этажом, я никого не жду.
Вместе с телефоном Виктория прошла в прихожую. Элитный дом с хорошей охраной отучил спрашивать, кто пришел. Если посетитель прошел проверку консьержем, значит — он свой.
Виктория распахнула настежь входную дверь и замерла на пороге.
— Гришь! — проговорила она в трубку. — Срочно приезжай!
— Что случилось?
— Ты не поверишь, но мой двойник стоит передо мной.
Уже вчетвером они обсуждали предложение Виктории в ее просторной гостиной. Лиза и Катька расположились на широком диване цвета слоновой кости, Виктория села в кресло напротив. Глен возле бара смешивал очередную порцию коктейля для себя и Лизы. Катька, будучи за рулем, попросила чай, ну а Виктория предпочла прочим напиткам коньяк. Не заморачиваясь этикетом, она поставила перед собой на журнальный столик початую бутылку и наполняла свой бокал самостоятельно.
До приезда Глена девушки уже обменялись восхищенными взглядами, сравнили себя друг с другом в зеркале. Катька пыталась найти отличия и была вынуждена констатировать факт — отличия есть, но не слишком значительные. Девушки вполне могут быть сестрами — близнецами. Иначе — это феномен, загадка природы, не имеющая логического объяснения.
Виктория так обрадовалась визиту Лизы, что им с Катькой даже не пришлось ничего придумывать. Виктория сама затащила подруг домой и предложила Лизе на время ее поездки в Германию стать ею, Викторией, и войти в ее семью, отправиться ухаживать за тетушкой. Услышав это, Катька больно пнула Лизу ногой под столом, а у Лизы перехватило дыхание. Разве это не лучший шанс узнать о семье Виктории? О родителях?
— Лиза, ну что ты решила? Поедешь вместо меня? — говорила Виктория, когда вся компания, вместе с Гленом собралась в гостиной. — Тебе это ничего не будет стоить! Даже наоборот, я заплачу за помощь! Отнесись к моей просьбе, как к приключению, как к игре. Тетушка ничего не заподозрит, уверяю! Мы не виделись семь лет, и она не знает, как изменился мой характер и мои привычки за эти годы, ну а внешне нас трудно отличить друг от друга.
Глен подошел к Лизе, предложил ей коктейль. Лиза не удержалась, чтобы еще раз не осмотреть его с ног до головы. Глен приехал минут через десять после их прихода. Представляя друга, Виктория в шутку предупредила: «Этому симпатичному парню можете глазки не строить, он — гей!». Лиза поначалу смутилась от такой откровенности, но вскоре поняла, что Глен свою ориентацию не скрывает, не считает чем-то постыдным, и успокоилась. Однако продолжала удивляться этому человеку.
Так получилось, что проживая в Москве, Лиза ни разу не сталкивалась с парнями, подобными Глену, и представляла их такими, как показывают в кино — жеманными, переиграно женственными. Глен оказался совсем иным. Внешне — обычный красивый парень, в меру накачан, одет модно, но не броско. Умный, спокойный взгляд, грамотная речь без тени каких-либо игривых интонаций. Если не считать слова «лапусик», которым он называл Викторию. Лиза призналась сама себе, что если бы не предупреждение Виктории, она непременно начала бы строить глазки Глену.
Лиза приняла из рук Глена коктейль.
— Благодарю, — сказала она и повернулась к Виктории: — Вика, я бы с удовольствием, правда! У меня сейчас такой период в жизни, что все надоело, хочется перемен. Я бы с превеликим счастьем влезла в эту авантюру, но есть один нюанс…
— Какой?
— Я ничего не знаю о твоей жизни. Вдруг тетя начнет задавать вопросы? Или еще кто-нибудь, кто знает тебя с детства? Что я скажу?
Глен и Виктория переглянулись.
— Я тебя подготовлю, расскажу о себе, — не слишком уверенно сказала Виктория.
Лиза покачала головой.
— Ты не сможешь рассказать мне всего. Начнут задавать вопросы — проколюсь на мелочах.
— Она права, — резюмировал Глен. — Это будет провал.
— Да… я как-то об этом не подумала… И что? Все пропало?
— Авария! — заявила доселе наблюдавшая за всем со стороны Катька.
Остальные с недоумением уставились на нее.
— Какая авария?
Катька пожала плечами и пояснила:
— Обычная, автомобильная. Почему нет? Можно сказать, что ты попадала в аварию, сотрясение мозга, провалы в памяти. Сейчас по телеку в каждом сериале такой финт, народ привык и с легкостью поверит.
Глен рассмеялся:
— Какая умница! Тори, лапусик! А ведь тебе даже придумывать не придется! Помнишь, четыре месяца назад ты протаранила столб? — спросил он у Виктории, а потом пояснил Катьке и Лизе: — Тори — лихачка, и любит разговаривать за рулем по телефону без гарнитуры. ДТПшки с ее учатием — это уже классика, но тогда, четыре месяца назад ей очень повезло. Удар был такой силы, что машина — в хлам, потом пришлось покупать новую. Гибддешки поражались, что Тори отделалась легким испугом, только царапины и сотрясение. Сказали, что ангел-хранитель сидел на плече, не иначе. Так что, можно для убедительности взять выписку из медкарты и валить все на ту настоящую аварию!
— Отлично! — воскликнула Катька.
— Нет, — возразила Виктория. — Ничего не выйдет. В больнице я не жаловалась по потерю памяти, и в выписке это будет отражено.
Глен присел на подлокотник кресла и обнял Викторию за плечи:
— Тори, сколько раз я говорил, что ты думаешь эмоциями, а не разумом? Пошевели соображением! Ты у нас кто?
