— Убеждена? Почему? Что тебе известно?
— Вчера вечером я обедала с издателем «Джорнэл» — он мой новый сосед…
— О, это замечательно!
— Но не думаю, что наши встречи станут регулярными…
— Ты сможешь умаслить его до сентября…
— Видишь ли, я только что порвала с Гутри, и теперь…
— Поверь мне, здесь нет ничего предосудительного: дружеские отношения…
— Он как раз тот человек, что мог нанять Дульси…
— И все-таки ты не уверена в этом?
— Нет. Хотя он проронил, что не верит в недоброжелателей. Он верит, что существует спланированная месть.
— Бог мой! Послушай, Нелл. Если ты собираешься и дальше работать с Дульси, ты должна поддерживать с ним постоянные отношения, пока все не выяснится.
— Но это невозможно. — Она не смогла бы объяснить Одри своего отношения к Шеа. Поэтому срочно искала приемлемую причину. — Одри, это не мой тип мужчины. Он… такой… слишком физиологический.
— Моя дорогая, меня не тронет даже то, если он Квазимодо. Ты не должна упускать его.
Когда дверь за Одри закрылась. Нелл была уверена, что у нее на лбу крупными буквами написано «Смертный приговор». Она схватила свое сувенирное пресс-папье и яростно встряхнула его: снежные хлопья рассыпались вихрем. Она не собирается все последующие девять недель умасливать Шеа. Мало ли что может случиться за это время. Но она не рискнула бы выразить словами то, что она вкладывала в это «мало ли что». С другой стороны, не было уверенности, что Шеа сам захочет видеться с нею. Он может рассудить, что она — малопродуктивный источник информации, и видеться более нет причин. А если он не позвонит ей сам, да и Одри не будет, пожалуй, настаивать на их контактах… или будет? Пожалуй, будет, решила про себя Нелл.
Назвать причины, по которым она не должна более видеться с Шеа, было так же сложно, как сосчитать снежные хлопья, но втайне она знала, что основная и единственная — это страх, что ее тело вновь предаст ее. Однажды испробованное ощущение будет теперь требовать повторения. Она страстно желала, чтобы Шеа взял ее руку и рассказывал бы ей глупые истории. Она почти ощущала его объятия… его губы… Она потрясла головой, чтобы скинуть это наваждение, но ничего не получилось.
Жесткий контроль за собой. Вот в чем успех. Надо зажать в кулак свои бушующие чувства. Раньше она никогда не теряла контроль над собой. Нельзя позволять себе потерять голову и на этот раз.
Тут врасплох ее застала Люси, которая начала сыпать вопросами, еще не приблизившись к ее столу: «Что сказала Одри? Что произошло вечером? Собираетесь ли вы разоблачить Дульси? Как он выглядит? Ты заманила его в ловушку? Он признался?» Сегодняшний костюм Люси в стиле «привет покорительницам дикого запада» был оживлен индейским поясом, пряжка которого размером с тарелку вынуждала ее для компенсации откидывать плечи назад, дабы пряжка не перевесила всю Люси.
— Налей себе чаю, и я расскажу, что мы решили с Дульси. Вначале Одри была, конечно, в не себя, но затем мы пришли к некоторому роду двустороннего соглашения: если Дульси остается, то я…
— То ты?
— Об этом позже. Мы можем и дальше использовать Дульси в работе, в наших общих целях, в целях Гэллэрда.
— В шпионских романах это называется перевербовкой агента, — живо сообразила Люси.
— Прошу тебя, понаблюдай за ней. Выдели ее из числа других временных работников. Дай ей работу, предполагающую большую ответственность. Мне бы не хотелось, чтобы она в числе других наблюдала за фотокопировальной машиной.
— Разве ты не опасаешься за последствия?
— Я уверена в своей идее. Если ей что-то особенно удастся, не замедли вознаградить ее, но чтобы это было не слишком очевидно. О'кей?
Люси выпила чай и кивнула в знак согласия.
— Давай начнем с проработки такого вопроса: у тебя есть какие-то идеи, чем ее занять?
— Я думала послать ее в тот магазинчик домашней живности за золотыми рыбками. Те, что привезли вчера, сегодня все плавали вверх животами.
— Не надо. Это слишком простая задача. Пошли ее в Аквариум Шедда. Пусть проконсультируется со специалистом по пресноводным рыбам, надо, чтобы он посоветовал, какие виды нам наиболее подходят. А потом пусть сама съездит за товаром. Если та партия рыбок выживет, пусть закажет достаточное количество для гала-показа — и чтобы вся ответственность за них легка целиком на нее. Пусть знает, что мы на нее полагаемся; и это действительно будет так.
— Ты и в самом деле думаешь, что это сработает?
— Должно, Люси. А если нет, нас обеих надо отправить на свалку.
Люси внимательно смотрела на дно своей чашки, как будто могла прочесть там ответ. Когда она подняла лицо, брови ее были решительно сдвинуты:
— Можешь рассчитывать на меня, Нелл. А какое условие поставила Одри? Это как-то связано с тем издателем газеты, с которым ты обедала прошлым вечером? Как его имя — кажется, Шоу?
— Шеа. Просто Шеа. И никакого имени.
— Как Шер или Колетт? Но должно же у него быть какое-то имя!
— У Шеа есть инициалы. — Нелл вспоминала попутно обо всех других достоинствах, которые есть у Шеа, но в ее планы не входило посвящать в них Люси. — Одри согласилась с моим планом действий в отношении Дульси, при условии, если я буду поддерживать контакты с Шеа и смогу выяснить, замешан он в этом деле или нет. И — «умаслить» его, если замешан.
— А как по-твоему — замешан?
Нелл глубоко вздохнула и покачала головой:
— Честно говоря, не могу понять. Разум говорит мне, что очень даже возможно. По крайней мере, есть доказательства. Но Шеа… — «Но Шеа», повторила она самой себе, почувствовав внезапное головокружение при одном только упоминании его имени. Как едва уловимый ночной ветерок, шелест звуков «Ш-ш-шеа» пробежал в листве и исчез в ночной тишине. — … — моя интуиция подсказывает, что я ошибаюсь. Виновен не он.
Люси выпрямилась и внимательно посмотрела на Нелл:
— Когда в последний раз, Нелл, ты доверялась своей интуиции в отношении мужчины?
Нелл закусила губу:
— Когда влюбилась в Гутри.
— Ну, что ж, тогда тебе виднее, — пожала плечами Люси.
— Я могу иногда свалять дурака, но это не значит, что моя интуиция подводит меня. И потом — на ошибках учимся, как известно.
— Не всегда можно определить, когда ты сделала ошибку, — голос Люси был насмешлив.
Нелл глянула мельком на блокнот, в котором ее рука непроизвольно нацарапала буквы «Шш», и смутилась.
— Где именно рождается твоя интуиция? — еще раз поддела ее Люси.
— Видишь ли, в случае с Гутри я не могу винить интуицию. Иногда внутри своей души я остаюсь все той же тощей девочкой из провинциального Коннектикута, из глуши пробившей себе дорогу наверх. Взгляни на тот случай по-женски. Представляешь себе, что я ощущала, заведя серьезный роман с британским дипломатом? У него были такие изысканные манеры, он был прирожденный аристократ.
