Как только соседи покончили с едой, она протиснулась мимо них и направилась в туалет. Здесь выстроилась длинная очередь. Слава Богу! Можно не возвращаться на место. Впрочем, не вызовет ли подозрений женщина, расхаживающая по салону?
Наконец подошла ее очередь. Ванесса с облегчением захлопнула за собой дверцу. Маленькое уединение компенсировало все прочие неудобства.
Даже под толстым слоем косметики лицо Ванессы казалось призрачно-серым, руки дрожали. Она наклонилась над унитазом, надеясь, что ее стошнит, но этого не произошло. Намочив салфетку водой, Ванесса приложила ее ко лбу, потом к шее. Через некоторое время ей стало немного лучше, она вымыла руки, привела в порядок волосы, подправила макияж и открыла дверцу. В салоне стало темно. Демонстрировали фильм. Господи, благослови Голливуд!
Едва самолет приземлился в аэропорту Кеннеди, Ванесса вышла одной из первых и, наслаждаясь просачивающимся в коридор прохладным вечерним воздухом Нью-Йорка, ощутила облегчение и подъем.
Она поспешила к стоянке такси, попросила шофера отвезти ее в отель «Пьерре», но лишь на несколько секунд зашла в вестибюль. Как только машина уехала, Ванесса снова вышла на улицу.
Она устала, но свежий воздух, свобода и любовь к пешим прогулкам придавали ей силы. К тому же расстояние до выбранного ею отеля было не таким уж большим.
Ванесса шла медленно, наслаждаясь шумом города, оживленным движением, но больше всего возможностью оставаться незамеченной. Нью-Йорк – лучшее место для человека, решившего исчезнуть.
Вскоре она добралась до «Мейбл-отеля», старого, скромного здания, в котором селились в основном торговцы с ограниченными средствами. Даже в годы расцвета этот отель предназначался для коммерсантов, а сейчас и подавно не привлекал людей из круга Ванессы. Вот почему он идеально подходил ей. Она подошла к стойке и попросила номер, зарезервированный на имя Фицджералд.
– Да, мадам, ваше имя есть. Маленький номер, верно? – спросил клерк.
– Надеюсь, он готов. Я очень устала.
– У вас был долгий перелет из... Сиэтла, так?
Ванесса кивнула. В молчании секрет успешной лжи, учил ее отец.
– Багаж... Ваш багаж в вестибюле? – спросил клерк.
– Нет, – устало ответила Ванесса. – Он потерялся. Пожалуйста, если служащие аэропорта доставят багаж в течение дня, подержите его у себя. Я не хочу, чтобы меня будили.
– Долго ли вы проживете у нас, мисс Фицджералд?
– По меньшей мере две недели. Могу я теперь получить ключ?
Клерк отдал ключ от номера ожидавшему носильщику, который взял вещи Ванессы. Она обрадовалась, что предусмотрительно написала на карточке соответствующее имя. Они вошли в лифт и поднялись на одиннадцатый этаж. Ее номер оказался неподалеку от холла. Войдя в комнату, Ванесса быстро расплатилась с носильщиком и отпустила его. Заперев дверь, она вздохнула. Наконец-то одна... Слава Богу!
Стоя в очереди за билетом в музей, Триш взглянула на предгрозовое небо. Ей захотелось вернуться домой и снять новую одежду. Но, охваченная ликованием после встречи с Редом, все же она не ушла. Все получилось именно так, как она мечтала. Он явно хотел возобновить отношения с ней. К тому же Триш получит работу, что позволит ей вернуть некоторые долги, останется в Нью-Йорке, сможет ходить по музеям и галереям, где живопись воспринимается как приключение, прорыв в неизвестное и неизведанное, позволяющий найти новые перспективы жизни. Триш посмотрела на башню, которую возводили над музеем, и ей захотелось купить там квартиру. Опять дневные грезы!
Триш остановилась перед «Водяными лилиями» Моне, и прозрачные цветы приковали к себе ее взгляд. Она размышляла о художнике, о его вдохновении и смелости, с которой он разбросал широкие мазки по большому холсту. Как свободен и отважен был Моне, как уверен в своих возможностях и своей гениальности!
Она долго рассматривала холст то с близкого расстояния, то издалека и думала о собственной жизни, о своих набросках. Триш никогда не писала тонкой кистью. Она любила яркие краски, смелые мазки, но, когда сама переносила задуманное на холст, не достигала желаемого результата. Что-то не позволяло ей рисовать вещи такими, какими Триш видела их. Она рисовала со страстью, но никогда никому не показывала свои работы: близкие не понимали эти абстракции, а обратиться к специалисту у нее не хватало смелости. Она боялась, что ей посоветуют не тратить время понапрасну.
Час спустя Триш вышла из музея, решив сделать несколько серьезных покупок. Дождь пока не начался, поэтому она пошла пешком вверх по Пятой авеню.
У Бергдорфа Триш нашла импозантное черное шелковое платье от Мэри Макфадден и шелковую кружевную комбинацию. Поскольку она не захватила с собой драгоценности, пришлось купить большие серьги с эмалью и искусственными бриллиантами. У Миллера Триш купила атласные туфли на высоких каблуках, оказавшиеся весьма удобными. Триш хотела приобрести еще черный французский жакет из ангоры от Глории Сакс, чтобы набросить его на плечи, но он стоил пятьсот долларов. Придется обойтись шарфиком. Из отеля в ресторан она поедет на такси и, если пойдет дождь, накинет легкий плащ.
Почувствовав себя лучше, хотя и значительно беднее, Триш около половины седьмого вернулась в отель, бросила коробки на кровать и вдруг заметила подсунутый под дверь листок бумаги. В записке сообщалось, что звонил Ричард Теран и оставил свой номер. Вечер, проведенный в обществе адвоката, доставил ей удовольствие, но она уже почти забыла о нем. Радость от встречи с Редом заслонила все.
И все же Триш набрала номер, попала в офис, и оператор соединил ее с Ричардом.
– Триш, я так рад, что вы позвонили! Как ваш визит в большой город?
– Чудесно! Так здорово жить в Нью-Йорке!
– Рад слышать, что кто-то получает от этого удовольствие. Я хотел узнать, не согласитесь ли вы пообедать со мной сегодня вечером. Я отвезу вас туда, где великолепно кормят, обещаю вам... И мы не задержимся допоздна, поскольку рано утром мне нужно ехать в суд на переговоры, предшествующие процессу. Что скажете?
Настроение Триш поднялось.
– С удовольствием, Ричард. У меня нет планов на сегодняшний вечер, а наша прошлая встреча мне очень понравилась.
– Отлично. Тогда я пришлю за вами автомобиль в семь часов, а потом вы заедете за мной. Как раз в это время я освобожусь.
– Мне надеть вечернее платье... или костюм?
– Вечернее платье, конечно. До встречи, дорогая.
Триш положила трубку и взглянула на покупки.
«Ну, дружище, похоже, тебе предстоит судебное разбирательство».
Ровно в семь позвонил портье и сказал, что ее ждет автомобиль. Триш бросила еще один взгляд в зеркало на незнакомку в дорогом черном платье, в изящных туфлях и весело воскликнула: «Если бы они меня сейчас видели!» Затем вышла из отеля, села в лимузин и вдруг пожалела, что не купила жакет. Становилось холодно. К тому же Триш опасалась, что выглядит глупо без шарфика. Да и вообще она не привыкла к нью-йоркской погоде и совсем не хотела подхватить простуду.
