– А вы танго танцевать умеете?
– Что вы, нет, конечно.
– Жалко. Я несколько раз призы брал, танцуя танго.
– Правда?
– Ну, это давно было, вы еще и на свете не появились. Вы, наверное, и не догадываетесь, что тогда к танцам, как к искусству, относились, не то что сейчас.
Пока шли по переходу, он напевал популярное танго, потом спел еще одно, и под низкими сводами гулко разносилось эхо его голоса.
– Мне этот переход всегда нравился, с самого детства. Видите, тут все деревом обшито, а как плиты подобраны, подогнаны как, у плотников это называется заподлицо. Оцените, какие мастера тогда были.
– Да, что говорить, теперь такого перехода нигде не найти.
Бен искоса взглянул на нее. Подсмеивается над ним, что ли? Вон и губы у нее непроизвольно кривятся. Он кисло улыбнулся.
– Ладно, что это я, все одно да одно, мол, раньше лучше было. – Он замедлил шаг. – А взгляните-ка сюда! Видите, тут инициалы вырезаны. – Он показал ей надпись на обшивке: «Дж. Т.+ СЛ = любовь. Позвони 8-25-51». Интересно, Дж. – это кто? Джек? Ну конечно, Джек какой-то все это и вырезал.
– И он все еще любит свою Сюзен, так? – кажется, Эллен подыгрывала ему с удовольствием.
– Бог его знает, да и жив ли он, Джек этот… может, его и на свете уже нет, и ее тоже.
– А трудно это?
– Что трудно?
– Танго танцевать.
– Да нет, что вы, – улыбнулся он, – это совсем простое дело. Всего пять движений, в сущности. Вот, смотрите… – и, выпрямившись, изящно обхватив воображаемую партнершу, Бен плавно заскользил по восьмиугольным плиткам пола. – Медленно, медленно, быстрее… еще быстрее… и опять медленно…
В конце туннеля вдруг громко захлопали в ладони.
– А ничего старых пердун выкаблучивает, – прокомментировал парень с лентой, подзывая поближе своих приятелей, все так же не расставшихся с попкорном.
– Я тебе уже сказал, – резко обернулся к нему Бен, – отойди. И лучше отойди, раз я так хочу.
– А чихать нам, что ты хочешь, чего не хочешь, – отбрил его тот, с лентой. – Вот лучше пусть она скажет, чего хочет, – он схватил Эллен за руку и притянул к себе. – Ты чего хочешь, детка, а? Хочешь, чтобы Брандо вогнал тебе сзади?
Он едва успел договорить – кулак Бена молниеносно обрушился на него, и парень так и грохнулся, отлетев к стенке. Пакет попкорна вывалился у него из рук, шарики разлетелись по всему переходу. Коротышка с длинными волосами, из-под которых видна была серьга, кинулся сзади, сдавливая Бену горло удушающим приемом. Без видимых усилий Бен, обеими руками вцепившись ему в волосы, сложился пополам и сбросил нападающего через голову. Третий получил в пах и взвыл, когда нога Бена угодила ему ниже живота.
Эллен, онемев от изумления, наблюдала за этой сценой.
– Пойдемте, – Бен взял ее под руку, переступил через валявшегося без памяти главаря – у того кровь так и хлестала изо рта – и даже не оглянулся, когда они шли по туннелю, слыша сзади громкие стоны.
– Может быть, полицию надо вызвать?
– Зачем? Теперь они долго ни к кому не сунутся.
Эллен чувствовала, что у нее никак не проходит дрожь.
– Господи, крови столько. Не выношу вида крови.
– Да уж видно, что вы не из медиков.
– Вот и ошиблись, – улыбнулась она, – из медиков и работаю в больнице, только я библиотекарь. И предпочитаю книжки, где нет картинок.
Он рассмеялся.
Эллен покосилась на него: вроде бы, даже вовсе и не устал, а ведь только что у нее на глазах он в одиночку разделался с тремя парнями, которые ему во внуки годятся.
Заметив выраженное у нее на лице изумление, Бен пришел в восторг. Ясно, она поражена его удалью, и ему приятно это сознавать.
– Надо бы отпраздновать благополучный конец нашего приключения, – заметил он. – Вы как, шоколад любите?
– Не то слово.
– И я тоже – это мой тайный порок. Раз в месяц позволяю себе ему предаваться, не чаще… ну, исключая особые случаи, как сегодня.
– Уж будьте уверены, вы вполне заслужили эту награду. И наградить вас следовало бы мне, только вы же знаете, у меня денег ни цента не осталось.
– Чепуха, не беспокойтесь. Пойдемте в кафе «Ла Фонтана», я его хорошо знаю. Там собираются любители оперы, и можно спеть, а если публике понравится, ужин дают бесплатно.
– Замечательное место. Но понимаете, мне дадут бесплатно поужинать, только чтобы я не вздумала лезть на эстраду.
– А вдруг правда дадут?
– Я же итальянка, так что поосторожнее насчет оперы, чтобы какой-нибудь неприятности не вышло.
– Ах, ну да, у вас же фамилия звучит по-итальянски. Риччо, если я правильно запомнил?
– Память у вас, прямо как компьютер.
Они двинулись к кафе, болтая и подшучивая друг над другом, как старые приятели. Заняли столик в угловой нише.
– Два каппучино, декафеиновые и два больших ломтика вашего торта, ну знаете, «Великое искушение», – заказал Бен.
Сидевший напротив Эллен впервые предоставилась возможность как следует его рассмотреть при полном освещении.
– О чем вы? – спросил он, почувствовав, что она неотрывно смотрит на него.
– Где вы научились так драться?
– На войне, я ведь в морской пехоте служил.
– На вьетнамской?
– Нет, на настоящей. На второй мировой.
Эллен попыталась быстренько подсчитать: значит, 1993 минус 1943, ровно полвека выходи. Бог ты мой, это сколько ж ему лет? На вид пятьдесят с небольшим, а получается, что он уже полвека назад был взрослым, в армию его призвали. Стало быть, ему под семьдесят. Она тихо засмеялась.
– И ту войну вы тоже закончили победителем, так?
– А как же.
– Вы всегда остаетесь победителем, правильно я поняла?
– Скажем так: обычно, – ответил он без лишней скромности; тут на столе появились две дымящиеся чашки, а следом тарелочки с шоколадным тортом, на вид гладким, как бархат.
– А вас когда-нибудь ранило?
– Один раз. – Он приподнял рукав своего изящного блейзера. По всей руке от предплечья тянулся уродливый шрам. – Вот это меня и научило. Больше я никогда не проигрывал. А тогда больно было, очень больно. И крови вышло…
– Не надо про кровь, – поморщилась она.
– Извините, я и забыл. – Он принялся за торт, наслаждаясь им, смакуя каждый кусочек. Надо же, какой незаурядных вечер выдался. Сегодня даже эти оперные арии звучат неплохо, а когда он сюда приходил с женой, его от них только что не тошнило. Эллен тихо подпевала Пласидо Доминго, сама этого не замечая. Ему нравилась эта девушка, нравился ее непринужденный юмор да и внешность у нее очень привлекательная.
– А в какой больнице вы работаете?
– «Сент-Джозеф», это на Кони-Айленд.
– От Парк-стоуп туда добираться сложно, если без машины.
– Да нет, ничего, всего двадцать минут подземкой.
