Завтрак был похож на какую-то грязную слизь. У меня было чувство, что сначала это была овсянка, но он добавил белковый порошок или яичный белок, или что-то еще столь же противное. Он мог бы бросить туда печень или лук, но я бы все равно съела все до крошки. Казалось, руки готовы отвалиться после того, как были связанны все ночь, но я заработала металлическую ложку. И там было яблоко. И вода.
Я подняла голову и обнаружила, что Дамиан наблюдает за мной. В его глазах мелькнула странная тень, но он моргнул, и она исчезла. Когда я закончила, он позволил мне пройти в ванную. Дал мне расческу и зубную щетку. Положение дел начинает улучшаться.
Я не трогала волосы. Я пыталась не смотреть на себя. Дамиан наблюдал все время за мной. Я последовала за ним как хорошая девочка и позволила ему запереть меня. Я даже улыбнулась, когда он закрыл дверь за собой.
Потом я упала на кровать и глубоко вдохнула. Эта неопределенность убивает меня. Я уже приготовилась к другой болезненной встрече, еще одному раунду унижения и издевательств, прежде чем заработаю следующую привилегию. Я готова была бороться за эту возможность со всей силой и напряжением, скопившимся в плечах и шее. Но Дамиан теперь был непредсказуемым, и это было еще хуже, чем его поведение мудака, потому что теперь я была в состоянии боевой готовности, опасаясь того, что может произойти, и пугаясь, когда этого не происходило.
Как мы убьем его, Эстебан? Я закрыла глаза и вспомнила, как мы вдвоем сидели у меня в комнате. Мне было восемь, на четыре года меньше, чем ему, но я была главным зачинщиком всех наших приключений.
***
Он хорошо обдумал мой вопрос, прежде чем ответить. Мне нравилось, как он накручивал на палец свои волосы, когда о чем-то серьезно размышлял. Волосы у него были длинные и темные, и когда он отпускал их, прядь волос превращалась в локон. МаМаЛу всегда бегала за ним, чтобы остричь их. Однажды ей это удалось, и ему некуда было спрятать свое лицо, когда он вернулся домой.
― Я не думаю, что его нужно убить, ― сказал он. ― Просто преподадим ему хороший урок.
Гидеон Бенедикт Сент-Джон (произносится как Син Джин) или Гидиот, как мы с Эстебаном его называли, был мои проклятием. Ему было десять, но он весил больше, чем мы оба вместе взятые, и когда он ущипнул меня, то оставил огромные голубые синяки на бедрах.
― Эстебан? ― я притворно улыбнулась в зеркало,― ты сделаешь зуб для меня?
Он растянулся на моей кровати, складывая и разгибая листочек бумаги, пытаясь сообразить, как сделать из него жирафика.
― Ты хочешь бумажный зуб, чтобы скрыть дырку между зубов?
Я кивнула и вернулась обратно к зеркалу.
― Он просто найдет другой способ, чтобы издеваться над тобой, güerita. ― Эстебан называл меня güerita. Блондиночка. ― И как он будет держаться?
― Сделай его из картона, и я прикреплю его вот сюда, ― я открыла рот и указала на место, которое выбрала.
Мы оба подпрыгнули, когда открылась дверь, и МаМаЛу зашла в комнату.
― Эстебан! Ты должен быть в школе!
―Уже иду! ― взвыл он, когда она шлепнула его.
МаМаЛу била Эстебана часто, но она шлепала его, словно убила муху, без раздражения и недовольства. Эстебан часто получал, потому что часто плохо себя вел. Он положил недоделанного жирафика на подоконник, вылез из окна и скользнул по дереву вниз. МаМаЛу отодвинула створку и стала наблюдать, как он бежит между деревьями.
― Сколько раз я тебе говорила, чтобы ты не впускала его? Если сеньор Седжвик узнает…
― Он не узнает,― сказала я.
― Это неважно, cielito lindo. ― она взяла расческу и начала меня расчесывать. ― Ты и Эстебан… — она покачала головой, ― вы однажды навлечете на меня беду.
― Ты можешь мне сделать такую же прическу, как у себя? ― спросила я.
У МаМаЛу были густые темные волосы, которые она заплетала и скручивала в корзиночку. Я хотела залезть в эту U у нее на затылке, потому что это выглядело как гамак.
― Такое носят только старые дамы, ― ответила она, но сделала две косички с разных сторон и переплела их сзади, оставив остальную часть моих светлых волос свободно падать.
― Такая красавица, ― сказала она. Затем вытащила маленький красный цветочек из своих волос и прикрепила к моим.
― Гидиот сказал, что я ведьма, потому что у всех ведьм дырки между зубами.
― Он Гидеон, ― поправила она. ― Когда Бог делал тебя, он оставил это пространство между твоих зубов, чтобы настоящая любовь могла проскользнуть сквозь нее, когда найдет тебя.
У МаМаЛу была куча историй и сказок для каждой ситуации.
― Как тогда, когда папа Эстебана отдал тебе свое сердце? У тебя нет дырки между зубов.
Отец Эстебана был отличным рыбаком. Он умер в море, когда МаМаЛу была беременна, но она рассказывала нам о его приключениях ― про магию, монстров и русалок в море.
― Ну, тогда, значит, у меня никогда не было его сердца, ― она улыбнулась и щелкнула меня по носу. ― Беги вниз. Мисс Эдмондс уже здесь.
― Гидиот тоже здесь?
МаМаЛу ничего не ответила.
Я схватила школьную сумку и спустилась вниз. Все уже собрались за обеденным столом. Одно место осталось возле Гидиота, потому что никто не хотел сидеть рядом с ним.
― Хорошо. Все собрались. Готовы начать? ― спросила мисс Эдмондс.
Гидиот наступил мне на ногу под столом. Я поморщилась и открыла тетрадь.
― Все хорошо, Скай? ― спросила мисс Эдмондс.
Я кивнула и слабо улыбнулась ей. Я не была ябедой и знала, что застряла здесь еще на один долгий вечер.
Три раза в неделю мисс Эдмондс приезжала из города в Каса Палома. Моя мать получила Каса Палома в качестве свадебного подарка от своего отца. Это был щедрый, вдохновленный Испанией кусочек земли на окраине рыбацкого городка под названием Паза-дель-Мар. В Паза-дель-Мар была маленькая школа, куда местные отправляли своих детей. Однако богачи, предпочитали приватные уроки для своих детей, и вот мы собирались у нас в доме ― самом большом в округе.
