Мои руки дрожали, когда я повернула тяжелое платиновое кольцо с тремя огромными бриллиантами к свету. Вот, значит, как выглядит кольцо стоимостью шестьдесят тысяч долларов.
Камни мерцали.
Я надела кольцо и медленно покрутила его так, чтобы свет падал под разными углами.
Вот это да! Камни искрились и переливались всеми цветами радуги. Только взгляните на них. Как будто сотни крошечных радуг поселились на моей руке. Если я когда-либо соберусь выйти замуж, я бы хотела иметь что-нибудь подобное. (Да, но, может быть, немного поменьше? Кольцо было невероятно тяжелым.)
Вот именно, если я все-таки выйду замуж. Похоже, для меня это действительно важно. Я не встречалась ни с кем с… короче говоря, уже очень давно. Иногда, мне кажется, что я могу подобрать пару кому угодно, но только не себе.
Я вернула кольцо Гвен.
— Выпьем? — спросила я, взяв рюмочку с лимонным ликером и ища глазами Блондинчика, так как мы собирались заказать еще немного этого замечательного напитка как можно скорее.
Я взглянула на Гвен, которая с блаженной улыбкой на лице со всеми подробностями рассказывала о том, как Брайан делал ей предложение.
Хм… Наверное, придется заказать побольше.
Я думала, что умру. Серьезно. Моя голова. Казалось, она вот-вот взорвется. Мне и в самом деле не следовало пить тот последний коктейль вечером. Или лимонный ликер. Или…
Ой! Что же я вчера такого выпила? Я закрыла глаза в надежде, что ноющая головная боль наконец пройдет. Ух! Надо еще немного поспать.
Зазвонил телефон, и я резко вскочила. Кто может звонить так рано в мой выходной день? Ища телефон, я ухитрилась удариться о тумбочку.
— Алло? — простонала я.
— Милая, совсем не ожидала тебя застать. Что ты делаешь дома? Почему не на работе? Ты больна?
Черт побери! Это мама. Думай. Быстрее. Я не могу сказать ей, что меня уволили.
— Я чувствую себя просто ужасно, — пожаловалась я. — Можно я тебе перезвоню?
— Ох, дорогая! Ты пьешь апельсиновый сок? Пей его, пожалуйста. Принимаешь витамины? Может, позвонить нашему доктору? — Мама начала волноваться, а мне было плохо оттого, что приходится ей лгать. Я даже представила себе, как она заламывает руки в Нейпервилле — городке, где прошло мое детство. Мама, скорее всего, сидит за обеденным столом. Теплый солнечный свет струится через окна эркера. А на голове у нее крупные бигуди, и она только что воспользовалась новой помадой от «Эйвон», которая придает губам блеск на целый день. (Она обожает свою коралловую помаду.)
— Нет, нет. Доктору звонить не надо, — быстро сказала я. — Просто я немного простыла. Но… хм… можно позвонить тебе позже?
— Конечно, дорогая. Конечно. Только еще одна вещь, — закудахтала она. — Раз уж я все равно позвонила. Я слышала о твоей подруге, дочке Эриксона, сегодня в клубе. Гвинет? Я всегда считала, что у нее очень красивое имя. Как у актрисы Гвинет Пэлтроу. Восхитительная женщина. Как ты думаешь?
Я закрыла глаза и пальцами надавила на виски.
— Гвен, мам. Ее зовут Гвен. — Господи! Моя голова. Сейчас точно взорвется. Надо разрядить обстановку.
— Ах, да. Точно. Гвен. Это уменьшительное от Гвинет? Как у актрисы?
— Нет, мам, — вздохнула я, отшвырнув подушку. — Просто Гвен.
— Ладно. В любом случае, — щебетала мама, — вы, наверное, ужасно взволнованы! Ваша подруга выходит замуж. Вот будет здорово, если и ты когда-нибудь объявишь о своей помолвке!
— Сначала мне надо обзавестись молодым человеком. Ты так не считаешь?
— Да, предполагаю, что так. — Мама продолжала заливаться соловьем. — Думаю, это случится довольно скоро. Я тебе уже рассказывала…
— Послушай, — простонала я. — Я правда очень плохо себя чувствую. Давай я тебе перезвоню.
— Да, да. Конечно. Не буду докучать тебе, милая. О-о-о! Совсем забыла! У Рика и Клер в следующую субботу свадьба. Ты придешь?
Ах, да. Верно. Рик — мой бывший парень, а с Клер мы были подружками, когда учились в старших классах. Но это уже в прошлом. Они спали вместе все то время, пока мы с Риком встречались. Но, к сожалению, нам приходилось видеться, так как моя мама и мама Клер, Линда, до сих пор были лучшими подругами. Они просто притворились, будто ничего не было. Честно говоря, меня это изумляет.
— А-ах! Я забыла, — проворчала я. — Мне действительно надо туда идти?
— Конечно! — отрезала мама. — Что я скажу Линде? Если честно, ты, ведь, будешь жалеть, если не увидишь, как Клер пойдет к алтарю?
— Нет. Нисколько.
— Вы были так близки. Я никогда не смогу понять, что же произошло.
Я закрыла глаза.
— Она спала с Риком!
— Брось, как ты можешь верить каким-то слухам? — пропыхтела она.
— Я их застукала!
Мама откашлялась.
— Да, неприятная ситуация. Но это было сто лет назад.
— Всего два года прошло, — уточнила я.
— Ладно. Хорошо. Со стороны Клер было очень мило пригласить тебя. Она предпринимает хоть какие-то попытки помириться. Тебе тоже следует попробовать.
— Да неужели? Больше похоже на попытку меня унизить. Доказать раз и навсегда, что Рик официально принадлежит ей.
— Ох, Виктория…
— Проехали. Я больше не хочу об этом говорить. Если это для тебя так важно, я там буду. Договорились?
— Хорошо! — Мама в восторге захлопала в ладоши. — Почему ты не носишь то очаровательное персиковое платьице? Которое я купила на распродаже в «Сире»? Хм-м?.. Нет, не черное. Черный тебе совершенно не идет. И…
Бла-бла-бла.
Наконец, мы распрощались. Я лежала на кровати и рассматривала трещины на потолке. Солнечный свет струился в окна. Мне стало немного лучше. В комнате было тепло и уютно.
Мне действительно нравилась моя квартира. Довольно типичная для тех, кто хочет жить в Линкольн-парке, но только начинает свою карьеру, и кого устроит всего одна спальня. Квартирка крошечная (приблизительно пятьдесят шесть квадратных метров). Старые бытовые приборы. Сантехника находится в ужасном состоянии (вплоть до того, что мне приходится дергать за ржавую цепочку, чтобы спустить воду в туалете). И за все это я плачу возмутительно большие деньги — тысячу двести долларов в месяц.
Знаю, знаю. Это слишком много, но, когда я увидела потрясающие витражи в гостиной и очень милый камин (а-ля «Поттери Барн»), я решила, что буду жить именно здесь. Ладно. Хорошо. Я признаю. Еще мне нравится жить здесь, потому что дом находится на Эрмитаж-стрит, а это самое лучшее место в Чикаго для похода по магазинам. Итак… на Оук-стрит расположены такие магазины, как «КейтСпейд», «ДжилСандер», «Гермес» и… «Барниз», но это все не для меня. А вот Эрмитаж очень даже по мне. Это маленький уютный участок в Линкольн-парке. (Меня никогда не волновало, что приходится жить рядом с особым племенем чикагских девушек — золотоискательницами Линкольн-парка, их еще называют Трикси. В сверкающих серебряных украшениях и с шикарными конскими хвостами. Они выглядят абсолютно одинаково и преследуют одну-единственную цель в жизни — выйти замуж за богатого парня. За очень, очень богатого.)
