Они помолчали, наблюдая, как резвятся и скачут в загоне две породистые лошадки. За их спиной хлопнула, закрываясь, парадная дверь дома. Блэр и Мэтт одновременно обернулись. По ступенькам спускался Джейк. Увидев их, он в нерешительности остановился.
Блэр, еще хранившая живейшие воспоминания об их разговоре в кухне, почувствовала, как учащается ее пульс. Щеки ее запылали.
Джейк, по-видимому, решился и зашагал к ним — поджарая фигура в джинсах и поношенных ковбойских сапогах, в узком галстуке и стетсоне, украшенном серебристо-бирюзовой лентой.
— Доброе утро.
Блэр сдержанно кивнула.
— Отправляешься в Даллас? — спросил Мэтт самым будничным тоном.
Джейк кивнул:
— Да, там срочное дело, а Фейт еще не встала.
— Это удобно, — сказал Мэтт.
Джейк взглянул на него исподлобья.
— Что ты, черт побери, хочешь этим сказать, Мэтт?
— О, право, не знаю. Просто Рик уволил тебя три месяца назад, а теперь ты снова в седле.
— Если тебе есть что сказать, валяй, не стесняйся. Выкладывай все.
Блэр в ужасе переводила взгляд с Джейка на Мэтта и обратно. Джейк был в ярости. Мэтт же оставался совершенно невозмутимым:
— Скоро я получу результаты аутопсии. Тогда и посмотрим.
Джейк продолжал сверлить его глазами:
— Если ты думаешь, что я имею какое-то отношение к смерти Рика, то заблуждаешься. Он был мне как отец.
Джейк повернулся и зашагал прочь.
Блэр пристально смотрела, как он открывал гараж на шесть машин с электронным пультом и разными мудреными встроенными штучками. Сегодня он выбрал серебристый «порше». Когда Джейк задним ходом выезжал из гаража, Блэр повернулась к Мэтту.
— Да ты с ума сошел! С Риком произошло несчастье, но даже если это не так, Джейк не причастен к смерти Рика и, уж конечно, не убивал его.
— Деньги растлевают, — сказал Мэтт, — так же как алчность и жажда власти.
«Порше» взревел на подъездной дорожке, взметнув пыль и гравий из-под задних колес.
— Ты не любишь Джейка. Никогда не любил его.
Блэр продолжала смотреть вслед спортивной машине.
— А ты влюблена в него так же, как прежде. Разве я не прав?
Блэр замерла:
— Я никогда не была влюблена в него.
Мэтт покачал головой:
— Блэр, весь город видел, как ты ходила за ним по пятам, словно щенок, пока он не поступил работать на ранчо к Рику. Линдсей его дочь?
Блэр почувствовала, что ей не хватает воздуха. Сначала это предположила Фейт, потом Джейк и теперь Мэтт.
— Нет.
Его печальная улыбка была знаком того, что он ей не поверил.
— На их свадьбе ты казалась самым печальным существом на свете. Мне было так жалко тебя. И я был не единственным, кто заметил, что на следующий же день после свадьбы ты уехала и не возвращалась сюда ни разу. До сих пор.
Внезапно глаза Блэр наполнились слезами.
— Мне не нужна твоя жалость…
Его тон был резким:
— Да, ты не нуждаешься в жалости. Ты сильная, умная и упорная. И ты прекрасно преуспела в жизни. Просто мне тошно видеть, что ты все еще сохнешь по нему.
Блэр открыла было рот, чтобы возразить, но Мэтт оборвал ее.
— Это написано у тебя на лице. Каждый раз, когда ты смотришь на него. И не пытайся этого отрицать.
— Знаешь что? — ухитрилась она наконец вымолвить, возмущенная и напуганная его проницательностью. — Мои чувства тебя не касаются.
— Мне не все равно. Я твой друг. Поэтому меня касается все.
Блэр яростно замотала головой.
— Но хочу предупредить тебя: Джейк не изменился и не изменится никогда.
Блэр не хотела знать, что он имел в виду, и не желала ему верить.
— И какие обвинения ты намерен ему предъявить?
— Господи! Ты готова защищать его до последнего вздоха! Да? Подумай хорошенько.
Мэтт направился к своей машине. Блэр зябко обхватила себя за плечи, глядя, как он садится за руль полицейской машины. Она была потрясена. Это было ужасно. Мэтт все знал о ее чувствах. И похоже, считал, что и для всего города это не было тайной. Знал ли об этом Джейк? А Фейт? Неужели все в городе предполагали, что Линдсей — дочь Джейка? Мэтт включил зажигание, и машина ожила. Внезапно решившись, Блэр подбежала к его машине.
— Мэтт, я не хочу с тобой ссориться. Уж с кем, с кем, но только не с тобой.
Его лицо оставалось мрачным и суровым:
— Я тоже не хочу, Блэр, но советую тебе очнуться.
— Джейк не такой плохой, каким ты его считаешь. Ты не знаешь его так, как я.
Он покачал головой, мрачный, погруженный в свои мысли:
— Тебе снова будет больно.
Мэтт надел свои зеркальные солнцезащитные очки, но и сквозь них она чувствовала его пронзительный взгляд.
— Сколько тебе не жалко поставить за то, что результаты вскрытия будут интересными?
— Ты хочешь повесить убийство Рика на Джейка?
Блэр тотчас же пожалела о сказанном.
— Если смерть Рика окажется не следствием несчастного случая, а убийством, то я узнаю, кто это сделал, и, откровенно говоря, мой список подозреваемых возглавляет Джейк.
Блэр почувствовала, что все ее тело сотрясает дрожь.
— У тебя были какие-нибудь иные основания требовать вскрытия, кроме того факта, что Рик был прекрасным наездником?
Мэтт снял очки.
— По правде говоря, были. Я был на месте, где обнаружили тело Рика, с одним из своих помощников, и мы нашли там две пустые гильзы. Рик, покидая ранчо, не взял с собой оружия. Значит, стрелял не он. Это я уже проверил.
Блэр почувствовала, как по спине у нее поползли мурашки.
— О Господи! — услышала она собственный шепот.
— Есть еще кое-что, из-за чего я и хотел пригласить тебя позавтракать.
Блэр смотрела на его плотно сжатые губы и все больше пугалась.
— Так в чем же дело?
— Я подумал, что тебе следует это знать. Здесь, в городе, Дана.
— Я хотел бы подождать еще несколько минут, если никто не возражает, — сказал Тед Уильямс. Его манеры были исполнены достоинства, а лицо казалось суровым, что приличествовало ситуации. Блэр сидела в кабинете Рика вместе с Фейт и Джейком. Она устроилась на диване, а Фейт и Джейк предпочли два огромных стула с резными спинками, стоявших рядом, перед строгим письменным столом Рика.
Тед Уильямс, высокий лысеющий адвокат из Далласа, стоял, держа в руке кипу бумаг и готовясь зачитать завещание.
— Чего мы ждем? Кажется, все на месте, — резко сказала Фейт, нервно разглаживая на коленях черное платье на чехле. Она гораздо больше походила на нью-йоркскую даму, чем на жительницу Техаса.
Блэр знала, что Фейт неприятно ее присутствие. Она и не скрывала этого, и, как только Блэр появилась в кабинете, лицо ее исказилось. Но Уильямс попросил Блэр присутствовать во время чтения завещания, и Блэр поняла, что Рик что-то оставил ей и Линдсей. До этой минуты она и не вспоминала о завещании. Ее потрясло сообщение Мэтта о том, что Дана объявилась в родном городе. При одной мысли о Дане Блэр чувствовала, как спазм сжимает ее внутренности. Блэр не могла бы ясно выразить своих чувств. Она была изумлена, смущена, ошарашена. Она двадцать один год не видела мать. Открытки, приходившие от нее раз или два в год, в счет не шли. Когда Блэр исполнилось тринадцать, она начала их рвать не читая. Блэр привыкла считать, что ее мать для нее все равно что умерла.
