— Зато мы сэкономили минут двадцать, а то и больше! — улыбнулась Аленка. — Кстати, вчера ночью Винни Пух рассказал уморительную историю про женщин за рулем.
— Кто такой Винни? — поинтересовалась Тина. — Я совсем не знаю тех, кто сидит в чате по ночам. Неужели такая же толпа народу?
— Толпа чуть меньше, конечно, - согласилась Аленка. — Но, честно говоря, мне «ночная смена» больше нравится. Словами вряд ли объясню почему, но впечатление у меня сложилось именно такое. Винни, он... - Булочка покрутила в воздухе руками, изображая что-то похожее на элемент из восточных единоборств. — Винни Пух он и есть Винни Пух, только на Джеки Чана похож, но моложе и умнее. У него свой бизнес — строят они там чего-то по просьбам заказчиков.
— А я-то думала, что голливудское кино у нас снимают. Впрочем, строительство — штука не очень надежная, есть деньги — строят, нет денег у народонаселения — так и строить перестанут. Или спроса не будет, или кирпич подорожает, или цемент не той марки завезут. На мой взгляд, очень рискованный бизнес... А то, глядишь, и со стройки чего сопрут! - задумалась Тина.
— Ну так вот, едут однажды ребята Винни на старом-престаром «Москвиче», перевозят в нем какие-то там стройматериалы. Уточняю, машина очень дряхлая, наверное, помнит времена, когда Никита Сергеевич ботинком по трибуне в ООН стучал, но зато свежепокрашенная, в яркий такой радостный оранжевый цвет, в общем, сплошной китч, но ехать — едет, а большего от нее никто и не требует. И вдруг попадают они в ДТП, въехали в зад новехонькому джипу, перекрестились уже, предвкушая, что дальше будет. И тут из джипа выпархивает мадам, импозантная такая, ухоженная, обвешанная брюликами, на шпильках, в серебристой чернобурке, оцени, в Москве, весной, в шубе! — и начинает по мобильнику названивать:
«Алле, дорогой, я тут попала в аварию! Ну откуда я знаю, какой марки эта машина? Я свою-то с трудом помню!»
Тем временем маляры-штукатуры прикидывали, во что им обойдется ремонт помятого зада иномарки — в их испуганных глазах доллары так и мелькали. Тут мадам возьми и спроси: «А что за автомобиль у вас?» Злые, как сто чертей, те с издевкой ляпнули: «Как что за автомобиль, «ягуар», не видишь, что ли?»
Ничтоже сумняшеся, блондинка вновь поднесла телефончик к ярко накрашенным губам: «Это «ягуар», милый, оранжевый такой «ягуар»! Что мне теперь делать?» И вдруг эта самая мадам юркнула быстренько в свою шикарную машину, хлопнула дверцей — и была такова.
А «Москвич» еще долго стоял на обочине дороги, ребята никак не могли прийти в себя. Так что я далеко не худший вариант! — звонко рассмеялась Аленка.
В офисе было тихо, коллеги Тины, даже самые заядлые трудоголики, уже разошлись по домам. Последний из уходящих оглянулся на склонившуюся над клавиатурой девушку и буркнул себе под нос, что электронная любовь еще никого до добра не доводила, а она даже не услышала его толком, уши были довольно плотно прикрыты наушниками, из которых доносились звуки этюдов Паганини.
«Я так люблю тебя, Вэл!» — в который раз писал ей Денис.
«Извини, но я не очень тебе верю...» — в который раз отвечала она.
Он писал ей всякие глупые нежности и откровения, порой их переписка напоминала написание эротического рассказа от лица главных действующих лиц. Иногда они забредали в чат, чтобы подурачиться, никто и не догадывался об их настоящих чувствах. Но в один прекрасный момент и эта забава потеряла свое очарование. Первым не выдержал Денис: «Я слишком люблю тебя, довольно, довольно препираться и веселить почтеннейшую публику! Я слишком собственник и не хочу делить тебя ни с кем». Никаких возражений со стороны Тинки не последовало. Единственное, что ее тревожило, была мысль о том, что Денис как-то больше не заговаривал об их возможной встрече.
А все дело в том, что Денис не любил обещать, а потом не сдерживать обещаний. У него один за другим подписывались контракты, да и до защиты диплома оставалось совсем ничего.
У Булочки был в самом разгаре не менее чатский роман. Стас писал часто, он посвящал ей стихи, и на-стал тот день, когда Аленка насчитала в своем почтовом ящике целых шестнадцать писем от него, подробных и обстоятельных. Ее слегка пугало такое бурное проявление чувств, и девушка изо всех сил старалась сохранить остатки здравомыслия. Они говорили очень часто, в чем была заслуга и Тинки. Ей ничего не стоило поднять трубку, позвонить Булочке и сообщить хитрым голосом:
— Давай подключайся, тебя ожидают, гражданка Никанорова!
Упрямый журналист Леша продолжал ходить кругами, ему казалось, что давно пора узаконить отношения с любимой, которая не спешила это сделать. Что-то здесь не так! Он пытался выстраивать логические схемы и лихорадочно соображал, где и как он мог допустить прокол. Алексею стоило бы родиться во времена более ранние, например тогда, когда крестовые походы были обычным явлением, слава гениального полководца наверняка бы его не миновала. «Любовь не что иное, как завоевание, нужно только правильно распределить силы и выработать тактику и стратегию!» — шептал он сам себе, поднимаясь к Аленкиной двери с очередным букетом. Лешку очень настораживали ее отсутствующие глаза, казалось, что она была с ним и не с ним одновременно. Он никак не мог понять, что происходит, одно время ему казалось, что где-то поблизости бродит счастливый соперник, но Аленкина мама, которая была всецело на его стороне, энергично качала головой. «Нет, ничего подобного! - уверяла тоненькая, сухонькая, довольно молодо выглядевшая женщина. — Не ходит она никуда, с работы и сразу домой». О том, что ее ребенок часами говорит по телефону, а потом появляется из комнаты со счастливыми глазами и ни с того ни с сего может станцевать что-то, напоминавшее чатаногу-чучу; о том, что компьютер стал членом их маленькой семьи, мудрая мама предпочитала молчать, хотя и догадывалась кое о чем. Но уж больно сильно ей хотелось внуков, она прикидывала, какой из Леши выйдет отец, и по всем статьям казалось, что очень даже неплохой, только вот гарантий того, что ее единственная дочка будет счастлива в браке с ним, не было никаких. Даже милая и любящая всех и вся мама понимала, что с человеком, чей характер до умопомрачения напоминает асфальтный каток, лучше не иметь слишком близких отношений по той простой причине, что раздавит, не заметит и проедет мимо. Поэтому она стала вздыхать чаще и все сильнее беспокоилась за дочь.
Булочка сама не понимала, что происходит в ее жизни. Казалось, она существовала в двух местах одновременно: дом, весь в вазочках с цветами от Леши, которых она почти не замечала, и другой мир, в котором она любила и была любима так, что, казалось, все чувства передаются из одного компьютера в Москве в другой компьютер в Новосибирске. Она понимала, что это безумие чистой воды, такого по всем законам природы не должно быть вовсе, но вопреки всему ЭТО было. Она ни разу в жизни не видела его лица, не тонула в его глазах, не ощущала прикосновения его пальцев, не обнимала и не целовала его, но все равно любила. Весь мир был для нее одной и начинал сверкать всеми красками, когда он в очередной раз звонил ей или она читала очередное адресованное ей послание.
