Шелби ошеломило это замечание.
— Я? Что за ерунда!
Клей выпрямился, поправил непослушные волосы.
— Я вовсе не имею в виду одежду, машину и прочую чепуху. Я хорошо помню убийственные письма куратору об отсутствии у учеников интеллектуальных интересов. Твоя компания…
— Моя компания? Ты имеешь в виду двух моих подружек? Директор школы называл тебя «принцем», а меня «язвой» И моя «компания» не могла сравниться с толпой кукол и клоунов, окружавшей тебя.
Клей едва заметно улыбнулся, явно не собираясь поддаваться на провокацию.
— Знаешь, в тебе гибнет писательский талант.
— Ты издеваешься надо мной?
Светлые глаза Клея сузились так, что видны были только зрачки. Протянув руку, он убрал со щеки Шелби выбившуюся прядку волос. Легкое движение, прикосновение прохладной руки к горящей щеке заставили ее вздрогнуть от удивления и удовольствия.
— Нет, — тихо сказал Клей.
Шелби вдруг почувствовала себя смущенной и неловкой. Оба чувства были для нее непривычными.
— Я верю во все, что написала в своей жизни. Да, именно я была той сердитой девочкой, написавшей письмо куратору, и именно ты — «королем» Брекинриджа.
Глаза Клея тут же погасли.
— Неужели это действительно был я? — Он взял лопату и с силой вонзил в землю на несколько дюймов.
— Ты неплохо изображал популярного молодого человека, уверенного в себе, приветливого и красивого.
— Не забывай, сколько бусинок благодаря мне нанизали наши «куклы» на свои ожерелья, — Клей снова воткнул лопату в землю.
— Но ты ведь, кажется, сказал, что слухи были сильно преувеличены.
Клей перевернул пласт земли, при этом бицепсы его заметно напряглись.
— Но как бы я мог в таком случае быть «королем танцев»? — спросил он, насыпая бугорок земли рядом с вырытой ямкой. — «Король танцев» был самим совершенством. Он всегда назначал свидания самым красивым девочкам. Он никогда не проигрывал в спортивных соревнованиях.
Он продолжал копать, с яростью вонзая лопату глубоко в землю.
— Он старался хорошо учиться, но делал вид, что это ему безразлично. — В голосе Клея звучало что-то вроде презрения.
— И никогда не демонстрировал своих привязанностей, — добавила Шелби. — Он предпочитал быть одиноким на вершине славы.
Клей резко выпрямился и поглядел прямо в глаза Шелби. Убедившись, что она не издевается, а говорит серьезно, он смущенно улыбнулся. Шелби c трудом противилась неожиданному желанию обнять его.
— Наверное, не надо так уж меня жалеть, — сказал Клей, облокотившись на лопату. — Ведь все двенадцать лет я так и ношу на спине этот самый ярлык «короля танцев». Вот только на прошлой неделе мне напомнили об этом в «Фэйрвью кантри клаб».
— Ты часто ходишь туда?
— Только чтобы поиграть в теннис. А что?
— Просто сейчас, за работой, ты смотришься более естественно.
Клей обвел взглядом реку и рощицу.
— Я люблю копаться в земле. — Он рассмеялся. — Наверное, дело в моих крестьянских корнях. Мне нравится смотреть, как все растет.
Шелби испытывала почти чувственное удовольствие, глядя, как он работает, напрягая мускулы. Она впервые обратила внимание, какие у него большие сильные руки с широкими ладонями. Такими руками хорошо пахать землю и рубить дрова. Значит, именно он с такой любовью все здесь устроил. Но «король танцев» и земледелец — вещи несовместимые. Так на что же перенес свою любовь молодой бизнесмен? Ответ лежит на поверхности — на свои магазины, на «Трамарт».
Шелби подошла чуть ближе. Клей улыбнулся своей лучезарной улыбкой, словно освещавшей его лицо изнутри. И Шелби улыбнулась в ответ. «Странно», — подумала она. Ведь она пришла сюда, чтобы сообщить Клею об отказе, а сейчас готова уступить ему землю Дезире.
— Значит, ты решил, так сказать, удобрить почву и надеешься, что я помогу тебе вырастить новый «Трамарт»?
Клей рассмеялся.
— Просто дай мне знать, какое количество удобрения я должен добавить.
Красивое лицо Клея было все ближе и ближе.
— Я не знаю точно, когда это станет известно, но… ааа! — Правый каблук Шелби попал в ямку, она потеряла равновесие, но Клей подхватил ее, не давая упасть. Он легко удержал бы Шелби и одной рукой, но вторая почему-то тут же обвилась вокруг ее талии. Наверное, она должна была воспротивиться подобной вольности, но Шелби не произнесла ни слова. Клей Траск обнимал ее, и это было приятно.
Шелби была с ним почти одного роста, и ей не приходилось смотреть на него свысока, как на некоторых других мужчин. Сквозь тонкий шелк блузки она чувствовала тепло его пальцев. Шелби никогда не приходилось встречать мужчин, чье тело было так приятно чувствовать рядом.
— Пока что не надо тонуть в удобрениях, — сказал Клей, ставя Шелби на более твердую почву.
Шелби посмотрела на испачканные в земле туфли.
— Слияние с природой достается иногда дорогой ценой, — сказала она.
— Это легко исправить, — Клей быстро снял с себя футболку и, нагнувшись, снял туфлю Шелби, чтобы вытереть ее. Заходящее солнце освещало рельефные линии его тела.
— Вот, — закончив работу, Клей положил футболку рядом с воткнутой в землю лопатой. — Если у тебя есть с собой другая пара туфель, я могу взять эти, чтобы их как следует вычистили.
— О нет, мне пора ехать. Я хочу добраться до дома Дезире и распаковать вещи. Там и почищу туфли.
— Ты остановишься в доме Дезире? — в голосе Клея снова появилось напряжение.
— А почему бы и нет? Это мой дом, и я должна распорядиться собственностью бабушки.
Клей напрягся, и это было особенно заметно по движению мускулов на его обнаженном торсе. Интересно, почему его вдруг так взволновало упоминание о старых вещах Дезире?
— Сколько ты планируешь пробыть в Луисвилле? — спросил Клей.
Два дня назад Шелби без колебаний ответила бы на этот вопрос: «Чем меньше, тем лучше». Сегодня утром она сказала в редакции, что вернется максимум через неделю. Однако сейчас, когда Шелби собиралась выяснить истинную цену ее владений, она не могла точно сказать, сколько времени пробудет в Луисвилле. Конечно, можно было препоручить все это Брайану, но мысль эта почему-то не казалась Шелби правильной. Дезире так держалась за свой дом, потому что не хотела, чтобы фамильное гнездо попадало в чужие руки. Дом Лэнгстаффов перешел к Шелби по наследству, и она чувствовала ответственность за него. Может быть, разбирая вещи Дезире, она сможет лучше понять, что представляла из себя ее бабушка.
И потом, к чему ей спешить в Нью-Йорк? Редактор наверняка потребует изложить свои соображения относительно новой статьи. В сумасшедшей гонке работы она перестанет замечать наступившую весну. В Нью-Йорке вообще почти не замечаешь весны.
