Вот только он о них не забыл. В какой-то момент в кабинет ворвалась — иначе не скажешь — Лариса и, окинув помещение взглядом, заявила:
— Доктор! Тут вообще-то убраться нужно! Покиньте помещение!
Повернувшись к рыжей, Михаил заметил:
— Нас выгоняют. Думаю, стоит подчиниться.
— Ну вот, — вздохнула Маша, поднимаясь на ноги, — На самом интересном месте.
Чуть подумав, и явно взвешивая мысленно все «за» и «против», доктор предложил:
— Вы можете меня подождать. Моя смена уже закончилась, и я мог бы отвезти вас домой.
Маша лишь чудом удержала свою челюсть от падения на пол — настолько велико было её удивление. Пару секунду она смотрела на доктора, в то время, как в голове у неё звучало что-то вроде: «ААААААААААААААААААААААААААААААА!!!!!!!!!!!!!!!!!!! ОН ЕЩЕ СПРАШИВАЕТ?!?!?!». Вслух же девушка, тонко улыбнувшись, уронила лишь:
— А вы знаете, с удовольствием.
Мужчина переоделся довольно быстро, и когда он подошёл к ожидавшей его у стойки регистрации Маше, та снова на мгновение потеряла дар речи. Михаил был очень хорош. Чёрные джинсы, водолазка, стильное пальто, небольшая сумка — всё казалось простым, но так сильно шло ему, что рыжая даже растерялась. А когда он приблизился к ней, и она уловила аромат его парфюма — Сергеева поняла, что попала. Окончательно и бесповоротно.
— Ну что, идёмте? — с улыбкой предложил Михаил.
Рыжая смогла лишь кивнуть, лихорадочно размышляя, о чем они будут говорить, и будут ли вообще. Может, доктор собирался всего лишь подбросить её до дома и сбежать. И делать это всё он планировал в полной тишине.
Оказавшись на улице, доктор глубоко вдохнул прохладный воздух и сказал:
— Простите, но первым делом мне нужна сигарета. Курить хочу, как сука.
После чего он повернулся к слегка опешившей Маше — и подмигнул ей, будто мальчишка. Девушка лишь подивилась перемене, которая произошла с безукоризненно вежливым врачом и кивнула:
— Конечно. Я совершенно не возражаю.
Мужчина провёл Сергееву до машины и открыл перед ней дверцу.
— Даже так? — приподняла бровь девушка.
Михаил же усмехнулся:
— Знаете, по этому поводу есть одна шутка. Мужчина открывает дверь девушке только в двух случаях — когда это новая девушка или когда новая машина.
— Хм…вот оно что, — задумчиво протянула Маша, не в силах стереть довольную улыбку с лица, — И как давно у вас это «Шкода»?
— Пару лет, — коротко отозвался Павлов.
Обогнув иномарку, доктор занял места водителя и заявил:
— А теперь, мы, наконец-то можем перейти на «ты»!
— Думаете, получится? — поинтересовалась рыжая.
— Ну, не сразу, но я в нас верю, — хмыкнул Михаил.
Выкурив долгожданную сигарету, мужчина завёл машину. Когда авто выехало на главную дорогу, Михаил неожиданно спросил:
— А ты вообще домой сильно торопишься?
Маша пожала плечами:
— Не особо. У меня ведь нет кота, который ждёт моего возвращения.
— Тогда, предлагаю прокатиться. Люблю дорогу, — признался доктор, — Здесь у вас, конечно, всё близко и долгие поездки — редкость, но всё же.
— А откуда ты? — поинтересовалась Маша, гадая, из каких земель принесло этого красавчика.
Михаил раскрыл и эту тайну. Оказалось, что он родился и вырос в Караганде — да, том самом городе, о котором ходит столько шуток и баек. Доктор также признался, что был женат и на вопрос, почему ячейка общества развалилась, признался, что факторов было много, но основной — нежелание его жены иметь детей. Что удивило Машу — по её опыту, обычно это женщины уходят от супругов по этой самой причине.
Молодые люди разговорились и девушка не заметила, как Павлов привёз их на море. Они немного прогулялись — бушевал самый настоящий шторм, и все слова сносило ветром, но Маша всё равно слушала. Она была болтушкой по своей натуре, но это был тот самый редкий случай, когда она отмалчивалась, предпочитая использовать исключительно свои уши.
А вот Миша, наоборот, вываливал байку за байкой. Про свои студенческие годы — рыжая чуть ли не за живот хваталась, когда доктор рассказывал ей о своей практике в морге, и что однажды при осмотре тела у него заурчало в животе — громко, так, что было слышно всем остальным студентам. Или как Павлов послал своего преподавателя за то, что тот поставил ему тройку — специально, хоть и понимал, что студент знал предмет на «отлично». Да, это было за дверью преподавательской, но слышали Михаила все.
— И когда он выглянул из кабинета, я повернулся к нему и сказал «да-да, именно туда», — со смешком закончил историю Павлов.
Маша смотрела на него — и удивлялась тому, насколько сильно этот мужчина отличался от того, который лечил её. За стенами клиники он словно преобразился, стал другим человеком. Он ругался — красочно, выбирая очень витиеватые эпитеты, и довольно часто. При этом он оставался всё таким же вежливым, хоть и не открывал больше перед Сергеевой дверь — на это они оба со смешком признали, что этап «новая девушка» успешно пройден.
Он был остроумным, хоть и немного пошлым. Но его шутки были настолько тонкими и попадали всегда так сильно в цель, что в какой-то момент Маша поймала себя на мысли, что у неё болели щеки — от слишком широкой и искренней улыбки.
Сергееву не коробила ни его любовь к сквернословию, ни это своеобразное раздвоение личности. Скорее, наоборот — она вбирала в себя оба образа, соединяя их у себя в голове. И ей нравилось то, что она видела. Её устраивало, как складывалась эта мозаика. Маше хотелось знать еще больше, услышать ещё какие-то истории. И Миша щедро делился с ней, делясь какими-то подробностями своей жизни.
Но, когда он признался, что уже давно нашёл все её страницы в социальных сетях, у рыжей глаза на лоб полезли от удивления.
— Но почему ты тогда ни разу не написал? — спросила девушка.
— Всему своё время, — туманно отозвался мужчина.
Пара еще пару часов поколесила по городу и области, разговаривая обо всём на свете, и около одиннадцати часов Михаил припарковался возле дома, в котором жила Маша. Он проводил девушку до самого подъезда и, улыбнувшись, сказал:
— Я думаю, мы ещё увидимся.
На это рыжая только пожала плечами:
— Это зависит от вас, Док.
Мужчина кивнул:
— Я знаю. Спасибо за вечер. Спокойной ночи, Маша. — Приятного сна, — кивнула Маша с мягкой улыбкой.
Поднявшись в свою квартиру, Сергеева села в кресло, пытаясь стереть с лица улыбку абсолютного счастья, но терпела сокрушительное фиаско. Потому что этот вечер был потрясающим. И особенным. Таким, о котором не жалеешь, даже если в итоге он оказывается единственным.
Чуть посидев, Маша включила ноутбук. Она уже пыталась раньше найти доктора, но у неё не получалось. Но в тот вечер, загрузив страницу и введя в строку поиска его имя, фамилию и год рождения, она тут же нашла совпадение. Однако кидать заявку на дружбу девушка не стала. Нет, если он её нашел раньше, то должен был сделать это сам.
И всё же, почему раньше найти его не получалось? Может, Миша был прав, и всему было своё время? И пришло то самое, ИХ время?
*****
Вынырнув из того омута воспоминаний, в который меня ненароком затянуло, я помотала головой, словно надеясь, что все эти картинки просто уберутся из моей головы. Напрасно — я раньше уже пыталась, и не один раз. Чёртовы вафли, я могла бы сказать, что всё началось с них, но нет — это случилось гораздо раньше. Спустя всего каких-то пару недель после нашего первого официального свидания Миша признался, что сфотографировал мою медкарту, в которой был указан номер телефона, в первый же день, как я поступила в клинику. Он просто ждал удобного случая, чтобы позвонить. А к моменту выписки Павлов, по его словам, уже знал, что мы встретимся вне клиники. Вафли стали лишь толчком, который показал ему, что желание это — обоюдное.
Чёртовы вафли. И всё равно я винила их. Потому что порой мне нужно было хоть кого-то обвинять, чтобы стало легче.
В лёгком раздражении я швырнула упаковку обратно на полку, намереваясь пройти мимо. Однако, дойдя уже до края отдела, я всё же развернулась и почти воровато закинула пару упаковок в корзинку.
