– задумавшись, затормозил перед пешеходным переходом.
Вообще, свет светофора разрешал проехать, но старая перечница с клюкой неспешно двигалась ровно посреди дороги. Зыркнула на меня, прошамкала что-то нечленораздельное и поплелась дальше.
Стиснув зубы, я шумно выпустил воздух через нос.
Примерно неделю назад я окончательно понял, что так продолжаться не может. Девчонка накрепко засела в мозгах. И дело было не в сексе. Старательная элитная шлюха с высветленными волосами по самую жопу и озёрами невинных сучьих глаз отсасывала так, что бурлила кровь. Только когда она закончила, ничего не изменилось. Выставил её за дверь, а сам, как извращенец, включил видео и, делая затяжку за затяжкой, наблюдал за расхаживающей по дому в моём свитере Вероникой.
Но прежде, чем рвануть за ней, нужно было решить кое-что из текучки. Голодная до крови свора наступала на пятки. Моя смерть с самого начала была сомнительной, но она дала мне отсрочку. Уже рассчитавший, как выстроить следующие дни, чтобы сгонять в эту дыру и параллельно порешать нужные вопросы, я включил камеру и… Блядь! Вероника, совершенно голая, лежала привязанная к спинке постели и вертелась, пытаясь освободиться.
Нервы обожгло, желание схватить пистолет и прикончить того, кто посмел притронуться к моей девочке было таким, что попадись мне недоносок под руку, остался бы без члена в ту же секунду. Уже через час у дома, где была снята квартира, прослужившая мне пару месяцев пристанищем, дежурили менты. Всё оказалось круче, чем я думал. Друг в органах чётко объяснил перспективы. Делом о местном насильнике-убийце уже давно занималось столичное следствие. И тут на тебе совпадение…
В городок я гнал, как безумный. Выжимал педаль и курил одну за одной. Мотор ревел, а мне казалось, что внедорожник тащится, как полудохлая улитка с раздолбанным панцирем. Обочина сливалась в сплошную линию, мимо мелькали столбы и огни придорожных забегаловок, а в мозгах билось только одно: убью. Уничтожу любого посмевшего тронуть. Эта девчонка моя. Моя, чёрт возьми!
Сверившись с навигатором, я свернул на раздолбанную просёлочную дорогу. Судя по карте, до места оставалось минут десять, не больше. Из-под колёс брызнула грязная вода. Лужа оказалась глубже, чем казалась.
— Да что это за дыра, — едва не матюгнулся. Вынул сигарету и прикурил.
Лёгкие наполнил едкий дым. Дурацкая привычка, доставшаяся мне в наследство от бывшей жены. Сука. Сама-то она к сигаретам не прикасалась никогда. А вот я…
— Сука, — уже вслух, вспомнив, как она, напуганная, смотрела на меня своими огромными глазищами. И я, сдвинутый на ней, готов был прикончить вначале её, потом самого себя.
Понимание, что эта стерва стонет и кончает под другим мужиком, было сродни удавке на шее. Только ведь я знал… Всегда, чёрт её дери, знал, что она не моя. Кретин! Перекроить можно всё, что угодно, только не бабу, для которой ты всего лишь замена и сытое будущее.
— «До конца маршрута осталось двести метров», — оповестил навигатор голосом услужливой электронной подлизы.
Сбоку мелькнуло несколько старых перекошенных домиков. После них парочка приличных и снова низкие, одноэтажные, но уже ухоженные. На одном из участков резвились две девочки. Против воли я засмотрелся на них. Да кончится это когда-нибудь или нет?! Проклятье! Если Крис думала, что это так просто – растить ребёнка с пониманием, что ты не отец, она ошибалась. Если думала, что так просто – растить ребёнка, а потом в момент забыть, как это – отказаться от него, она дура.
— Не дура, — сквозь зубы, заставив себя проехать дальше. Вышедшая на крыльцо женщина проводила машину взглядом.
Если бы не подъехал к нужному дому, закурил бы снова. Но всё тот же навигатор сказал, что цель достигнута. Я и сам знал, что достигнута. Во дворе развешивала бельё мамаша пацанёнка, получившего в свой день рождения самокат. Что приеду, предупредил я её заранее. Увидев машину, она оставила выстиранные тряпки в покое и громко позвала мальчишек. Те не заставили себя ждать. Только я вышел из машины, Платон кинулся мне навстречу.
— Дядя Герман! – завопил он. Босой, в коротких шортах, он подбежал к калитке. Потянулся, чтобы открыть.
— Платон, подожди, — бросилась за ним мать второго пацанёнка.
Платон её даже не услышал. Справился он с калиткой в долю секунды.
— Дядя Герман! – выскочил на улицу. Я и сообразить ничего не успел, как он оказался рядом.
— А Вероника сказала, что ты не приедешь! – выпалил он. В руке его был зажат ломоть ржаного хлеба, уголок губ чем-то перемазан. Растрёпанный, он смотрел на меня со свойственной только детям искренностью. От этого взгляда у меня стянуло нутро.
— Вероника ошиблась, — присел перед ним. Усмехнулся. – Как твои дела, разбойник?
— Хорошо. А почему ты уехал? Я ждал тебя, а ты даже не звонил. И Вероника…
— Так было нужно, — проговорил, рассматривая его.
Что-то подсказывало, что творю я самую настоящую дичь. Но прошедший месяц ясно дал понять – не заберу их обоих, до конца дней жалеть буду. А хрен знает, когда эти дни кончатся. Ладно если через пару лет, а если тянуть жвачку придётся ещё несколько десятков? Нет уж, увольте.
— Это у тебя обед? – кивнул на его руку.
— Добрый день, — не к месту встряла Люба. – Сейчас я соберу Платошкины вещи. Не думала, что вы так быстро.
Я кивнул ей. Платон разжал пальцы и продемонстрировал мне перепачканную маслом с солью ладонь.
— Хочешь?
— Хочу, — взял кусок. Отхватил добрую половину и вернул мальчишке. Чёрт возьми, вкусно. Когда я ел в последний раз?
Мальчишка заулыбался. Тоже принялся жевать. Поднявшись, я попросил мать его друга поторопиться. Сам привалился к машине. Посмотрел на дом с колышущимися на бельевой верёвке простынями, на разгуливающих у соседнего кур. Придёт время, возьму Нику, Платона и свалю в такую вот деревню на пару месяцев. И пусть всё катится куда подальше.
— Ты за мной приехал? – звонкий детский голосок.
— А за кем же ещё?
