— Мне нравится так.
— Я чувствую — кажется, он начинал снова возбуждаться. Боже, это же абсурд. Нет, для него это показалось нормальным. Роман стал медленно двигаться, а мое возбуждение не заставило себя долго ждать. Мозг мой просто отключился снова и до сознания доносился голос, который, как оказалось, принадлежал мне. Тяжело было сдержаться, когда твое тело будто парализовано от электричества, что витало в воздухе, когда от наслаждения хочется умереть, но что-то не дает. А это что-то — второй оргазм. Никогда не думала, что мое тело способно на такое.
— Вот и поздоровались, — отдышался Рома.
— Не дай Бог, чтобы это вошло в привычку
— Ты как была многословна, так и осталась, — хмыкнул Барышников.
— Не самое лучшее место, чтобы говорить, — откашлялась я.
Твердый пол я почувствовала под ногами спустя несколько секунд. Поправила одежду, зная при этом, что выгляжу сейчас не наилучшим образом.
— Я… — начал было Барышников, но я его перебила.
— Приятно было встретиться. Меня ждут. И я исчезла.
Утро было тяжелым. Вроде и выпила немного, но с непривычки ужасно болела голова, и видимо, перегар от меня тоже чувствовался. С бабушкой я так и не поговорила, влетев в свою комнату после возвращения, поэтому чувствовала, что за завтраком начнется промывка мозгов, как из трансбоя. А потом еще оправдываться перед Алисой почему я сбежала.
Позвонила ей, когда уже была в такси, соврала про разболевшуюся голову и хроническую усталость, что отчасти было правдой. На самом деле прибавила себе новую головную боль, и чувствовала себя замученной.
— Предвещая твои вопросы, — появилась на кухне, когда бабуля возилась с завтраком, — сразу скажу, что с этим молодым человеком меня познакомила Алиса, и что замуж за него я не собираюсь.
— И это вместо «доброе утро, бабушка»? — хитро улыбнулась Серафима Андреевна.
— А то ж я тебя не знаю.
— Он симпатичный…
— Был у меня уже один симпатичный, так что мне и одной пока неплохо.
— Коленька хороший мальчик, это ты дура, — заявила она, подавив тяжелый вздох.
— Возможно. А сейчас корми меня, и закроем этот разговор, — заявила, усаживая свою еле шевелящуюся задницу на стул.
С Алисой разговор предстоял посложнее.
— Так куда ты вчера исчезла? — поинтересовалась она после приветствия. Когда я пришла на работу, моя подруга уже во всю трудилась.
— Я тебе объяснила, — отрезала я.
— Только я не поняла причину. Танцевала-танцевала и исчезла. Я, кстати, вчера в клубе видела Барыша, — ее хитроумный план удался. Ну вот как меня непутевую можно было так быстро раскусить? При его упоминании кровь мгновенно прилила к щекам, и они начали гореть.
— Та-ак, — продолжала Алиса мучить меня, — похоже, ты его тоже видела, поэтому и сбежала?
— Не просто видела, Алис, у нас с ним секс был в подсобке.
— Чего? Ну ты даешь, подруга… Ты…Ты… Ох, и ничему-то жизнь тебя не учит, — вздохнула тяжело Алиса.
— Не учит. Это вышло случайно. Короче, давай об это забудем. Я ничего криминального не совершила.
— А Дениса обидела.
— Я не собиралась никого обижать. И вообще, не просила никого меня с ним сводить. Не могу я жить с хорошими мужиками. Я это уже проходила, Лис. Когда и жить рядом невыносимо и развестись жалко.
— Значит, будем покорять Олимп с вершиной «Барышников»? — уточнила она.
— Нет. Не будем. Мне хватило прошлого раза.
* * *
Что в ней было не так, он и сам не знал. Но эта маленькая угловатая девчонка вызывала в нем какой-то трепет. Во-первых, он сам ввязался в эту авантюру, во-вторых, вела себя она вполне достойно. То что он будет пользоваться популярностью у противоположного пола Ромка Барышников знал с того момента, как ему понравилась первая девочка. И добиться от нее внимания не составило особого труда. Потом он стал популярным мальчиком в школе, с которым в шестом классе заигрывали даже выпускницы. Ну, да. Внешность унаследовал он от матери. Если Федор и Олег пошли в отца, коренастые с рубленными чертами лица, то он, Роман, отличался от братьев аристократизмом. Он был высок, худощав, хотя его фигуру можно было назвать атлетической. При этом лицо его отличалось тонким чертами и взглядом, который мог покорить любую девочку. А тут нарисовалась это нелепое создание в школе. И как оказалось, оно умеет танцевать. Конечно, кандидатур к нему в партнеры было много, но Роман предполагал, что потом придется долго от них отбиваться. А эта вроде ничего, еще и дерзит. Значит, нужно пробовать. И это маленькое тельце с острыми коленками и лопатками как-то так уютно устроилось в его руках, а ее язычок иногда хотелось отрезать тупыми ножницами. Но с ней было весело. И самое главное, она даже и не думала смотреть на него с восхищением и обожанием. Для нее Роман Барышников был словно букашка, которую она рассматривала не без отвращения. И что-то щелкнуло тогда в голове юноши. Только что?
Ромке нравилось проводить время с Ариной, с ней было весело, она всегда находила какие-то приключения. Она не заботилась о том, что могли растрепаться волосы, когда лазила на дерево за котенком, она не беспокоилась, что испачкала лицо, когда писала на заборе «Цой жив». Вела она себя, конечно, как девушка, но это все было так естественно. Она даже военруку нагрубила, когда другие боялись ему сказать даже слово поперек. Настоящая, живая… И так хотелось попробовать на вкус ее губы, пахнущие вишней.
Решился, попробовал. И ему, Ромке Барышникову, расхитителю женских сердец и причине девичьих слез, понравилось. И сбежал, как трус, и не спал полночи, вспоминая какие у нее теплые губы, какие они мягкие и вкусные. Потом она написала ему, первая, и он чуть ли не визжал от восторга и от мысли, что Арина тоже думает о нем. Он готов был при всех ее поцеловать, обнять, показывая что территория уже занята, но Арина есть Арина, непредсказуемая и непонятная. Она просто бегала от него весь день. А ему пришлось держать себя в руках, чтобы не накричать и не сказать, что она дура. А потом увидел ее глаза, в которых был испуг и непонимание, девчонка просто испугалась.
Ромка сделал все, чтобы она не сомневалась в нем. И с каждым днем понимал, что больше и больше привязывается к ней. А Арина была каждый раз разная, новая, с тяжелым характером, самостоятельная. Он восхищался силой ее духа. Оказывается сколько интересного может быть в маленькой неказистой девчонке, которая за какой-то месяц превратилась в самую прекрасную девушку на свете.
— Пап, я не хочу ехать в Германию, — заявил Рома после сдачи ЕГЭ. Балы набрал он неплохие, хотя можно было бы и лучше. Арина все это время занималась с ним.
Если бы не она, то может ничего бы и не получилось. Внимания не требовала, просто сидела рядом и работала вместе с ним. Очень часто это происходило в школе, потом, чуть позже, она решилась привести его к себе домой. Арина даже для него составила расписание, когда, сколько и чем ему лучше заниматься. Отец давно определил место, где он будет учиться, а он сначала и не спорил. Но теперь, когда его будет ждать Аринка, далеко уезжать не хотелось. Поступит он в Москву, на следующий год она приедет к нему, и будет все опять хорошо.
— У тебя мозги есть? Это все из-за этой девчонки что ли?
Скандал был большой и громкий, спасибо маме, которая стала на сторону сына. Она убеждала отца, что и в Москве можно получить хорошее образование, но Алексей Алексеевич, как и Роман был упрям.
— Я поеду учиться, куда ты хочешь, пап. Но забудь, что я буду работать с тобой. Я лучше наймусь к какому-нибудь дядьке, чем лицезреть тебя каждый день.
Это было последнее слово, которое Роман сдержал. Да, образование было дано ему качественное, да, эти четыре года в Германии не прошли для него бесследно, потому что после учебы он остался сначала там. Здесь, в России, его уже ничего не держало.
Когда Рома уезжал, он пообещал своей маленькой девочке, что никогда ее не бросит. Они переписывались каждый день, разговаривали по видео-связи изредка, когда было время. Арина с головой ушла в учебу потому, что хотела тоже получать высшее образование. А первые зимние каникулы, он проводил дома. Как она его встречала, как рыдала на его груди, как целовала. А Ромка жмурился от счастья и просто дышал, оставляя в легких ее запах, как память на долгие годы. Тогда-то она и позволила ему переступить черту дозволенного. Он был первым ее парнем… Об этом он вспоминал всегда с особым трепетом и не пытался никак опохабить.
