class="p1">– Тем лучше – отпустите меня раньше, – на эмоциях повышаю голос, что мне в принципе не свойственно, и думаю, что этот человек своей непробиваемой наглостью вытаскивает из меня самые неприглядные качества.
– У нас с тобой договоренность.
– Если обе стороны согласны, то можно передоговориться, – сама не верю, что это сработает, но все же делаю попытку обыграть его.
– Но я не согласен, – произносит он насмешливо.
Я вдруг снова ощущаю свою полнейшую беспомощность в противостоянии с Крестовским. До боли стискиваю в пальцах полотенце, которое взяла с собой, чтобы просушить волосы, с тоской смотрю на умиротворяющий пейзаж за окном, который так отличается от бури, которая разразилась у меня внутри.
– Мой загранник абсолютно пустой. Виз у меня нет, – говорю уже тише. – Даже если предположить, что я готова поехать с вами куда-то – сделать этого я не смогу.
– Этот вопрос я улажу. Мне нужен только твой паспорт.
– Зачем вам возиться со мной? – недоумеваю я, нервно промакивая полотенцем волосы. – Просто перенесите отпуск на неделю позже.
– Эту поездку я планировал пару месяцев, так что мой ответ – “нет”. Поедешь со мной, и это не обсуждается.
Открываю рот, чтобы возразить, но, поймав мрачный взгляд Крестовского, так и не решаюсь этого сделать.
– Куда вы собираетесь?
– Ты и я – мы вместе поедем в Италию.
Италия! Я едва не плачу от несправедливости происходящего. Я так давно мечтала побывать в этой стране, и через каких-то семь дней мое желание исполнится. Вот только рядом будет не мой муж, а посторонний мужчина, купивший меня – как же мерзко звучит правда!
– Почему Италия? – в волнении спрашиваю я, отступая на шаг.
– Потому что у меня там дела.
– Вы же в отпуск собираетесь.
– Это дела личного характера, – его голос звучит ровно, но я чувствую, что мужчина начинает терять терпение. – Хватит уже пререкаться! Суши волосы, поедем за твоим паспортом.
Мое воображение тут же рисует мне картину, как роскошный автомобиль Крестовского останавливается возле моего подъезда, как я выхожу из него под удивленные взгляды соседей, а через время возвращаюсь с паспортом и вещами. Или, того хуже, мужчина идет со мной и дома встречается с Денисом… Или я вижу мужа после того что случилось накануне…
– Нет! – чересчур эмоционально выкрикиваю я, но заметив на себе удивленный взгляд Крестовского, уже спокойнее объясняю: – Не хочу ехать домой. Попрошу подругу привезти.
– Как скажешь, – соглашается мужчина. – Сегодня вечером летим в Москву. Завтра я приглашен на закрытую презентацию, а после – на вечеринку. Нужно будет подобрать тебе платье.
– В моем гардеробе достаточно платьев, – с нажимом произношу я.
– Вот и отлично. Пусть подруга и платье захватит. Все, остальное можем купить в столице, – сдержанно предлагает Крестовский, судя по всему, не видя в этом ничего предосудительного.
– Я вам не содержанка, – оскорбленно поджимаю губы. – У меня есть одежда. И чувство собственного достоинства тоже.
Пропустив мимо ушей большую часть из сказанного мной, Крестовский криво усмехается, а когда говорит – произносит совсем не то, что я ожидаю услышать.
– Выкать мне долго будешь?
– Я на ты только с близкими людьми перехожу, – ничего не могу с собой поделать и снова ему дерзю. – Вы к этой категории не относитесь.
– А если я этого захочу?
– Чего именно?
– Стать для тебя близким человеком.
– У вас не получится, – говорю отрывисто, продолжая терзать полотенцем волосы. – Я очень разборчива в выборе друзей.
– Похвальное качество, – отзывается Крестовский и вдруг делает то, чего я бы не могла вообразить даже во сне – выхватывает из моих рук полотенце и сам бережно подсушивает махровой тканью мои волосы.
– Что вы делаете?
От потрясения я цепенею, с губ вырывается странный хрип. В том, что он сушит мои волосы нет какой-то особой откровенности или эмоций, но ощущается все интимнее любых прикосновений. Никто так не делал. Никто. Может быть, только мама, когда я была малышкой, но во взрослой жизни я всегда ухаживала за собой сама. Денису бы никогда в голову не пришло сделать нечто подобное, а этот человек…
– Спасаю твои волосы, – с мягким смешком отзывается мужчина. – Невыносимо смотреть, как ты их терзаешь.
Пока я стою, ошарашенная его близостью и тем, как легко он сломал барьеры, которые я очень старалась возвести между нами, Крестовский заканчивает работу и небрежным жестом отбрасывает в сторону полотенце. Теперь должен отстраниться, но почему-то этого не делает. Не прикасается ко мне. Просто смотрит снизу вверх, и от его взгляда по телу разливается приятное тепло, и ощущение такое, словно залпом выпила бокал шампанского. Сирена в голове вопит, что я должна прекратить эту невероятную сцену, но тело меня не слушается – я продолжаю стоять перед Крестовским, потрясенно вглядываясь в его внезапно потемневшие штормовые глаза.
Невозможно отрицать, что этот человек будоражит меня на каком-то примитивном чувственном уровне, как никто и никогда. Даже Денис не обладает такой властью над моим телом, не способен лишить меня способности говорить одним взглядом или зажечь небрежно оброненной фразой. От этой мысли мне вдруг становится не просто страшно – жутко. Потому что, кажется, химический процесс между мной и Крестовским, уже запущен и многое из того, что еще вчера казалось безумием, сегодня ощущается как неизбежность.
– Когда приедет твоя подруга? – Крестовский ставит перед входной дверью небольшой чемодан и, отодвинув манжет светло-серой рубашки, смотрит на дорогие часы на запястье.
– Она попала в пробку. Скоро будет, – отвечаю резко, не желая признаваться, что сама дергаюсь от волнения. Марина с моими вещами выехала из нашей с Денисом квартиры минут сорок назад, но все еще не достигла пункта назначения. – Я спущусь ее встретить.
– Консьерж может встретить ее и помочь подняться, – предлагает мужчина задумчиво.
– Нет! – восклицаю нервно, не желая представлять, что будет, если Маринка поймет, что происходит. Она деятельная и очень справедливая – и в полицию может обратиться. Да и Дениса она недолюбливает, а если узнает правду – его уже никогда не простит,
