Разумеется, вот теперь я абсолютно спокойна.
Глава 9. Когда говоришь одно…
Утром, не выспавшаяся из-за того, что всю ночь прокручивала в голове события вечера, я с ненавистью смотрю на новые туфли. Выдержу ли я еще один такой день? Правда, вчера я на автомате обработала туфли растяжителем. Примеряю, вроде лучше. Но наряжаться прям страшно. Стоит только надеть что-то красивое, все идет кувырком. Пожалуй, сегодня обойдемся без экстрима. Надеваю свой «дорогой офисный костюм».
А в офисе меня ждет сюрприз, шеф уже у себя в кабинете.
В открытую дверь я вижу его в кресле беседующим по телефону. Моя надежда проскользнуть, не обратив на себя внимания, умирает в муках. Раевский, заметив меня, знаками просит сделать ему кофе.
Господи, как мне в глаза ему смотреть? Даже перед Олегом после моего фиаско не так неловко. Но брат Раевского производит впечатление человека, любящего посмеяться, да и он не мой босс. А вот Князь… За эти дни единственный раз мне показалось, что в нем есть что-то человеческое, это когда он стоял у меня в прихожей.
И вроде бы надо радоваться, что Раевский не возвращается к теме незапертой подсобки и делает вид, что ничего не было, однако… Он же не ушел, он же смотрел!
К тому же, среди возвращенных им документов на моем столе именно своего личного дела я не нахожу. Еще один повод для волнений.
Пока жду, когда кофе-машина закончит шуршать и булькать, мой взгляд падает на Маринкину книженцию. Она живо воскрешает воспоминания: «Стоит рассматривать как рекламный проект. Пожалуй, я готов уделить ему время».
Что он имеет в виду? Он же не связывается с секретаршами… Я уже что? Начинаю выдавать желаемое за действительное? Со злостью швыряю книжку в верхний ящик стола, сервирую поднос и направляюсь к Князю.
Чуть больше трех недель осталось до выхода Катьки. Будет чудо, если я доживу.
Видимо, я так накручиваю себя и ухожу в свои мысли, что, стремительно минуя распахнутую дверь кабинета, не замечаю двигающегося мне навстречу Раевского. Поднос, который я держу, врезается в грудь Князя, и чашка звякнув опрокидывается набок.
Если что-то может пойти не так, оно обязательно так и сделает. А это утро просто обязано было закончиться катастрофой.
Кофе чудом не попадает на кипенно белую рубашку Раевского, зато вся жидкость, повинуясь инерции, выливается на меня.
В ужасе я смотрю, как расползается коричневое пятно на моей кремовой блузе. Чувствую, как сквозь скромный вырез мне в ложбинку затекает кофе. Он горячий и оставляет на коже розовый след.
Как в замедленной съемке вижу, что Раевский достает носовой платок и начинает промокать капли на моих ключицах. Я отмираю:
— Простите, простите, — лепечу. — Я вас не обожгла?
Я все еще держу поднос и не могу перехватить его руку. Делаю несколько шагов в сторону, чтобы оценить ущерб, и чтобы прекратить то, что очень напоминает поглаживание.
Костюм Раевского не пострадал. Все так же безупречен.
— Со мной все в порядке, Елизавета Валерьевна. Чего о вас не скажешь, — Князь спокоен, может, даже не уволит. — Вам есть во что переодеться? В таком виде присутствовать на техническом совете не стоит.
— Да-да, конечно, — я судорожно соображаю. Действительно, у меня же есть сменная одежда. Какое облегчение! — Я сейчас. Успею до начала.
И осторожно как по минному полю покидаю его кабинет, чтобы не расплескать окончательно то, что вылилось на поднос. Раевский на всякий случай придерживает и так открытую дверь.
Господи, да что ж за неделя такая! Еще только вторник, а я отличилась на всех фронтах. Раевский, наверно, думает, что я не только с приветом, но еще и криворукая.
Я кидаюсь в подсобку, ставлю поднос, с которого капает, в раковину и поворачиваюсь к зеркалу.
Блуза, скорее всего, испорчена бесповоротно. На юбку попало всего несколько капель, это можно спасти.
Начинаю расстегивать пуговички, но, вспомнив вчерашние слова Раевского, сначала дергаю дверь, а потом и вовсе закрываюсь на замок.
Снимаю блузу и юбку и понимаю, что бюстгальтер тоже промок. Придется снять и его. Ладно, грудь у меня маленькая, авось, незаметно будет.
Надо срочно переодеться, до техсовета осталось всего минут двадцать.
Новую юбку, купленную вместе с Маринкой, я притаранила на работу еще вчера, но после всего, что произошло, мне было не до переодеваний, и с работы я ускакала в своей рабочей шкурке. Кофточка ждала своего часа еще с пятницы. Так что не пропаду.
Я переодеваюсь, кручусь перед зеркалом. Юбка выглядит вполне пристойно, главное не садиться нога на ногу. С верхом дела обстоят тоже не плохо. Если не наклоняться, то ничего лишнего в вырезе не видно.
И вроде я должна испытывать облегчение, но меня начинает колотить какой-то непонятный мандраж. Словно я перед свиданием наряжаюсь. Проверяю, не выбились ли волосы из прически. Не стерлась ли помада. Не видно ли кружево чулка в разрезе. Как сделать, чтобы было видно…
Я прохожусь по зоне декольте на всякий случай влажной салфеткой. Но мне все равно мерещится, что я пахну кофе. То есть совсем немного пахну Раевским.
Представляю его невозмутимое лицо. А если бы он вытирал капли не платком, а рукой? Оставался бы он так же спокоен?
Вот брат его, я уверена, своего бы не упустил.
Тут же вспоминаются сочные комментарии Олега.
Удивительно, но его осадил Князь, а Сергей, который планировал свидание, смолчал.
Понятно, что статус у них разный, но ведь он не может не понимать, что он падает в моих глазах. Между Сергеем и Олегом я выбрала бы второго. Хотя и не могу ответить на его интерес. Но не думаю, что такие как он будут заставлять. На братьев Раевских и так вешаются гроздьями. Поэтому, Лизок, не вздумай всерьез мечтать о Князе. Он хорош как персонаж для эротических фантазий и только.
Успокоив себя таким образом, я возвращаюсь в приемную. Краем глаза замечаю синий халат нашей ворчливой уборщицы, которая исчезает в коридоре. О, Раевский знает еще одну кнопку на селекторе. Логично. Самые нужные люди. Секретарь и техничка. Подхватываю распечатанные материалы для техсовета и робко захожу в кабинет.
Раевский сидит за своим столом. Подхожу ближе и перекладываю материалы рядом с ним.
— Все готово, Егор Кириллович…
Он поворачивает голову на мой голос.
Я чувствую его горячее дыхание на своей коже. Видимо, я подошла слишком близко.
Раевский какое-то время неотрывно смотрит мне в солнечное сплетение, я начинаю волноваться, что удалила не все следы происшествия, и опускаю глаза вниз. Что такого он там увидел?
Ой.
Глава 10… а делаешь другое
В кабинете как всегда холодно, и мои предательские соски реагируют на это естественным образом. Но мало того, что они выделяются из-под плотной ткани, — еще и вырез находится у Раевского перед самым носом.
Я запоздало понимаю, что, когда наклонилась, продемонстрировала ему все содержимое своего декольте.
Хочу отступить, но тут Раевский поднимает лицо и, парализуя меня, ловит мой взгляд.
Его зрачки такие огромные, что глаза кажутся мне не голубыми, а черными. Я пикнуть не успеваю, как Раевский разворачивается ко мне в кресле и запускает руку мне под юбку. Распахивая разрез все шире, ладонь уверенно следует все выше.
Ледышка? Как бы не так. Рука Раевского обжигающая. Будто оставляет за собой жгучий след.
У меня перехватывает дыхание.
Не отрывая своего взгляда от моего лица, он проводит ладонью от колена до кружева чулка, гладит нежную кожу над ним.
Прикасается к трусикам между ног.
У меня шумит в ушах, и перед глазами все немного плывет. Все на чем я могу сосредоточиться, это его глаза. Все, что могу сейчас воспринимать, это то, как начинает пылать моя кожа, там, где он ее касается.
Словно со стороны слышу свой прерывистых вздох, и Раевский воспринимает его как согласие. Согласие со всем и на все.
Он поднимается из кресла, вырастая надо мной как скала, рывком усаживает меня на стол прямо на принесенные мною документы и пристраивается между моих ног.
