из студентов просто со стороны наблюдает, кто-то что-то записывает – то ли баллы подсчитывают, то ли недочёты конспектируют. В итоге все приходят к тем же результатам, которые надиктовал нам Смирный.
- Значит, она заранее знала задания и решения к ним, – резюмирует Сава.
Да что они все, с ума посходили? Я бы ни за что на такое не пошла! За кого они меня принимают?
- Да как вы вообще можете так говорить? – выкрикиваю, не в силах больше сдерживаться. – На каком основании? Только потому, что я решила лучше вас?
Готова разреветься… Вот же гад! Это всё из-за него! Это он меня подставил! Своими провожаниями и заигрываниями! Я и с подругой поссорилась из-за него, и ребята меня подозревают в нечестности! Ненавижу!
- Кукла, не пудри нам мозги. Все знают, что ты с Эдом крутишь шуры-муры. Может, и ноги уже перед ним раздвинула, а он тебе в знак благодарности задачки подо…
Ковалёв не успевает договорить. Марк срывается с места и бьёт его в лицо.
- Я тебя предупреждал? Предупреждал? Ты по-хорошему вообще не понимаешь?
Выкрикивает и продолжает бить. Девочки визжат. Парни пытаются оттащить Городецкого от Валеры.
Я не до конца понимаю, в чём суть конфликта, но, кажется, Марк заступился за меня. Вместо того чтобы обвинить в нечестности и отобрать победу себе, он набросился на моего обидчика! Поверить в это невозможно…
- Ну что, довольна? – слышу сбоку голос Лены.
Резко оборачиваюсь, подбирая слова в свою защиту.
- И надо было тебе всё это устраивать? Меня с Эдиком развела, парней друг против друга настроила… Прямо роковая женщина. А с виду серая мышка, тихоня. О таких, как ты, говорят: “В тихом омуте черти водятся”.
Мне до слёз обидно. Откуда вся эта грязь? Разве я давала повод? А теперь ещё эта драка будет на моей совести… Даже боюсь представить, во что её сплетники раздуют.
Больше всего поражает реакция Эдуарда Германовича. Он не вмешивается, никого не осаждает, не пытается разнять и ждёт, когда всё само собой решится. Мог бы на правах старшего и главного тут призвать всех к порядку! А если они друг друга покалечат? Разве он не несёт ответственность за происходящее?
И уж точно он должен сказать хоть слово в мою защиту. Должен объяснить, что никаких заданий заранее мне не давал! В конце концов, это из-за его настойчивых ухаживаний они так плохо обо мне подумали!
Но он молчит…
Почему у меня ощущение, что происходящее его забавляет?
Лишь спустя время, когда парней разводят по разным углам, а девочки кидаются оказывать Ковалёву первую помощь, Смирный подаёт голос:
- Ну что, выпустили пар? Успокоились?
В голосе сквозит насмешка. Он не ждёт ответа и сразу продолжает.
- Наши отношения с Таней вас не касаются. И то, чем мы занимаемся вне стен университета, – тоже.
Вот же подонок! Ничем мы с ним не занимаемся! То, что он ходит за мной хвостом и не понимает моих отказов, вовсе не означает, что у нас какие-то отношения! Почему он об этом не скажет прямо? Зачем напускать туман и давать почву для новых сплетен? Ему мало грязи, которую на меня вылили?
- Она, между прочим, несовершеннолетняя, ей только через неделю будет восемнадцать, – вдруг заявляет Сава. – А вы – её преподаватель. Мой отец – адвокат. Дальше продолжать?
Смирный бледнеет. Ухмылка гаснет. Но даже теперь не признаётся, что нет у нас с ним никаких отношений! И мне бы самой об этом заявить, но Лена шепчет мне на ухо возмутительные вещи:
- Танька, ты действительно с ним спишь?
И мне почему-то куда важнее объясниться с ней, чем вмешиваться в мужскую перепалку.
- Лена, я уже говорила тебе – у меня с ним ничего нет. Он таскается за мной, и я не знаю, как от него отвязаться. Но я с ним не встречаюсь! Нет у нас никаких отношений. Ты понимаешь, вообще никаких!
Я на грани истерики. Не нужна мне такой ценой эта победа! Пусть подавятся своими баллами!
- Так почему же он об этом не говорит? По-твоему, люди, которые видели, как вы целовались, врут?
Она мне не верит! Что за ерунда? Я никогда со Смирным не целовалась!
- Лена, это какая-то чушь. Никто не мог видеть то, чего не было! Мне и самой уже интересно… Не понимаю, что тут происходит. Зачем он позволяет так думать о себе, особенно после заявления Савы? Его ведь запросто могут обвинить в совращении несовершеннолетней. И хотя очень быстро прояснится, что ничего такого и в помине не было, ему потом вряд ли удастся отмыться в глазах людей. Поверь, у меня мама раньше работала в школе, и я знаю, как это бывает.
- Значит, уверен, что легко отмажется, – с горечью в голосе предполагает Лена.
- А как же репутация? Не понимаю! Ещё и меня в таком некрасивом свете выставляет… И сплетни эти Ковалёв откуда взял? Ведь такие вещи на пустом месте не возникают! – внутри всё кипит от негодования и удивления.
- Да со сплетнями как раз всё понятно. Кто-то видел вас вместе. Не раз и не два, а больше. А остальное додумал, чтобы выставить сенсацией. И дальше уже как снежный ком. Никто не заморачивается доказательствами.
- Нечего людям делать… – вздыхаю: совсем невесело оказаться мишенью для сплетников.
- Но Городецкий меня шокировал. Запал он на тебя, что ли? Они вообще-то с Ковалёвым друзья.
- Скажешь тоже… – даже на секунду не могу допустить такого. – Может, просто он из тех уникальных мужчин, которые не любят, когда при них женщин в грязи валяют. Или с Ковалёвым у него какие-то личные счёты. Где я, а где Городецкий?
- Ха-ха-ха. Очень смешно. Город – благородный рыцарь? Вот ты наивная… Да ты послушай, что о нём говорят!
Хочется возразить, что и обо мне, оказывается, тоже говорят всякую ерунду. Но как я могу за Марка вступиться, если ничего о нём не знаю?
Покидаем университет вдвоём с Леной. Чувствую себя грязной и оплёванной. И зачем я полезла в эту олимпиадную клоаку?
Когда выходим на проспект, нас догоняет Смирный.
- Таня, нам нужно поговорить.
- Эдуард Германович, оставьте меня в покое. И больше никогда не подходите ко мне вне стен университета. Иначе мне придётся написать на вас заявление о преследовании. Я ясно выражаюсь?
Сама не знаю, откуда
