народ. Странные традиции, не понятные европейцам, — пояснил опекун голосом, пронизанным страхом и унижением.
— Действительно странные люди. Мусульманские обычаи сродни языческим. Нам, воспитанным интеллигентным людям, их никогда не понять, — беспечно пожал плечами немец. Швайгеров так и не понял до конца, что произошло.
Я тоже всего не поняла. Но суть уловила. Удержала и осознала. Этот варвар, Ризван Курбанов вернется. Сегодня он нанес визит вежливости. Обозначил опекуну открыто, что он его…убьет!
— Тебе повезло, дочь, — чеканил каждое слово Захар Данилович, попивая кофе за завтраком. Его аристократический серьезный вид после вчерашней встречи с Ризваном Курбановым больше не внушал мне должного восхищения. А после слов о браке с Джерритом Швайгеровым опекун перестал вызывать во мне и уважание и благодарность. Ведь все, что он сделал для меня было не от большой любви, а четко материальная выгода. Продуманный рассчетливый план. Я ему не дочь, а капиталовложение. И забрал он меня из детдома только из-за того, что не имел своих детей.
Некем было торговать!
— Джеррит — прекрасная партия. Он богат, влиятелен. Взрослый, опытный мужчина, который с удовольствием перенимет после меня заботу о твоем будущем. Я волновался, понравишься ли ты ему. Но ты умница, сдала экзамен на отлично. Очаровала требовательного и избирательного миллионера. Вот только я не понял, что это была за выходка вчера с похоронным маршем? Вместо приятной завлекающей мелодии, ты исполнила траурные звуки. Уж не протест ли это был, Нелли?! — свой вопрос Захар Данилович проговорил строгим диктаторским тоном, от которого я съеживалась на уровне инстинктов. Мандражировала, не желая вызывать недовольство у приемного отца.
— Пап, разве вопрос с браком решен? Мое мнение совсем не будет учитываться? — осторожно поинтересовалась я.
Блины с семгой и каперсами лежали передо мной на тарелке не тронутые. Мне даже глоток чая не шел в горло. Аппетит в свете последних событий улетучился безвозвратно.
— Твое мнение?! А какое оно может быть, кроме благодарной радости? Или ты рассчитываешь, что очередь из миллионеров с фармацевтическими заводами к тебе будет выстраиваться в очередь?! Не начинай, Нелли, разговор, который не приведет ни к чему хорошему, — строже настаивал опекун. Громко и с раздражением бухнул чашку на блюдце.
— Он ведь старый…
— Не старый, а умудренный опытом. Джерриту всего сорок семь. В Европе это самое время для заключения брака.
Сорок семь?! Когда я мысленно подсчитывала его годы, то надеялась, что мужчине нет сорока. Его светлая внешность и почти отсутствие седины внушали мне надежду, что ему вообще тридцать восемь…
Сорок семь…Да между нами тридцать лет разницы! Я ему в дочери гожусь!
— Папочка, пожалуйста… — взмолилась я, чувствуя, как слезы стынут в глазах.
Мы ведь не в средневековье живем, чтоб мнение невесты на брак не учитывалось.
— Нелли, твой девичий глупый протест начинает меня злить. Договор между моей клиникой и его компанией ждет подписания. Сразу после вашей свадьбы, мы с Джерритом заключим выгодный контракт. И мой бизнес выйдет на новый уровень развития, и ты будешь устроена. Я не буду нервничать и переживать, что какой-то беспризорник испортит тебе жизнь, девочка. Думаешь, зря я оберегал тебя все эти годы?! Мир жесток и беспощаден. Мужчины развратны и безумны. А еще в основном бедны и не смогут предложить тебе даже десятой доли того, что даст тебе Швайгеров. К тому же он очень спокойный и уравновешенный мужчина. Немец до мозга костей. Он тебя не обидит. Будет холить и лелеять. За ним ты будешь, как за каменной стеной.
— Но…я не люблю его, — предприяняла я очередную попытку возразить.
Захар Данилович раздраженно фыркнул:
— Любовь?! Нелли, ты перечитала дамских романов. О какой вообще любви идет речь? Это вымысел для глупеньких молоденьких девочек. Его придумали и поддерживают нищие и никчемные мужчины, чтоб было чем удерживать возле себя женщин. Я тебе расскажу, как бывает. Сначала любовь и страсть. Потом пройдет год, и тебе придется увидеть реальность. Мужа, который целыми днями пропадает на работе. Возвращается усталый и злой. Напивается дешевым алкоголем, чтоб скинуть стресс. Ты будешь нервничать и огорчаться. Он же заведет себе другую женщину, любовницу. Если еще родятся дети, то это вообще катастрофа! Ни на что не будет хватать денег. Ни на себя, ни на них. Неудовлетворенность и разочарование будут копиться. Множить болезни в организме. А когда ты захочешь сбежать или развестись, окажется, что деться тебе некуда с детьми. Ведь ты простая приютская девочка. Без содержания, без квартиры, без перспектив. Так что, хорошо подумай, прежде чем противиться выгодному браку. Я же тебя люблю. Только поэтому забочусь. Пользуюсь своей репутацией, чтоб найти тебе хорошего состоятельного мужа. Джеррит Швайгеров самый лучший кандидат. Он одинокий вдовец, и рядом с ним ты никогда ни в чем не будешь нуждаться.
Я слушала монолог опекуна, а на плечи свинцом давило каждое его слово. Но во мне не до конца исчезли сомнения. Стоило лишь вспомнить противного старого альбиноса, как исчезало желание подчиниться в привычной своей манере.
— А если я не соглашусь…я ведь уже совершеннолетняя? — с трудом превозмогая страх спросила я.
Взгляд опекуна потемнел. А на щеках заходили желваки. Он явно ожидал другого ответа. Был уверен, что его пламенная речь возымеет мощный эффект на меня.
— Никакого "если"! Девочка, ты видно не до конца поняла всю ситуацию. Я тебя не спрашиваю! Я говорю. Приказываю, и ты исполняешь. Не хочу тебя пугать, но в противном случае, ты узнаешь, каким я могу быть, если все идет не по моему плану. Твой отказ от брака повлечет за собой уничтожительные последствия для тебя. Ты еще очень молода и наивна. Не понимаешь, что в мире все решает власть и деньги. У тебя их нет… А у меня их много! Я не хочу злиться и заставлять тебя. Угрожать тем, что за каждый вложенный и потраченный на твое воспитание и обучение доллар, я потребую возврат с процентами. Ты долгих три года жила в моем доме. Одевалась и питалась за мой счет. Я выложил в детдоме за тебя круглую сумму. Исправно оплачивал твоих репетиторов и тренеров. У тебя нечем мне вернуть огромную сумму денег… Только собой! И брак с богатым бизнесменом — это меньшее из зол, чем я могу потребовать оплату! — сталь в голосе опекуна резала плоть без анастезии.
И его уверенный взгляд, в котором прослеживалось ужасное наказание за непослушание, не оставлял мне шанса для отказа.
Что хуже брака с нелюбимым стариком может потребовать Захар Данилович? Мою смерть?!
